Ксана Гуржеева - Одностороннее движение (СИ)

— А как же я? Брось его! Я все сделаю, что ты захочешь! Я изменюсь, клянусь! — в каждом слове Андрея я слышала мольбу и отчаяние.

— Я не могу его бросить! Он слишком многое для меня сделал! — слова резали не только его слух, но даже и мой. Но я отлично понимала, что и к Стасу я вернуться уже не смогу, просто Андрею об этом знать необязательно. Иначе он меня никогда не отпустит и не оставит в покое.

— Но он разлучил нас! — взревел Свиридов, отчего мне показалось, что стекла в машине задрожали.

— Нас разлучил не он, Андрей! — я прикрыла глаза, осознавая, что вся суть разговора до него так и не дошла. Он абсолютно ничего не понял! — Я не смогу его бросить. — Прошептала я.

Он долго смотрел мне в глаза, после чего, хмыкнув, покачал головой и устремил свой взор в лобовое стекло.

— Жалость! Ты готова остаться с ним только потому, что тебе его жалко! Это для тебя нормальная жизнь? Это? Будешь каждую ночь ложиться к нему в постель и от жалости отдаваться ему, это нормальная жизнь? Скажи, а меня тебе не жалко? Я всю душу тебе раскрыл, как ты и просила, ответил на все твои вопросы, тебе не жалко меня просто бросать, зная, что я люблю тебя?

— Нет! Не жалко… — последнее слово я просто прохрипела.

— Нет? — Он посмотрел на меня, на несколько секунд потеряв дар речи. — Почему меня тебе не жалко, а его жалко? Чем он лучше меня?

— В сердце, в котором есть место для чувства жалости, нет места для любви! Открой машину! — Я отвернулась от Андрея, понимая, что не могу больше смотреть на него, потому что это просто пытка: видеть его, чувствовать его запах и тепло, слышать его голос, и не сметь к нему прикоснуться. Это было выше моих сил.

— Мила! Мы любим друг друга! Никто в жизни так не любит, как мы!

— И никто так не ломает друг друга, как это делаем мы! Открой дверь! Я не буду счастлива с тобой! Первое время — да! Любовь, страсть, желание! А что потом? Когда любовь пройдет, страсть иссякнет, желания само собой рассеется. Что тогда, Андрей?

Я смотрела на рощу, которая простиралась справа от меня в окне, и слышала тяжелое дыхание Андрея, чувствовала его взгляд на себе, так как моя кожа просто горела огнем. Я не могла больше находиться в этой машине, если он сейчас же не откроет двери, то я просто задохнусь от безысходности, от противоречия собственных чувств, от любви…

— Я умру без тебя! — от его слов я схватилась за ручку двери и начала просто рыдать, своими слезами разрывая сердце и душу. Я тоже умру без него, но я не видела рядом с ним своего будущего, он не тот человек, которые сможет дать мне спокойную жизнь, ребенка, семью…

— Отпусти… — прохрипела я, глотая свои слезы. Прошло несколько секунд, прежде чем я услышала долгожданный щелчок, и просто вылетела из удушающей тесноты огромного автомобиля, который был заполнен запахом Андрея и воспоминаниями о вчерашней ночи.

Я бросилась на дорогу, заметив приближающуюся машину, которая двигалась в сторону города, и подняла руку, моля Бога, чтобы водитель остановился и забрал меня из этого ада.

— Мила! — я даже не обернулась, когда услышала, как сначала открылась дверь машины, а затем и голос Андрея. — Я прошу тебя! — его голос был больше похож на рев раненного животного, но я сдерживалась изо всех сил, чтобы не повернуться и не броситься к нему в объятия! Но я понимала, что прошло то время, когда я легко шла на поводу у своих желаний и теряла себя в цепких объятиях Андрея.

— Андрей! Умоляю тебя, если ты меня любишь, отпусти!

— Черт! Я не смогу без тебя!

От его слов мою и так растерзанную душу, словно разрывали на мелкие составные, которые сама я никогда в жизни не соберу и не склею. К счастью, автомобиль, который я рукой просила притормозить, остановился, и я, даже не спрашивая водителя, сможет ли он меня подбросить до города, запрыгнула на заднее сиденье и закрыла дверь, наблюдая в окно, как Андрей приближается к машине.

— Поехали! Пожалуйста! — просипела я. Мужчина, не задавая лишних вопросов, завел машину, заблокировал дверь и тронулся с места. Но Андрей успел один раз ударить ладонью по моему окну, отчего мое сердце чуть было не выпрыгнуло из груди. Я проводила взглядом фигуру Свиридова, который схватившись за волосы, пнул несуществующие камни на дороге. Я прикрыла глаза, погрузилась в свой мир слез, мир отчаяния, мир боли и страданий, и, скрючившись на сиденье автомобиля, молила Бога, быстрей вылечить меня от этой болезни, от этой ломки.

— Девушка, Вас куда?

— Проспект Победы… дом… Эм… сто шесть.

Я, конечно, могла сейчас доехать до своей машины, но мое состояние говорило о том, что это не лучшая идея. Поэтому я решила поехать к брату, который, как я надеялась, был дома. Ведь я даже позвонить ему не могла: телефон и сумку я оставила в квартире Стаса.

Минут через пятнадцать мы въехали уже в знакомый двор.

— А какой подъезд?

— Второй, да, вот этот! — я рукой указала на подъезд, к которому мы как раз подъезжали. — Только, простите, у меня нет денег. Подождите несколько секунд, я спущусь и отдам Вам.

— Не стоит! Главное разберитесь со своими проблемами! Удачи Вам!

— Спасибо! — я улыбнулась водителю, который с грустной улыбкой смотрел на меня в зеркало заднего вида. — До свидания!

Мужчина просто кивнул в ответ.

Я вышла на улицу, и легкий ветерок обдул мои волосы, даря ощущение легкости и невесомости. Постояв немного и вдыхая свежий воздух в свои легкие, я вошла в подъезд и, дождавшись лифта, поднялась на шестой этаж, моля Бога, чтобы Женька был дома. Потому что я даже не знала, как справиться с этой проблемой в одиночку, к маме идти не хотелось, она бы сразу упомянула наш разговор в прошлый мой день рождения.

Выйдя из лифта, я несмело подошла к двери брата и нажала на звонок. Господи! Хоть бы он был дома! Ура! Кто-то в двери провернул ключ, и моему вниманию предстала Катя, завернутая в простыню.

— Ой, Мил. Привет! — Катя как обычно мило улыбнулась мне и шире раскрыла дверь.

— Ужас! Обеденное время, а вы все в кроликов играете! — я прошла мимо нее и сразу же направилась на кухню, где, не спрашивая ничьего разрешения, включила чайник и начала доставать три кружки.

— Что-то случилось? — нахмурила она брови.

— Нет! Просто хотела с Женькой поболтать. Он дома? — глупый вопрос, потому что беспорядок на голове Катерины и счастливая улыбка на лице, просто кричали, что она только что занималась… кхм… Не могу о таком думать, когда дело касается брата! И изогнутая бровь, и ухмылка на лице подтвердили мои догадки. — Ну, да! С кем же еще ты здесь!

— А почему у тебя глаза заплаканные? Стас что ли обидел?

— Ага! Бог меня обидел! Обделил умом. Ладно, иди, давай… одевайтесь там, потому что я не на пять минут зашла.

— Хорошо. Мы скоро выйдем.