Светлана Мерцалова - Запах магнолий

— Настя, не засовывай всю цыплячью ножку в рот. Есть нож, — сказала Оксана, поморщившись.

В этот момент ножка падает из рук Насти, испачкав белоснежную скатерть.

— Что ты за неряха такая? — пронзительно закричала Оксана.

Настя заплакала во весь голос, и слезы заструились по щекам. В этом плаче слышались обида и боль оскорбленного ребенка.

— Ну-ну… вытри слезы, не то устроишь потоп, а я не умею плавать, — утешал ее Лавров.

Оксана вышла из-за стола и закурила. Подойдя к окну, с минуту смотрела на лениво плывущие облака, на цепкий плющ, взбирающийся по ветшающей стене…

Настя рыдала, не замолкая, рев перешел в икоту. Лицо покраснело. Настя подурнела, казалась такой обиженной и никому не нужной. Лаврову стало жаль ее.

— Не хочу больше курицу. Я наелась, — сказала Настя, отодвинув тарелку.

— Я тоже. Будем есть торт, — сказал Лавров и заговорщицки подмигнул.

— Для кого я все приготовила? — спросила Оксана.

— Сегодня мой день рождения! Я имею право выбирать. Настя, режь торт!

— Нет, это сделаю я, — сказала Оксана. — Не то она его уронит, и мы даже не попробуем.

Настя потупилась, слезы навернулись на глаза.

— Делай это! — сказал Лавров и передал нож Насте. — Если торт упадет, то мы поднимем его, подуем и съедим. Ничего страшного не случится! Просто мама выросла и забыла как это весело, когда падает торт. И какой он вкусный, когда его ешь с полу.

Настя громко смеялась, с недоверием поглядывая на мать. Ей не верилось в то, что когда-то мать была маленькой, могла уронить торт и есть его с пола.

— Вы сговорились довести меня до белого каления? — усталым голосом спросила Оксана.

— Нет! — замотала головой Настя. — Мама, это тебе!

— Возьми этот кусок себе, для меня он слишком большой. Отрежь поменьше, — попросила Оксана.

— Мама, я хочу котенка!

— Зачем?

— Мне с ним не будет скучно. Тебя всегда нет дома.

— Какой котенок? Посмотри на свои руки. Это что?

— Это — царапки, — разглядывая свои руки, ответила Настя. — Черныш меня поцарапкал.

— Выражайся нормально!

— Я сама виновата. Я его подразнила, а он…

— За животными нужен уход. Ты за собой не можешь убрать, а уж за кем-то…

— Я буду убирать! У меня нет никого — ни братика, ни сестренки, — захныкала Настя. — Почему у меня никого нет?

— Так получилось, дочка, — ответила Оксана. — Ты просила сестренку… тебе тогда было… м-м… года четыре. Ты хотела только сестренку и такого же возраста. Я тебе объяснила, что это невозможно. Если родится сестренка, то она будет совсем кроха, а может так случиться, что братик родится. На что ты мне категорично ответила — братика тебе не нужно.

— Если бы я тогда так не сказала, то у меня был бы брат?

— Может быть, — пожала плечами Оксана.

— Не хочу братика! Противный, сопливый мальчишка! — зло крикнула Настя.

— Почему сопливый? — спросила, вспылив, Оксана.

— Потому, что все мальчишки сопливые! Да, сопливые!

— Откуда ты это взяла?

— Ты бы его любила больше меня, — не унималась Настя. — Мамы все такие!

— Почему ты так решила?

— У Элки Князевой родился братишка. Он целый день орет и писается, а мама его любит больше, чем Элку. Не нужен мне никакой братишка! Хочу котенка! Я сама буду любить его!

— Давай выпьем чего-нибудь нормального. От вина никакого толку. У меня есть бутылка хорошего виски, — предложила Оксана.

— Давай, — согласился Лавров. — Не знаю, какой «толк» ты имеешь в виду, но, может быть, мы найдем его в виски…

— «Толк» окажется на дне бутылки, как обычно, — засмеялась Оксана. Лавров исподлобья посмотрел на нее:

— Ты часто пьешь?

— Как все, — пожала плечами Оксана.

— Это не ответ.

— А это не вопрос! — разозлилась на него Оксана. — Да, иногда мне хочется выпить. И что?

— Ты пьешь одна?

— Зачем мне кто-то? Бутылка виски — лучший друг. Вряд ли ты найдешь более верного друга — бутылка тебя не предаст и не выдаст твои секреты.

— Давно ты?

— Не будь моралистом, — поморщилась Оксана. — Иногда бывает так хреново. Алкоголь — это единственное, что приводит меня в порядок, но лишь на время.

Она задумалась, и мелкая сеть морщин пролегла глубже, чем обычно.

— Что тебя мучает?

— Ничего особенного. Просто жалею себя и злюсь на всех…

— Извини, не могу понять, да и посочувствовать не могу — с жиру ты бесишься. Какие у тебя проблемы? Ты здорова, красива, молода, богата…

— Спасибо на добром слове! — засмеялась Оксана. — Насчет того, что молода — так скоро сороковник. Денег пока хватает, — она задумалась на секунду. — Если б не хватало, то была бы цель — заработать денег. Будь я больна, то у меня была бы цель — выздороветь. Правду говорят: самое страшное в жизни — ваши сбывшиеся желания!

— Твои желания сбылись? Так ты об этом мечтала?

Оксана уставилась на него, как бы раздумывая:

— Нет, я мечтала не об этом. Не помню, о чем я мечтала, но вряд ли об этом. Наверное, тоже хотела жить так, чтобы не было больно за бесцельно прожитые годы, — вдруг всхлипнула она, и слезы потекли у нее по щекам.

— Не плачь, слезами не поможешь.

— Раньше ты говорил: не плачь, до свадьбы заживет. Да, зажило… До первой свадьбы зажило! Даже до второй! Что делать, если плачешь после свадьбы? — голос у нее дрожал. — Когда все заживет? И заживет ли? Думаю, что нет. Раны не те, что были в детстве. Эти раны не заживают до конца, так, затягиваются на время, а потом опять кровоточат. Вот приехала сюда, и все раны открылись…

— Если рану часто тревожить, то она никогда не заживет. Это твоя ошибка. Все, что произошло, то в прошлом. Только будущее имеет значение. Нужно уметь забывать.

— Вот этого я сделать не могу! Такое ощущение, что я постоянно сама себя наказываю. В чем моя вина? Не знаю. Мне кажется, я делаю все правильно…

— Мама, почему ты плачешь?

В дверях стояла Настя и с удивлением смотрела на мать.

— Я не плачу. Это соринка в глаз попала.

— Соринка, — улыбнулась Настя. — От соринки так все расчернелось? Оксана вскочила и побежала в ванную смывать тушь с ресниц.

— Дед, это ты ее наругал?

— Нет, — ответил Лавров. — Почему ты спрашиваешь?

— Почему же она плачет? — удивилась Настя. — Плачут когда больно или когда тебя ругают. Мама же не упала?

— У нее душа болит.

— Почему душа болит?

— Когда вырастешь — узнаешь, — он прижал Настю к себе и прошептал.

— Нет, лучше никогда этого не знать.

— Дед, а ты почему не куришь? — спросила она, вертя пачку сигарет в руках.

— У меня и без курения никакого здоровья не осталось.

— Курить — это вредно?

— Конечно!

— Мама знает об этом?

— Знает.

— Странные вы, взрослые, — задумчиво произнесла Настя. — Вы всегда говорите: это делать плохо, а сами делаете. Мама говорит, что ругаться — плохо, а всегда ругается, когда болтает по телефону. Говорит, что на ночь полезно пить молоко, а сама пьет, — она взяла рюмку в руки и понюхала. — Пьет… всякую пакость.