Елена Лагутина - Звездочка

Он кивнул, присел рядом. Она могла теперь видеть его профиль, слегка освещенный тусклым фонарем.

«Боже ты мой, — восхитилась Амира, — ну и ресницы у него! Вот так — бродишь по городу в поисках романтического красавца, мужчины своей мечты, принца — и где его в конце концов находишь? На грязной улице. Возле мусорного бачка. Неисповедимы пути Твои, Господи, право слово… Всегда подозревала, что у Бога развито чувство юмора, но не до такой же степени!»

— А вас-то как зовут? — спросила она.

— Сергей, — отозвался он.

Вот тебе и второе стечение обстоятельств, или как это еще назвать… Еще окажется, что в прошлом он… постовой милиционер.

Она засмеялась.

Ее собеседник обернулся и удивленно посмотрел на нее.

— Понимаете, — начала объясняться Амира, — я только что красочно врала моей подружке про обретенного возлюбленного. И назвала его именно Сергеем.

Сказала — и покраснела. Бог весть, что он теперь подумает про нее…

Он только усмехнулся.

— Значит, вашего избранника так и будут звать, — проговорил он задумчиво. — Говорят, девушки даже загадывают. Как будут звать первого встречного…

«Вы первый встречный мой, я ваша навсегда», — глумливо пропел внутренний голос.

— Это же на Рождество, — сказала Амира. — А сейчас июнь.

— Не важно. Вам не хочется, чтобы вашего суженого звали Сергеем?

— Нет. Хочется…

«Очень хочется. Вы даже представить себе не можете как…»

Она украдкой посмотрела на него снова.

Он и в самом деле был красивым — но не той смазливой красотой, повергающей ниц барышень с недалеким умом. Светлые волосы, собранные сзади в хвост, были волнистыми и с тем золотисто-рыжеватым отливом, который рождал в уме фантазии — двор короля Артура… рыцари Круглого стола… Его запросто можно представить себе в латах, на коне, с мечом. Или… Амира задумалась. Апостолом. Именно так. Горячим, мужественным, рисковым Павлом.

Он был странным. Печальным и отстраненным… Амира понимала, чем он притягивает ее — не только своей красотой. Загадкой.

Иногда вдруг понимаешь, что там, внутри человека, живет другой человек, совсем не такой, каким он сам хочет выглядеть.

Амира очень хотела увидеть того, тщательно скрытого от посторонних глаз, — почти на сто процентов уверенная, что он окажется ей близок.

Она подумала и решилась.

— Знаете, — сказала она, — я очень боялась, что никогда вас уже не встречу…

Он вздрогнул и нахмурился.

— Нет, подождите, не уходите, — попросила Амира. — Я понимаю, что выгляжу сейчас глупо. Но мне очень трудно сейчас… Я пыталась успокоить одного человека, а сама я нахожусь на грани… Представляете? Я ведь вас не знаю. И вы меня тоже. Можно мне просто поговорить с вами?

Он едва заметно усмехнулся:

— То есть вас надо успокоить…

Она кивнула.

— Но тогда получится такой же тандем, как у вас с тем человеком… Я буду успокаивать вас, в то время как мое нынешнее положение, возможно, куда хуже вашего… И еще один вопрос…

Он повернулся и теперь смотрел прямо в ее глаза своими зелеными неправдоподобными глазами.

— Почему вы думаете, что мне можно доверять? — тихо спросил он. — С чего вы взяли?

— Не знаю, — честно призналась она. — Но ведь кому-то надо… Почему бы не вам?

Он долго смотрел на нее. Потом взял ее руки в свои.

— Вы замерзли, — сказал он, дуя ей на пальцы. — Знаете, что? Раз уж вы мне доверяете, пойдем ко мне. Это недалеко… Вон там, видите? Я хотя бы напою вас чаем. Надо же мне оправдать ваше доверие.

Он и сам не знал, почему эти слова сорвались с его губ. Но эта девушка была похожа на Риту. Чем-то неуловимым. Наверное, взглядом, подумал он. Да, наверное. Как у птицы, пойманной в силки.

— «Но в темные сети страха птицы не попадают», — прошептал он.

— «Напрасно он в тине их ищет — птицы все выше взлетают», — улыбаясь, закончила она стихотворную строфу. — Вообще-то я актриса. Так что с поэзией Верхарна знакома…

Она поднялась, отряхнулась.

— Ну? Пойдем…

Он немного боялся ее.

— У меня ужасный беспорядок, — предупредил он, открывая дверь. — Если быть честным, то даже хаос…

— Космический, — присвистнула Амира. — Ох, простите. Нельзя же свистеть в доме…

— А у меня и так стопроцентно никогда не будет денег, — рассмеялся он. — Им просто взяться особенно неоткуда.

Амира прошла в комнату. Первым делом она подошла к книжному шкафу. Это правило Амира усвоила с детства — если хочешь узнать человека, надо непременно посмотреть, что он читает. Читает ли вообще…

Он читал много. Сэллинджер. «Хроники Нарнии». «Откровенные рассказы странника»…

— Ничего себе винегрет…

— Это на первый взгляд, — сказал он. — В принципе все взаимосвязано…

Она обернулась. Он стоял в дверях с чайником в руках. Волосы выбились, и длинные пряди падали вдоль щек, придавая его облику окончательное сходство со средневековым рыцарем.

Или все-таки монахом?

Теперь, при электрическом освещении, она могла увидеть, как правильны черты его лица. Более того, они отличались аристократической тонкостью, начисто лишенные аляповатой и вульгарной яркости.

— Вам бы в кино сниматься, — прошептала она восхищенно.

— Зачем? У меня вообще-то нет таланта.

— Да бросьте! Там столько бездарей…

— Это их проблемы. Мне совсем не хочется пополнить их ряды.

— Конечно, лучше дворником работать…

— Лучше. Во-первых, больше свободного времени. А во-вторых, меньше пространства для нездоровых амбиций.

Он налил чай.

Амира вдохнула пряный аромат. Чай с травами…

— Как в сказке, — пробормотала она. — Или в детстве…

— Это, наверное, синонимы.

— Не всегда.

Она вспомнила Артема. Ника. Вряд ли их детство можно назвать сказкой. Разве только страшной.

— Сказки хорошо кончаются, — сказала она. — А детство иногда завершается взрослением. И никто меня не сможет уверить, что это здорово…

— Ребенку-то нравится, — пожал он плечами. — Так что в некотором роде он счастлив. «Умножающий знание умножает печаль»… А он еще не успел. Он еще глупенький…

— Вам бы привести мою подругу, — сказала Амира, отхлебывая чай. — Мне кажется, ей этого как раз не хватает. Простой естественности и задушевных бесед.

— Нет, — простонал он. — Пожалуйста… Давайте обойдемся без подруг.

— Я так думаю, что сама не хочу с ней пока этим делиться… Хотя ее ужасно жаль.

Он молчал.

— Наверное, я кажусь вам глупой. Навязчивой. Неприличной. Да?

Он вскинул на нее удивленные глаза и коротко рассмеялся.

— А что означают эти эпитеты? — поинтересовался он с лукавой улыбкой. — В моем лексиконе присутствует только «глупый». Но вы только что цитировали Эмиля Верхарна. Вот если бы вздумали с порога рекламировать мне колготки «ОМСА», тогда я действительно признал бы за вами это качество. А два других слова — это из другого мира. Я редко выхожу в него. Стараюсь выходить по ночам.