Анна Карельская - Запретное влечение (СИ)

– Эй-эй, остановись, – окликаю её я, притянув к себе чуть ближе и вглядываясь в нахмуренное лицо. Миа глубоко дышит, отчаянно пытаясь вырвать руку из моей хватки. – Что с тобой?

– Надоело, – хмыкает, отводя печальные глаза в сторону леса. – У твоей подружки зуд в одном месте, да? Наверняка сегодня уже строит планы, как атаковать твои боксеры. Настоящий адреналин, верно, Уилл? Скрываться от стольких лиц.

– Ты спятила? Я не стану с ней спать, Мими. Ты ведь всё знаешь сама, – стараюсь не повышать голос, но шёпот выходит сбивчивым и громким. Мысленно чертыхаюсь про себя, оглядываясь вокруг.

– О, прекрати! Упустить такую горячую девочку. Откуда мне знать, какую ты жизнь вёл вдали от меня? Отпусти меня, слышишь?! – шипит она, вцепляясь в мои побелевшие пальцы ногтями. Подавляю в себе рьяное желание прижать её к ближайшей стене и ликвидировать подступающую истерику. Но моя голова, в отличие от её, всё ещё не затуманена ревностью, потому понимаю, что с такими успехами мы точно провалимся. Вот она, моя девочка: запуганные глазки, которые сверкают в первых лучах солнца негодующей злостью, прилипшие к щекам локоны и сжатые в одну полоску любимые губы.

Тяну её к себе ещё ближе, выдыхая практически в губы:

– Единственная горячая девочка, которую я знаю, сейчас стоит прямо напротив меня и несёт полную ересь.

Замирая, Миа совершает один короткий судорожный вздох и окидывает меня подозрительным взглядом.

– Я не променяю ни один миг, проведённый с тобой, на свои прошлые малозначимые интрижки. Вбей себе в свою чудную головку, что эти моменты с тобой, когда мы шатаемся над пропастью в окружении любопытных глаз, – самое лучшее, что вообще приключалось со мной. Приключалось с нами, – буквально выплёвываю эти слова ей в лицо, едва управляясь со злостью на неё, на глупости, которым она позволила проникнуть в свои мысли, которые заставили её усомниться в моей верности. Всё это кружит мне голову, затуманивая ясность рассудка. С ней всё всегда бесконтрольно, на грани.

Сестра недоверчиво глядит на меня своими большими зелёными глазищами, а в моей груди что-то тяжело сжимается. Хочется послать все нескончаемые обстоятельства к чертям, но в нашем случае обстоятельства превыше всего. Порочный, замкнутый круг.

– Уилл, я…

– Амелия! Вот ты где, – неожиданно слышим мы голос отца и одновременно вздрагиваем. Невил выглядывает из-за двери и, хмурясь, продолжает: – Помоги своей матери и девочкам с завтраком. Уилл, ты мне нужен у гриля. Колин уже начал жарить первую порцию мяса. И будьте так добры, проявите должное внимание к нашим гостям, – заканчивает папа, особенно подчёркивая последние слова. Статная фигура скрывается в дверном проёме, и мы заметно выдыхаем. Понимая, что момент упущен, я лишь касаюсь её руки напоследок, совершая нежное скольжение по костяшкам её пальцев. Закусив губу, она медленно отстраняется и уходит в дом, оставляя за собой лёгкий шлейф своих цветочных духов.

***

Целый день как в замедленной съёмке. Разговоры тянутся нескончаемо долго. Дружеская болтовня, вкусная еда с углей и любимый допрос дорогой тёти. Всё это хорошо, но, определённо, в меру. Когда же вечер постепенно наступает на пятки, озаряя зеленый лес красным солнечным отливом, нервозность моя в разы повышается. Я не слышу ничего: ни шёпота Розали над ухом, ни напускного радушия в голосе Колина, ни даже добрых наставлений отца по поводу моей будущей профессии фотографа. Всего лишь вовремя киваю и беспрекословно соглашаюсь со всем их мнениями. Меня волнует лишь впадинка между грудей моей девочки, которую открывает лёгкая майка на бретельках, и то, как они высоко вздымаются, стоит лишь мне послать ей глубокий взгляд. Все эти лёгкие, едва заметные касания наших пальцев под столом, чересчур частые предлоги, чтобы потереться плечом друг о друга. Мы так и норовили прикоснуться: рукой, боком, локтем, взглядом. Да чем угодно, лишь бы почувствовать себя хоть на толику ближе.

Меня пробивает сладкий озноб, когда эта маленькая вертихвостка проходит мимо. Как она намеренно виляет своими бёдрами и на один короткий миг её губы трогает хитрая ухмылка. Признаться, я знаком со многими чертами её характера, но впервые столкнулся с этой – искрящейся изнутри, игриво-грубой. Таящей в себе столько разных оттенков: от нежного светлого чувства и до дикой похоти и развязности. И они все отражаются в ней. В моей капризной мордашке.

Тяжело. Это невыносимо тяжело: усыплять в себе рвущееся наружу чувство, нежность, что прорастала из моего мужского и неотёсанного характера аккуратным цветком. Следить за своими эмоциями и держать их под контролем. Всё беспрестанно держать под бдительным наблюдением: мимику лица, равномерность дыхания и распутство, которое так и плескалось в моих глазах.

Наконец отец допивает свой бурбон и, потягиваясь, желает всем спокойной ночи. В доме постепенно гаснет свет, а все гости начинают отправляться по своим комнатам. Подходят к концу постукивание чайными чашками, рассказы былых времён и разговоры о завтрашних планах. Остаётся только ленивое томление после насыщенного дня, тёплых посиделок в беседке и суетливой уборки посуды.

Слегка повздорив со своей рыжей подругой, я тут же отправляюсь на поиски сестры. Тихо ступаю по коридору, изредка слыша скрип старой половицы. Остановившись у двери напротив, я напрягаю свой слух, чуть ли не прижимаясь ухом к двери. В висках грохочет собственный пульс. В конце концов, простояв там не меньше пяти минут, я улавливаю лишь голос Колина, который, по-видимому, разговаривает по телефону.

Спускаюсь вниз по деревянной лестнице с её шаткими ступеньками.

Пусто.

Испытываю внутреннее чувство некого дискомфорта. Это неестественно. Это ненормально. Это словно маниакальная зависимость от её присутствия рядом со мной, от лёгких прикосновений и нелепых шуточных разговоров. С ней всё просто и легко, но одновременно это рушит меня изнутри. И всё не так уж просто и легко. Мы знаем это оба.

Когда же я достигаю уличного дворика, то первым делом прикрываю глаза и прислушиваюсь к сказочным звукам вокруг. Это шелест листьев, шорохи разных мелких животных, что обитали в лесах, и, безусловно, звенящая тишина. Да, именно она. Вдали от людей, транспорта и городского шума наш гостевой домик кажется настоящим укрытием.

Вдыхаю напоследок чистый лесной воздух и продолжаю изучать двор. Я нахожу старый винный погреб, которым раньше так любил заниматься отец. Зная о его увлечении коллекционировать вина, все друзья старались обрадовать Невила, привозя из поездок старинные бутылки. Спускаюсь вниз, тут же ощущая запах сырости и терпкости. Это особенный запах. Подростками мы прятались здесь с сестрой, считая подвал нашим убежищем. Словно мы отчаянные искатели приключений, а это наш клад. Смеюсь про себя, подмечая, что мы всегда искали «приключения» на свою пятую точку. Так и сейчас, минуя пролёт ступенек, я лоб в лоб сталкиваюсь со своей сбежавшей девочкой. Её перепуганные большие глаза, кажется, становятся ещё больше.