Василий Коледин - Благие намеренья (СИ)

- Он не вернется… - прошептала Катя.

- Не говори так. Мысли материальны, - попросил я, не веря сам в то, что говорю.

- Они все погибли. За что? За кого?

- За справедливость, за лучшее будущее, за идею, наконец, - сказал я.

- Всё это слова. Нет, не существует такой идеи, ради которой человек должен умирать.

- Человек в конце концов умирает сам, без посторонней помощи, от старости и болезней.

- Но не от рук других людей, ради вымышленных им же самих сказок.

- Вся история человечества состоит именно из таких смертей. Смертей за идеалы. Будь то идеалы религии, просто человечности или науки.

- Но за идеалы организации люди уже умирали в прошлом веке. И эти идеалы не оправдали надежд. Так зачем повторяться?

- Разве не говорят, что история повторяется?

- Да, говорят. Гегель сказал. История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса. Это уже фарс! Представь, смерть реальная и фарс! Обидно! Да даже это не то слово! Разве смерть по ошибке не глупа?!

- Давай не будем сейчас спорить о смерти. Она совсем рядом. Не зови её.

Мы стояли, а ноги у меня подкашивались, как только я думал о том, что внизу лежит столько трупов пусть мало мне знакомых, но людей, с которыми я уже прошел огонь, воду и должен был пройти медные трубы. Ногой я собрал кучу сухих листьев и, примяв их, предложил Кате сесть. Она вначале отказалась, но посмотрев, что я опустился на это импровизированное сиденье, последовала моему примеру.

Время стало невыносимо тянуться. Внизу мы не слышали никакого шума. Ни стрельбы, ни криков, ни даже простого человеческого голоса. И Иван словно канул в небытие, он отсутствовал уже около пятнадцати минут. За это время можно было уже пару раз посмотреть, что произошло и вернуться. Что могло его задержать? – думал я. Ну, что угодно, во-первых, Он мог притаиться и наблюдать, если нападающие еще не скрылись, во-вторых Иван мог отдавать дань павшим, если их тела остались на месте преступления, в-третьих, его могли просто схватить. Убийство я пока исключал, поскольку больше выстрелов мы не услышали.

Ветер продолжал гнуть стволы молодых осин, также, как и до всего произошедшего они гуляли по голубому небу, слегка поскрипывая при встрече с соседями.

Все произошло очень неожиданно, если так можно сказать, потому что, Катя, да и я в глубине души, ждали худшего. Внезапно тишину необитаемого леса нарушил один сухой щелчок, за ним через пару секунд второй и почти сразу третий.

- Серёга! Здесь бандиты! Звони в полицию! – услышал я крик Ивана.

Потом кто-то, но точно не Иван, стал орать непонятно что и раздались звуки, похожие на те, когда человек быстро бежит по лесу, раздвигая зеленые ветки перед собой. Вскоре опять послышались выстрелы и крики погони. Вся эта вакханалия шумов длилась минут пять. Как только мы услышали призыв к мнимому Серёге, я схватил Катю за какую-то часть её тела, по-моему, за руку, и потащил за собой. Мы побежали, практически не выбирая дороги в противоположную сторону от автостоянки и предполагаемого дома. Я быстро постарался сориентироваться на месте и мысленно прикинул где может находиться интересовавший нас дом. Ветки молодых деревцев и низкорастущие ветки хлестали меня по лицу и рукам. Не помню, придерживал ли я их, таща за собой вялое тело Кати. Видимо, преследователи наши услышали шум убегающих людей и дали автоматной очередью нам вслед. Мне показалось, что пули пролетели мимо. Только впереди сломалось несколько тонких веток и сверху упало еще парочку. Но, слава богу, они пролетели мимо нас. Мы еще пробежали минут пять.

- Подожди… я устала… запы…халась, дай…передохнуть… - взмолилась Катя.

- Милая, нам нельзя останавливаться! Нас… могут догнать… - с не меньшими паузами, тяжело дыша, отозвался я.

Мы простояли пару секунд и ринулись дальше. Деревья, деревья, только деревья впереди, огибаем, еще одно, бежим направо, огромный валун, не влезть, обегаем, кусты, сердце колотиться так, что вот-вот выскочит, деревья, сквозь кусты, чёрт царапнуло больно лицо, бежим, бежим, дышать нечем, не хватает воздуха, легкие рвутся словно бомба, бежим, бежим в овраг, можно перебраться, спускаемся, поднимаемся, держись за вон ту ветку, бежим, ноги подкашиваются, бежим, бежим.

Я вспомнил, как бегал в дни своей прекрасной юности кросс на шесть километров. У нас существовали различные дистанции: километр, три и шесть. Но как ни странно, на шесть километров мне нравилась больше всего. Эта шестерка называлась марш-броском и преодолевалась в полной экипировке, с шинелью, автоматом, сумкой с противогазом. Но мне она нравилась больше всего, больше всего… Почему? Почему?! Километр нужно было промчаться минимум за три минуты. Это очень быстро! Три – тоже мало времени давалось и бежать нужно было никак не медленнее, а расстояние было в три раза больше. На шесть же давалось вполне приличное время, за которое я мог и бежать, и идти быстрым шагом, и даже немного постоять, отдышаться и подождать, когда перестанет колоть в боку. Видимо, бегуны не зря бывают спринтеры и стайеры. Я – стайер.

Сколько пробежали? Километра два, три? Нет, больше. Около пяти. Нет. Бежали около часа, полутора, значит около семи. Катя отстает и часто падает. Я останавливаюсь и, либо жду, либо поднимаю ее и заставляю бежать дальше.

- Подожди! – взмолилась хрупкая девушка. – Я не могу больше! Давай чуточку передохнем.

- Солнышко, милая, любимая, нам нельзя останавливаться! Могут догнать. Бежать, бежать из последних сил! Обещаю, если увидим укромное место, обязательно там спрячемся! – стал уговаривать её я.

Понимая всю правоту наказа Ивана, я старался, как можно дальше уйти от места контакта с курьерскими людьми. Если у них нет собак, а у них их не было, то мы, убежав на приличное расстояние и схоронившись в потайном месте, могли переждать и потом, более-менее спокойно выйти к людям. Там нам уже ничего не угрожало. Вряд ли наши преследователи обладали мощью всех правоохранительных органов обычно задействованных в поимке беглых преступников.

Пару минут я дал Кате отдышаться. Она стояла рядом со мной, согнувшись пополам, и дышала, открыв широко рот. То и дело она кашляла и, набирая воздух полной грудью, задерживала дыхание, пытаясь его выровнять. Я сначала не обратил внимание на то, что она держала руки на правом боку. Вернее, я думал, что он у нее просто колет и она таким образом уменьшает колики.

- Бежим, - попросил я, когда мне показалось, что мы немного отдохнули.

- Не могу…

- Соберись, родная, надо, ну, еще немножко…

- Подожди еще минутку…

Я подошел к ней, чтобы помочь бежать. Взяв ее за руки под локоть, я собрался бежать вместе с ней. Но вдруг мой взгляд упал на ее ладони, которые Катя прижимала к боку. Боже, они были в крови…