Стефка Модар - Одинокая

Зло, сверкая глазами, не дав опомниться, та тут же спросила в лоб:

– Что уже пляшешь под его «дуду»?! – поедая взглядом, с сарказмом, цедя сквозь зубы, – и куда это его понесло на ночь глядя?

Тот молча пошёл в комнату.

Ольга, делая шаг к входной двери, резко открыв, во всеуслышание выкрикнула:

– В моем доме двери закрываются на ночь в 11 часов… – продолжая горланить, – так что «Малыш», будь вовремя…

С сарказмом:

– Не у мамки в Польше…

Закрепляя свою шумную речь неподдельной желчью:

– Холера ясна!..

Было слышно, как внизу захлопнулась подъездная дверь.

Ольга, резко закрыв дверь, озлобленно сквозь зубы процедила, но уже в адрес мужа:

– Не пожалел бы, демократ! – направляясь в спальню.

Лев Арнольдович, стоя в дверях, что-то прокрутив в голове, развернувшись, поспешил назад в коридор.

Там переобувшись, направился к выходу, в дверях пробурчал:

– Как же ты меня достала!.. – раздражённо, – режьте надвое!..

Строя рожицы, кривляясь, вышел, с грохотом захлопывая за собой входную дверь…

…Алекс и Оксана, гуляя по вечернему Киеву, невольно отметили, что иллюминация его шарм. Та вычурно подчёркивала достопримечательности в их немой многоликости.

Казалось, что немые свидетели прошлого и настоящего разговаривали с ними, делясь историей города. И они в нем находили отголоски ушедших предков, что творили, созидали, укрепляли дух славян. Ведь когда-то, каждый, кто въезжал в Киевскую Русь, восхищался, возгласом восторга: «О! Країна! У! Краина!»

Во всем чувствовалась гармония, чистота помысел, по-настоящему мощный дух свободы, братства, единения. Когда-то Киевская Русь впечатляла многим, а главное тем, что народ чтил свои корни, семейственность, каждый знал родословную до седьмого колена. Наверное, это то, что объединяло славян…

…И, кажется, что это как никогда теперь понимал и Алекс, и Оксана.

Та поспешила сказать, как в детстве ей говорили, что давным-давно с Урала в эти места мигрировали, русы, угорцы (венгры) дошедшие до «Венгрии», их гнал вождь гуннов Аттила (Атилла) – завоеватель, впоследствии ставший германским королём.

Он сумел объединить разрозненные племена от Рейна до северного Причерноморья.

Больше чем за полтора тысячелетия, произошло смешение рас, крови, но дух был непоколебим – дать лучшее своему народу, что шёл из века в век в будущее, храня, память о корнях, сохраняя истоки языка.

Те первопроходцы, ступившие на эти земли и осевшие на них, делали этот мир по-настоящему сказочным. Именно таким, каким они его видели в своих мечтах – хорошей страной. Это было на устах «Jo, Krajina».

И это закреплялось в сознании и памяти, как самое сокровенное и святое, чтобы Мега – мечта как обязательное передавалась потомкам из уст в уста, чтобы те могли продолжить созидать то, о чем мечтали предки.

Каждый старался сделать страну красивее могущественнее, гарантом – мира и добра. Чтобы объединить народы возникла письменность, позволяющая объединить тех, кто имел начальный корень родства. Кто их видел, говорил: «О, РОС!.. У, РУС!».

Немудрено, что славяне понимали друг друга. Пласт культур сложился из многовековых наследий и традиций русичей (росов-русов) с берегов реки Рось, всех славян, германцев, угорцев; изначально те были воинами, при их появлении говорили: «У, ГОРЦЫ!.. (ещё раньше) У, ГРЫ!».

Но, тем не менее, все жили, прославляя в веках эти земли, и это происходило не одно тысячелетие. Жители этих земель были близки по духу, каждая народность почитала вышивку, как кодовые знаки своего рода, именно по ним знали корень, начало – начал…

…Алексу Киев практически был не знаком, так как тот выехал из страны совсем малышом; знал о нем со слов матери и отца. Сейчас он впитывал то родное, что наполняло его сущность. Вовсю распирала гордость, и это только от одной мысли, что ты рождён в Киеве…

…Проходя по набережной, эхом отдавались бои за Днепр. Наверное, и его деды отстаивали мир на этих землях. Он понял, что гордится своими предками, и благодарен им за то, что те отстояли мир во всем мире, избавляя его от фашизма. На лице содрогался каждый мускул, внутри кричало эго, раскрывая в нем «спящий» патриотизм. Это принималось только душой и сердцем.

Оксана, наблюдая за парнем, поняла, что Алекс так и остался в душе киевлянином. Это далось с молоком матери.

Она была счастлива, познакомить этого приятного молодого человека с городом, где тот родился. Ведь каждый должен знать свои истоки, корни, чтобы жить и созидать, становясь по-большому счету настоящим человеком.

Оксана ему показала памятник основателям Киева, «Лыбедь». Это потрясающее сооружение оттиском легло в глубины их трепетных душ.

Устав от прогулок, девушка предложила посидеть у памятника влюблённых фонарей. Там хорошо просматривался Майдан, открываясь, каждый раз по-новому. Это точка соприкосновений – сердец киевлян, гостей города.

За день, пройдя его вдоль и поперёк, этого не ощущаешь, то и дело отвлекала суета. А может просто вечерняя подсветка, ложась магией, оттеняла камень, как-то по-особенному подчёркивая грациозность и величие, мощь духа. Правда вся эта игра магии с камнем обрывалась в 12 часов ночи, погружая окружающее в темноту, заставляя задуматься, кто ты в этом непродолжительном отрезке времени. Ведь в тени прошлого, его дыхание ощущалось каждой клеточкой тела.

Оксана предложила поспешить домой, избегая встречи с теменью. Говоря, что не готова дать ответ кто она, и так голова забита проблемами. Алекс нехотя согласился, они пошли домой. По дороге продолжая делиться впечатлениями о городе. Вечерний Киев их просто потряс.

Алекс с Оксаной вернулись за полночь. Каждый был перенасыщен эмоциями. И он, и она для себя открыли совершенно иной Киев, который оба они не знали. Простившись, они разошлись по домам.

Алекс, открыв дверь, погрузившись в темноту, тихо шмыгнул, внутрь стараясь не шуметь. Тихо закрыв дверь, на цыпочках направился на кухню.

Там не включая свет, подойдя к окну, засмотрелся на луну.

Казалось, что та была не такая как обычно, как-то по-особенному ярко светила, делая ночь необычной, загадочной.

Его отвлёк женский крик, он шёл откуда-то из глубины квартиры.

Это Ольга та на повышенных тонах кому-то выкрикивала по телефону, надрывая голос:

– Это как мне понимать? Где он шастает? Посадил на мою шею и думаешь, я двужильная? – переходя все точки кипения:

– Люди в это время спят, а я должна быть сторожевым псом, ждать, когда он придёт…

Срываясь:

– Это только начало, а что будет дальше? Здесь ему не Варшава, а Киев! У нас не как у них. Наши дети не привыкли к свободному воспитанию.

Окончательно выходя из себя: