Белла Джуэл - Тринадцатая (ЛП)

У меня нет времени поддержать её сейчас, но я надеюсь, что ночью, после того, как всё это закончится, у меня будет возможность поговорить с ней.

Все мы приводим в порядок нашу одежду и направляемся на кухню. Одиннадцатая берет на себя ответственность за раскладывание еды на изящные тарелки. Мы делаем вдох, чтобы успокоить дыхание, прежде чем войти в огромный актовый зал в центре дома. Я вхожу в хорошо декорированное помещение и разеваю рот от изумления. Пол отполированный, и настолько блестящий, что даже поскрипывает, когда мы идем по нему. Здесь огромные люстры, свисающие с потолка, и красиво расставленные по всей площади столы, украшенные белой скатертью, искрящейся на свету.

Всюду люди, общающиеся друг с другом, все они в масках. Женщины выглядят красиво и элегантно в длинных вечерних платьях и изящных масках. Все мужчины приоделись и излучают силу и таинственность.

— Не желаете ли вот это? — говорю я, приближаясь к первой группе.

— О, спасибо, — рыжеволосая женщина с ярко-красными ногтями улыбается и берет канапе.

Я обхожу с тарелкой вокруг группы, а затем продолжаю идти по залу. Это не так уж и плохо. Я справляюсь и пока не облажалась. Насколько вижу, у других девушек тоже всё хорошо.

Подхожу к следующей группе и, когда люди поворачиваются и расступаются, замечаю знакомую полумаску. Сердце замирает, и я изо всех сил пытаюсь перевести дыхание, в то время как снова смотрю на Уильяма.

Как же он прекрасен.

Он поднял взгляд и заметил меня. Наши глаза встретились, и у меня мурашки побежали по коже. Он не смотрит презрительно или насмешливо, но его взгляд, обращенный ко мне... напряженный. Я держу плечи прямо, в то время как предлагаю каждому что-нибудь съестное с подноса. Уильям наклоняется вперед, слегка касаясь губами моего уха.

— Твоя работа безупречна, красавица, — шепчет он.

Он сказал красавица не на чужом языке. Моё лицо краснеет.

Он стоит прямо и протягивает руку, чтобы взять креветку с тарелки. Все еще чувствуя, как пылают мои щеки, я поворачиваюсь и продолжаю носить блюда между гостями. Когда они пустеют, я иду на кухню за следующей порцией. К тому времени, когда мы выходим обратно, все сидят. Каждый из нас берёт несколько столиков на обслуживание, и мы приступаем к подаче основного блюда.

Я слышу грохот, когда ставлю последнюю тарелку на один из своих столов. Подняв голову, вижу Третью на коленях, рядом высокий мужчина наклоняющийся, чтобы помочь ей. Она быстро поднимает несколько разбитых блюда с пола, бормоча что-то. Я глотаю, поворачивая глаза к Мастеру Уильяму. Он смотрит на нее, но не выглядит сердитым.

Я заостряю внимание на Третьей, когда она встает на ноги. Собираюсь развернуться и отнести свой ​​поднос на кухню, когда слышу глубокий гортанный громко смеющийся мужской голос. Я смотрю на человека, который помогал Третьей, и вижу в его руке салфетку, он машет ею.

— Это что, шутка, Уильям?

Мое тело начинает покалывать.

Что она сделала?

Уильям глянул на него.

— Шутка?

Тридцатилетний мужчина рядом с ним с подстриженными каштановыми волосами и теплыми карими глазами машет салфеткой вокруг и оглядывается назад к Третей. Затем он читает слова, которые явно написаны на белом клочке бумаги. Ох, Боже. Она же не... она не...

— Помогите мне, меня держат здесь против моей воли. Позвоните в полицию.

Все мое тело стало ватным. Нет. О, Боже, что с ней не так? Зачем ей писать на салфетке и передавать это незнакомому человеку? Я мчусь быстро, потому что Третья начинает рыдать. Это не хорошо. Уильям накажет нас за это, потому что она была неосторожна, передавая эту отчаянную записку. Я, конечно, понимаю, почему она это сделала, но все-таки это было совершенно глупо.

— Я не знаю, о чем она говорит, — отвечает Уильям немного хриплым голосом.

И потом я ловлю взгляд Бена. Он снимает свою маску и смотрит на меня. Боже, если Уильям похож на него....

— Почему эта девушка плачет? — любопытствует он.

Я должна быстрее соображать. Если я не вытащу Уильяма из этого, у нас будут огромные неприятности, а мне этого не хочется. Если мы потеряем наши привилегии, то как мы сможем найти способ, чтобы сбежать? Это не вариант для меня, и я, конечно, не позволю, чтобы это разрушило то, что мы построили.

— Это была шутка, — говорю я и мой голос похож больше на писк. Уильям поднимает свой взгляд на меня и все в комнате замолкают и смотрят на меня. Я беру Третью за руку и сжимаю ее, чтобы она перестала плакать.

— Она немного пошутила, любит дурить людей. Мне очень жаль, сэр, она иногда заходит слишком далеко. Мы здесь обычная обслуга. Уильям нанял нас только на день. Мне очень жаль.

Уильям смотрит на нас, и я чувствую, как его взгляд впивается в меня. Тащу Третью, слушая как она шепчет извинения по пути на кухню. В ту минуту, когда мы выходим, я поворачиваюсь к ней.

— Зачем ты это сделала?!

— Потому что он держит нас здесь против нашей воли! — кричит она, размахивая руками. — Я не хочу находиться здесь! Все вы перестали бороться и делаете так, как он велит! Он болен, ты меня слышишь? Никто не держит девушек против их воли, если только он не больной.

— Я не перестану бороться, — шиплю я, подходя ближе. — Просто я делаю то, что нужно, поэтому я и не заперта в подвале. Как ты думаешь, мы найдем выход из этого места, если продолжим совершать ошибки?

— Ты не собираешься искать выход, — рычит она, слегка пихая меня. — Здесь нет никакого выхода.

Я сжимаю свои зубы, отчаянно пытаясь сохранить свой гнев в узде.

— Ты не знаешь, что...

Прежде чем я успеваю сказать что-либо еще, заходит Билл. Он в ярости останавливается рядом с Третьей, с силой хватая ее за руку. Она плачет и дергает руку, но в этом нет смысла. Он не отпустит ее.

— Твоя выходка была глупа. Пойдем со мной.

— Пожалуйста, — говорю я, когда он начинает тянуть ее. Я не знаю, почему собираюсь защищать Третью, ведь она не собирается слушать меня, но больше никто не собирается заступаться за нее. Они все слишком боятся.

— Она не знала.

Он поворачивается, гладя на меня.

— Вы все знали, — огрызается он. — Вам всем были рассказаны правила, все они были сформулированы предельно ясно. Теперь возвращайся к работе, или можешь присоединиться к ней.

Я закрываю свой рот, но в моих глазах стоят непролитые слезы. Третья слишком слаба для наказания. Есть что-то, чего не хватает в ее глазах, я вижу это. Она перестала сопротивляться. Она верит, что у нее нет выбора. Она не видит света в конце туннеля, и это пугает меня. Когда ты сдаешься, ты перестаешь бороться, а когда ты перестаешь бороться, больше некуда идти.

— Что случилось? — спрашивает Двенадцатая, она в бешенстве.

— Она пыталась выдать Мастера Уильяма на глазах всех тех людей, — шепчу я, зная, что мой голос сильно дрожит.