Анджей Ваевский - Тринадцатая стихия

Он появился на поляне словно из ниоткуда. Когда Тари взглянула на него, у нее перехватило дыхание: нет, он не был красив, и отнюдь не восхищение застыло в глазах юной эльфийки. Он ужасал, этот неизвестный… эльф. Настоящий лесной эльф, сумеречник, о каких девушка слышала лишь в детских сказках-страшилках. Густые волосы цвета воронова крыла струились по плечам и спине тяжелой волной, спадая ниже бедер. Чело венчала корона из дубовых листьев. Он был слишком широкоплеч и высок для эльфа – для светлых эльфов, среди которых родилась и выросла Тари. Точеные черты лица хищно заострены, тяжелый взгляд янтарных глаз из-под летящих росчерков бровей лишь подчеркивал опасное выражение лица. Глаза были не эльфийскими, не человеческими – они были волчьими, с вертикальными зрачками и дикой жаждой крови. Глядя на девушку, незнакомец ухмыльнулся, обнажив в кривой улыбке внушительные клыки.

«Проклятье! Метаморф! Он и не эльф вовсе, он зверь!» – Тари запаниковала. А как было не запаниковать, если еще несколько часов назад она купалась в озере, в родном лесу, а вот теперь очутилась на этой странной поляне. Вынырнув из воды в очередной раз, девушка не узнала местности. Это было не то озеро, не тот берег. Ныряя снова и снова, юная эльфийка пыталась вернуться в родные места, но словно кто-то подшутил над ней. Выбившись из сил, девушка выбралась на берег и добрела до этой поляны, считая, что ее всего-навсего прибило течением к дальнему краю озера, и нужно просто отдохнуть перед тем, как отправиться искать дорогу домой. В любом случае, это должны быть всё еще родные леса ее рода, ее племени – леса светлых эльфов. Других здесь и быть не могло, а значит, она в безопасности. И вдруг этот незнакомец. Сумеречный друид-метаморф.

– Чего тебе, чужак? Уходи подобру-поздорову, пока я не позвала воинов! – Тари попробовала приободриться и припугнуть незваного гостя. Всё же никому не позволено вторгаться безнаказанно в леса светлых эльфов.

– Зови. Посмотрим, кто придет на твой зов… в моем лесу, – сумеречник оскалился еще нахальнее, и девушке стало по-настоящему страшно. Нет, не вел он себя как случайно забредший в эти края, он чувствовал себя здесь хозяином. Тари прислушалась к духам земли, к деревьям, и…

«Ашшшш», – напевно прошептал ветер – и она содрогнулась, понимая, что это значит. Значит… этого сумеречника зовут Аш, и… и власть его в этих местах настолько безгранична, что даже ветер признает его хозяином. Мысли полетели кувырком, разлетаясь многоцветным калейдоскопом. Как же так? Она никогда не слышала, чтобы берег озера соприкасался с владениями сумеречного друида. Это не шутка, не иголка в стоге сена, такое невозможно утаить. И если это дальний край озера, то как появились на берегу ее вещи – одежда и лютня с дудочкой, с которыми эльфийка никогда не расставалась? Да и откуда взяться сумеречнику в их краях? Их нет, остались лишь легенды об этих страшных лесных чужаках. Тари судорожно завертела головой по сторонам в поисках… чего? Пытаясь углядеть хоть что-то, что послужит спасением, девушка с ужасом заметила то, на что не обратила внимания раньше: лес был чужим, он вовсе не походил ни на один из лесов, которые она видела прежде. Деревья были незнакомыми, воздух пах иначе. Что-то неуловимое в сознании эльфийки забило тревогу о том, что она вовсе не на дальнем берегу – нет, она очень далеко от дома. Неизвестно где. Чужой, пугающий лес. И этот жуткий звероглазый эльф – хозяин этого леса. И… было утро, хотя Тари пошла купаться на озеро далеко за полдень. Произошло что-то неправильное, непонятное.

Перламутровые капли росы еще дрожали на изумрудной зелени лесного разнотравья. И робкие солнечные лучи только пытались просочиться сквозь плотную завесу разлапистых ветвей верхушек деревьев, когда скучающий сумеречник выбрался из дома и отправился обходить свои владения. Это давно вошло в привычку, изменять которой Аш не собирался. Ему нравился этот непроходимый дремучий лес, выстилавший тропинку под ноги своему хозяину. Родное детище, которым дорожил больше всего в своей жизни. Единственное, чем всё еще дорожил угрюмый эльф-друид. Могучие деревья, дарившие тень даже самым солнечным днем, напоминали о родных местах и рождали легкую ностальгию, обрывочные воспоминания о северных лесах родины. Темные тропинки манили сумеречника под сень своих аллей. Дикие звери – дикие для других – чувствовали своего хозяина и ластились к нему. Но из всего лесного зверья эльф больше всего любил волков – ведь тотем именно этих хищников принял он, становясь друидом.

Неспешным шагом по лесной тропинке уходил эльф к опушке, всё дальше от своего жилища, скрытого от посторонних глаз в самой чаще, у подножья гор. И вдруг почувствовал тревогу зверей и птиц. Казалось, даже ветер шептал о чужаке. Сумеречник пошел туда, куда указывали лесные жители, и вскоре заметил нарушителя – этого… эту светлоухую, как презрительно называли сумеречники светлых собратьев-эльфов. Изящная вторженка лежала на полянке среди цветов и жевала травинку, глядя при этом в небо и совсем не замечая подошедшего хозяина леса. В лесном эльфе закипело нечто нехорошее, заставляющее немедленно поставить девицу на место, чтобы больше неповадно было бродить по его лесу без приглашения. Не то, чтобы серьезно навредить или убить, но припугнуть стоило.

– Как гуляется в моих владениях?

Нарушительница ошарашенно – видимо, не совсем осознав, где находится и кто перед ней, – посмотрела на хозяина леса широко распахнутыми изумрудными глазами. Как-то резко подобравшись, она уселась и обхватила руками колени. Ее взгляд стал настороженным, затравленным – точь-в-точь, как у мальчишки, которого кухарка поймала на воровстве пирожков. Но всё-таки это была девушка, хоть и походила на сухощавого угловатого подростка. И она точно не понимала, в какие неприятности попала, придя в этот лес. Ни добротой, ни миролюбием нрав Аша не отличался – скорее уж, наоборот. Сумеречник присел на корточки, поймал рукой ее лицо за подбородок, притянул к своему лицу, почти соприкоснувшись носами, и спросил:

– Ну и что мне теперь с тобой сделать, нарушительница моего покоя?

Девушка молчала, испугано глядя на сумеречника. Легкий ветерок запутался в длинных иссиня-черных волосах сумеречника, ласково шепча «Ашшшшш». Это была его, друида, стихия, его лес, его дом. И здесь только он устанавливал законы, и надо заметить, были они жесткими: нарушителям не было пощады, их ждала смерть. Однако убить беззащитную девушку хозяину леса показалось лишним.