Елена Ямпольская - Гимн настоящей стерве, или Я у себя одна

Там, где любовь, нет смысла говорить о бородах и ребрах, седине и бесах. А любовь в отношениях «отцов» и «детей» встречается часто. Слишком много жертв надо принести на алтарь соединения. Страшно, должно быть, мужчине начинать все сначала, брать на себя ответственность, которую то ли вытянешь, то ли нет, думать о таинственном существе из незнакомого мира, а то, чего доброго, и о детях, годящихся во внуки, — успеешь ли поднять? Что будет с ними, если не успеешь?.. Страшно молодой женщине любить человека, зная, что разлука неминуема. И стараться не думать, не думать, не думать, иначе сердце разорвется… О вещах бытовых, более прозаических, но не менее мучительных, я уже не говорю.

Настоящая любовь красива. По-настоящему красиво только то, в чем есть привкус трагедии. Роман с большой разницей в возрасте трагичен по определению. Один движется к табличке «Выход», другая приоткрывает двери в жизнь. Оба останавливаются на пороге, обоих пугает неизвестность. Значит ли это, что они тормозят естественный поток событий и мешают вершиться положенному ходу вещей? Я не знаю. Знаю только, что в этом остановленном мгновении они пронзительно и остро счастливы. Им не суждено привыкнуть друг к другу, не суждено наскучить, законы судьбы будут висеть над ними, прогоняя всякую монотонность, и если струна все-таки порвется, у нее будет долгое эхо. Может быть, на склоне лет отдаться любви — это и значит «подумать о душе»?..

Когда я впервые увидела дом, где вырос мой любимый — вырос и возмужал задолго до того, как я появилась на свет, у меня защемило сердце. Здесь он гонял мяч — и я вижу ссадины на острых мальчишеских коленках; по этой набережной шагал на свидание в белой рубашке, и, волнуясь, ждал в сумерках девочку — и я люблю эти недоставшиеся мне сумерки, эту рубашку, смуглую шею под распахнутым воротом — люблю все, что было с ним до меня, как будто сама выносила его под сердцем, как будто ко мне он прибегал со своими победами и синяками. Он старше меня на …цать лет, а я испытываю к нему почти материнские чувства. Мне принадлежит и трогательный голенастый пацаненок, и красивый юноша, и зрелый мужчина. Он завоевывал место под солнцем, менял города, любил женщин, становился кому-то мужем и отцом, находил и терял, поднимался в гору, стоял на вершине и уже так много знал о себе и о мире; одного только не знал — что я иду к нему навстречу. А, может быть, догадывался? Может, просил для себя кого-то? Во всяком случае, мне хочется так думать…

В каждом человеке живут все его возрасты. Сегодня мужчина старше, и я могу капризничать, надувая губки, сворачиваться калачиком, прятать голову у него на груди. Завтра старше я, а он — несмышленыш, опекаемый мудрой женщиной… Причем здесь разница лет?

Я беспомощна перед его опытом. Он беззащитен перед моей молодостью. Мы никогда не ударим друг друга, потому что наши болевые точки слишком очевидны. Нельзя бить того, кто тебе доверился. Это откосится и к нему, и ко мне в равной степени.

Я готова отдать ему полжизни — не задумываясь. Разделить по-братски: тебе половину и мне половину. Он считает, что у меня все впереди. А я хочу, чтобы впереди у меня был только он.

Иногда я действительно начинаю думать, что есть мужчины, которых сняли с производства. Потому что для современного мира этот «модельный ряд» чересчур роскошен. И все они, умеющие правильно смотреть на женщину и правильно с ней обходиться, год от года только возрастают в цене. Правда, зрелые мужчины не любят, чтобы их сравнивали с антиквариатом. Даже в шутку. По отношению к нам, Электрам, у них свои комплексы. Что делает их немножко несчастными, но зато совершенно неотразимыми в наших глазах…

_____

Пока женщина растет и взрослеет, представители сильного пола кажутся ей чуть ли не богами. Ну, как минимум полубогами. Или хотя бы героями.

Пока мы ничего не знаем о мужчинах, а также на протяжении того длительного времени, когда мы знаем о них очень мало, нам свойственно идеализировать, демонизировать, романтизировать, преувеличивать, приукрашивать и производить над возлюбленными разные прочие глагольные манипуляции. У наших ранних увлечений глаза, как блюдца, мы смотрим на мужской род сквозь мощную лупу, вследствие чего пустяковые дела оборачиваются свершениями, банальности — открытиями, а жидкий дискант звучит подобно трубному гласу. Наша вера фанатична, наше поклонение беспредельно, наша готовность к жертвам удовлетворила бы самого злобного африканского идола. Я называю это языческим периодом в жизни женщины.

Как маленькому мальчику чудится, что женщина — это только тело и вся она придумывалась и создавалась ради его личного удовольствия, так девочки по первости думают, будто мужчина состоит исключительно из подвигов и побед. Затем выясняется, что, в основном, из бед и сдвигов…

Наивность — второе счастье, и следовало бы с улыбкой вспоминать те благословенные времена, ту нежную зарю, когда я лелеяла общепринятые мифы о мужчинах и не подвергала проверке легенды, которыми первый герой морочил мое юное сердечко. Но сегодня, одиноко возвышаясь на руинах собственной античности, разглядывая опрокинутые постаменты и статуи с отбитыми носами (хорошо, если только носами), я горько думаю: о, боги!.. почему и вы, и герои столь недолговечны?!.

Однажды в судьбе всякой женщины наступает переломный момент под названием «Сумерки богов» с последующей «Гибелью богов». А заодно и героев. Женщина уже слишком опытна, чтобы доверять легендам и мифам. Например, ей известно, что:

если у ее героя болит печень, так это вовсе не от того, что он добывал огонь для семейного очага;

золотого руна не будет, можно не рассчитывать;

конюшни придется вычищать самой, причем всю жизнь, превращая, таким образом, подвиг Геракла в сизифов труд;

твой герой явно предпочтет, чтобы из клубка Ариадны ему связали пуловер;

и если вечером он готов взять тебя на Олимп, то утром — шла бы ты домой, Пенелопа…

Существуют чисто женские мифы о мужчинах. Например, путь к сердцу через желудок. Нам хочется так думать, потому что ежедневная готовка на протяжении десятилетий может сравниться только с цепями рабов на галерах, и невыносимо приковать себя к плите ради одной пищеварительной системы. Нужна более высокая цель. В доставшемся нам экземпляре мужского организма мы стараемся установить прямую связь между желудком и сердцем. Иногда это удается, иногда не очень, а порой не удается совсем. Чем ближе мужчина к собаке Павлова, тем легче выработать в нем гастрономические рефлексы. Но тогда в один прекрасный день ты поймешь, что он любит не тебя, а твою стряпню…

Существуют, напротив, мифы, созданные и разнесенные по свету самими мужчинами. От которых они не отрекутся, даже положив руку на Библию. Первый и главный — миф о Великой Сексуальной Зависимости. О том, что секс — это единственный компас на мужском корабле и единственный ветер, раздувающий их паруса. Когда бы не Елена, что Троя вам тогда, ахейские мужи?.. Ну, и так далее.