Дмитрий Веряскин - Дым. Поиск любви

© Дмитрий Сергеевич Веряскин, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Утро…

Над городом и казалось целым миром, все так же нависали серые, гноящиеся тучи, готовые в любую секунду вылить ядовитые слезы Господни, смыв все то, что нам так дорого и любимо, смыв боль, ненависть, горе.

Осень…

Я смотрел в окно и ждал. Вдали громыхнуло. Выпил глоток кофе. Пошёл дождь. Мы остались гадить!!!

В ванной журчала вода, Ира напевала Билана: «Я просто люблю тебя». Закончились сигареты, из её сумочки достал гейский «Kent» nanoteк. Закурил. Капли дождя громко стучали по стеклу.

Пропикали часы 8:00. Подобно собаке Павлова, начинаю пережевывать бутерброд, суечусь, тороплю Иру. Она, как обычно, невероятно плавная – крутит голой задницей перед моим носом, но мои мысли далеки от ее тела, натягиваю брюки, обижается. Сейчас и весь день я уже не в силах кого-то трахать, весь день будет трахать мой мозг Генеральный – Вася.

Довожу Иру до ЦУМА, целует меня, щипаю её за задницу, взвизгнув, она радостно уходит.

Офис. Все как обычно унылые, не выспавшиеся, с тупой, силиконовой улыбкой рожи, готовые в любую минуту содрать её, показав истинное лицо – пасть злющего пса, текущий яд, огромные налитые кровью глаза, а за всем этим ужасом заячья душа. Всё как везде.

Юля – наша краса и гордость! Год крутит задницей перед Васей, и он ей не вставил! Именно факт этого заставил усомниться меня и некоторых коллег в его гетеро сексуальности, можно пропустить кого угодно, но не вставить ей просто невозможно – шлюха высочайшего класса, знающая в совершенстве все приёмы обольщения. Юля – стояк, так в шутку мы прозвали ее.

Вася вообще странный человек, ходячий, жирный, потный шкаф, с кучей разного размера ящиков, аккуратно заполненных разноцветными папками, файлами с экономикой, менеджментом, рекламой, пиаром, отчетностью за квартал, за год. Цифры, буквы, цифры, буквы, в этом весь Вася.

И сейчас этот цифробуквенный микс, въедается в меня своими глазами-бусинками.

– Николай, ты работал с «Тайфуном»?

– Да, – отвечаю я.

– Тут такое дело….. Одному из моих сибирских партнёров нужна помощь и как раз франшиза «Тайфуна» – плёвое дело…

– Можно суть, – спросил я, оборвав его вранье. Чувствуя, что это плевое дело – очередная гроздь геморроя в моей заднице, которая всё никакая не привыкнет.

– В двух словах. В Республике Тыва она хочет открыть сеть «Тайфун», опыта работы нет в этой сфере, поэтому она обратилась ко мне. Я хотел отправить в командировку Юлю и Андрея Филиппова, но Юля настаивает на твоей кандидатуре.

– Во-первых, не могу представить, где это Тыва, во – вторых, с «Тайфуном» не всё так просто.

– Определенные договоренности уже существуют, вам нужно организовать рекламную компанию и оценить рынок. Да еще и твои добрые отношения с Артуром. Ерунда!

С этой ерундой я вышел из его кабинета, мог отказаться, но командировочные в размере месячной оплаты, халявная еда, проживание, плюс Юля, благодаря которой вскоре я мог пополнить армию онанистов, а главное – желание уехать из этого города и неважно куда. Главное, что подальше от вечерних, совместных просмотров сериалов с закадровым смехом, делающих меня идиотом, подальше от планирования не планируемых вещей, подальше от завтра, подальше от вчера. Ближе к сегодня. Ближе к жизни!

Тыва…

Далековато, практически трое суток в поезде и полдня на авто. Сегодня четверг, в субботу мы выезжаем, во вторник будем на месте. Весь день я просидел у компьютера, собирая информацию о Тыве, лютые холода, Саянские горы, снежные барсы и море марихуаны, невероятно красивые места (судя по фотографиям), минимальное проникновение сраной цивилизации, от которой нескончаемые рвотные рефлексы. Должно понравиться!

На этой мажорной ноте я вышел из офиса. Свинцовые тучи, как ни странно, пропустили несколько лучей солнца, будто освещая мое предстоящее путешествие, щурясь я впустил их. Вдохнул полной грудью смесь кислорода, выхлопных газов, парфюма, человеческой крови, запахи пыток и боли, нищеты и безысходности, сел в машину, закурил и поехал за Ирой. На М. Горького пробка, на Пушкинской всё в норме сообщает dj Радио «Адам», приятным голосом, верю. И включаю D’fm, где никогда нет никаких пробок. Вообще, я верю всем. Обмануть меня, что может быть проще? Меня обманывают все без исключения. Коллеги на работе, с наигранным участием спрашивают: «Коля, вид у тебя какой-то подавленный, может нужна помощь? Ты знаешь, для тебя что угодно». «Ты знаешь, этот ролик „Для сантехника“ – удачный рекламный ход». Обманывает Ира, говоря мне о своей любви, то же, вероятно, она говорит тому качку из отдела спортивного питания, который трахает её во время обеда. Меня обманула собственная мать, уговорив меня покинуть теплое, уютное место в ней, уверяя с снаружи гораздо комфортнее. И даже сейчас этот огромный баннер с рекламой автомобиля «Чувствуй перемены» нагло врет, перемен нет, и не будет!

Лживый век!

Я остановился у площади. Несколько таксистов с лицами победителей ели семечки, сплёвывая скорлупу на асфальт. Звук захлопнувшейся двери спугнул черных, красноклювых голубей власти, вскормленных в Резиденции президента. Армадой вражеских бомбардировщиков они летели в сторону пруда, сбрасывая кассетные бомбы вонючего дерьма. Глупые ноги хотели унести меня, спрятать под кроны деревьев, но ощутили сопротивление. Я стоял по колено в дерьме! Люди же спокойно проходили мимо, отвратительно чавкая и совершенно не замечая, в чем они живут. Они, я, все мы, давным-давно стали частью этой вонючей жижи, превратившись в безмозглые машины по производству дерьма. Мы – то самое образованное, цивилизованное общество, где отребье и всевозможная нечисть зовут себя Господами.

Звонила Ира.

– Да, – ответил я.

– Ну ты где? – резко и даже грубо спросила она.

– Я на площади, поднимайся, на Горького пробка.

– Все иду.

Я сел на скамейку, ожидая ее и провожая взглядом прохожих. Многие, проходя мимо, не стесняясь, тыкали в меня пальцем, истерически смеясь. Их дико смешили огромные, ветвистые рога, растущие из моей головы. Я – «Вечный муж» Федора Михайловича, единственно без шляпы и крепа на ней и без раздирающей, язвительной ревности внутри.

И можно ли скорбить по живым мертвецам? Ира восхищается их красотой, растит их, ежедневно сплевывая семя этого напротеиннеого качка мне на голову, будто выращивая «Клубень» Сорокина. Осторожно касается их, расшатывая ржавые гвозди Святого писания, вбитые в ее детскую голову. Она любит свои рога, и я их покорно ношу, не являясь их ревнивой частью, а только почвой. У меня никогда не было чувства собственности к ней, не было ревности, не было, и нет желания разоблачить ее. У меня нет к ней ничего, кроме мертвой эрекции.