Элис Тайл - Голос сердца

Полчаса спустя, когда Тимми заснул, Мадди раскладывала омлет на две тарелки, а Майкл занимался камином.

— Это, конечно, не бифштекс, — извиняющимся тоном проговорила она, входя в гостиную.

— Омлет — это прекрасно. — Майкл сидел на корточках перед камином, где вновь разгорался огонь, затем повернулся к кофейному столику, наполнил вином два бокала. Мадди поставила на столик тарелки и в задумчивости опустилась на диванчик.

Майкл похлопал по ковру рядом с собой:

— Садитесь сюда. Ближе к теплу. Вы все еще выглядите озябшей.

Но Мадди не было холодно. Совсем наоборот — ей было жарко. И она нервничала. Майкл очень хорошо вписался в окружающую обстановку. И слишком легко завладел ее фантазиями. Как бы то ни было, она поднялась и присоединилась к нему, предусмотрительно оставив расстояние между ними фута в два.

Майкл улыбнулся, наблюдая, как она устраивается на ковре.

— Ну как, удобно?

Мадди отправила кусок омлета в рот и кивнула. Проглотив второй кусок, она заметила, что Майкл наблюдает за ней, вместо того чтобы есть.

— Кажется, вы говорили, что омлет — это прекрасно. Он остынет.

Майкл широко улыбнулся и проглотил большой кусок.

— Фантастика! Омлет — само совершенство, мисс Сарджент.

Брови Мадди изогнулись.

— Не издевайтесь.

— Это у меня отвратительная привычка, — застенчиво признался он. — Я всегда поддевал своих братьев и сестер. А они клятвенно уверяли, что однажды достанется и мне.

— И что же, досталось?

Майкл приподнял бокал и сделал глоток.

— У меня такое чувство, что пришло мое время. — Его темные глаза сверкнули, когда он пристально посмотрел на нее поверх бокала.

Мадди встретила его взгляд с веселой улыбкой. Но они продолжали смотреть друг на друга, и ее улыбка таяла, а смятение росло. Майкл Харрингтон, с его темными, гипнотизирующими глазами, лишал ее самообладания. Что же это ты, укоряла себя Мадди, разволновалась из-за него, как школьница.

Она перевела взгляд на огонь, машинально подбирая под себя ноги. Тихое пламя от догорающих углей отбрасывало красные блики на ее светлые волосы и делало ее безупречную кожу еще более светлой, а карие глаза почти янтарными.

Майкл продолжал наблюдать за ней. Мадди его завораживала. Он хотел сказать ей, как она прекрасна, но вместо этого отвернулся и принялся доедать омлет. Когда с ним было покончено, Майкл взглянул на тарелку Мадди.

— Вы не голодны?

Мадди рассеянно посмотрела на него.

— Я просто задумалась.

— О чем?

— Расскажите мне, Майкл, как вы росли. У меня… такое представление… — Она поколебалась, смущенно рассмеявшись. — Ну, вы знаете… все эти семьи в телевизионных сериалах… все ссорятся друг с другом, но душой очень близки. И всегда есть кто-то, к кому можно пойти со своими проблемами. В вашей семье было так, Майкл?

Легкая улыбка притаилась в уголках его рта.

— Я думаю, было… иногда. Особенно до того, как умер мой отец. Мы с папой были довольно близки. Он работал линейным монтером в телефонной компании. Он был большим сильным мужчиной с грубым голосом, но золотым сердцем. Он строго нас воспитывал и учил не вступать с законом в конфликт.

— И вы не вступали?.. — спросила Мадди, думая, что это было маловероятно. Майкл Харрингтон производил на нее впечатление парня резкого и неуемного.

Он усмехнулся.

— Не обошлось без царапин. И разбитого носа. Никогда не забуду случая, когда мне было двенадцать и я, прогуливая школу, отправился с дружками на заброшенный склад, чтобы выкурить сигару, которую где-то раздобыл один из них. Настала моя очередь затянуться, и тут неожиданно появился папа. Оказывается, позвонили из школы, беспокоясь, не заболел ли я, и папа снял трубку… Он-то знал, что наша компания облюбовала тот склад.

— И что же он сделал, обнаружив вас там? Майкл засмеялся.

— Высек, когда привел домой. Всего несколько хороших ударов по определенному месту, но от этого пострадал не столько мой зад, сколько моя гордость. Самое же плохое было в том, что он заставил меня и трех моих дружков докурить сигару, прежде чем потащил меня домой. За всю свою жизнь не припомню, чтобы меня так тошнило, как тогда. После того случая у меня уже никогда не возникало желания курить. Я уверен, что именно этого отец и добивался.

Мадди улыбнулась.

— Я думаю, мне бы понравился ваш отец. Майкл улыбнулся в ответ.

— Он был хорошим человеком. — Улыбка Майкла погасла, когда он заглянул ей в глаза. — Я все еще тоскую по нему. Он был парнем такого склада, что… что вы никогда бы не подумали, что он может… умереть. Он был полон жизни. Он казался таким сильным, таким крепким. Я до сих пор помню день, когда это случилось… как будто это было вчера. Я сидел на занятиях у молоденькой учительницы испанского мисс Алонсо, и вдруг вошел ученик и вручил ей записку. Она читала записку очень медленно, а потом подняла глаза. Выражение ее лица было серьезным. Я понял, что случилось что-то плохое. Я следил, как ее взгляд прошелся по моему ряду. Я сидел в предпоследнем ряду. За мной сидел Томми О'Ши. И я, помню, подумал: бедный Томми. Какое-то несчастье, должно быть, в его доме. — Майкл медленно покачал головой.

— Мне жаль. — Мадди смотрела на него блестящими от слез глазами.

Майкл взглянул на нее. Ему было неудобно, как будто он поделился с ней большим, чем ему хотелось бы.

— Послушайте, вы любите баскетбол? Мадди моргала, пытаясь смахнуть слезы, удивленная резкой сменой темы разговора.

— У меня есть абонемент. Я всегда ходил с отцом. Мне и сейчас иногда удается выбраться на некоторые игры, а мои братья ходят почти что на все. Они большие поклонники «Селтикса» [5]. Я вот подумал… не хотели бы вы пойти на игру при случае.

Мадди не поняла, было ли это предложением воспользоваться абонементом на его места или просьбой о свидании. Она ответила неопределенно:

— Это было бы неплохо… иногда.

Наступила долгая тишина, пока они оба отрешенно смотрели на огонь.

Спустя некоторое время Майкл взглянул на часы. Была почти полночь.

— Черт возьми, мне надо искать мою машину. Мадди поднялась, собрав тарелки.

— Да, попытайтесь снова связаться с полицейским участком. Я уберу все.

Какое-то мгновение Майкл наблюдал за ней. Затем, распрямив плечи, направился к телефону.

На сей раз потребовалось всего несколько минут, чтобы дозвониться в участок. Когда Мадди зашла, он уже записывал сведения о том, куда отогнали его машину.

— Ну как? — спросила Мадди, когда он положил трубку.

Он нахмурился.

— Она на Тремонте, около Правительственного центра.

Мадди вздохнула.

— Я бы отвезла вас, если бы мой автомобиль не сломался. Мне надо не забыть первым делом позвонить утром в гараж, чтобы они взяли машину, если полиция уже не сделала этого. Я добралась до обочины дороги, но мне и в голову не пришло посмотреть, можно ли останавливаться в том месте. Тогда меня занимали совсем другие проблемы. — Мадди усмехнулась.