Катя Абель - Здравствуйте. Я – любовница вашего мужа

– Привет.

Улыбнулся.

– Заходи.

Зашла.

– Садись. Кофе будешь?

Волнуется. Волнуясь, суетится.

– Буду.

Помогает мне снять пальто.

– Я замёрзла как жучка. Там такое на улице делается, апокалипсис. Лучше вообще не высовываться. Можно я руки под горячей водой погрею?

– Ты без зонта, что ль?

– Как без зонта? С зонтом. Только смысла от него никакого. Я его на полу у тебя посушу, ладно?…

Раскрываю зонтик, ставлю в угол.

Он готовит мне кофе. Отогревшись у крана с горячей водой, сажусь за столик. Садится напротив. Смотрит на меня, улыбаемся.

Первой спрашиваю:

– Ну, как твои дела?

Он рассказывает что-то о репетициях. Радуется, что пошёл разговор в невинную сторону.

Я почти ничего не слышу. Смотрю на него, пока он говорит, и думаю: нужен ли мне этот человек? Характер – ужасный. Сварливый, капризный, непредсказуемый, как погода в Питере. Возраст – 50 – прямо скажем, не мальчик. Бывший алкоголик. Алкоголиков бывших не бывает. Жена, двое детей. Неплохой наборчик. Материальной выгоды, ладно выгоды – минимального плюса – никакого. Подарков, цветов, ресторанов – ноль. Помощи в жизни – ноль. Ко всему этому – другие женщины. То есть, блядство.

Я о чём вообще думаю, головой своей прекрасной?

Он расспрашивает меня про Италию. Рассказываю ему, как влюбилась в эту страну. Говорю заученными уже предложениями, потому что рассказывала об этом маме, Аньке, Яне, и еще парочке знакомых. Смотрю на него, пока говорю, и думаю: как же я по нему соскучилась.

– Ты взял мои часы?

– Взял.

– Дай мне их, пожалуйста, чтобы я не забыла.

– Что ты так о часах своих беспокоишься? На, держи.

Отдаёт мне часы. Я вытаскиваю из сумки итальянского ангела, ему привезённого. Записку так и не вложила: струсила. Записка лежит в сумке, в специальном кармашке, на тот случай, если в последний момент вдруг передумаю. Не передумала. Отдаю без записки.

– Я тебе привезла из Италии сувенир.

Показываю ему ангела. Он доволен. Честно, вот просто видно, как доволен. Сияет, точно свет внутри включили.

– Спасибо тебе большое. Очень приятно.

Убирает ангела к себе. Продолжаем говорить ещё о чём-то. По-моему, о том, сколько стоят в Италии продукты, и вообще насколько дорога там жизнь. Я говорю, что хочу там жить. Не насовсем переезжать, а просто пожить – полгода, год, сменить обстановку. Попробовать на вкус другую страну. Он говорит, что всё в моих руках. Что идея не плоха. Что дай Бог. И, если я хочу, то почему бы и нет.

Наконец, я не выдерживаю. Показываю ему свежий маникюр, вчера сделанный, красный лак, новое колечко из Италии:

– Смотри, какие ручки у меня красивые.

Он берёт мои руки в свои.

– Очень.

Бережно целует каждый пальчик.

– И сама ты очень красивая…

Стук в дверь. Молниеносно выдергиваю руки. В гримёрку заглядывает Вася. Видит меня:

– О! Привет…

Смотрит на него.

– На сцену зовут…

– Сейчас иду.

Вася уходит. Я тянусь за пальто.

– Я тоже пойду.

Одеваюсь, складываю зонтик. Застёгиваюсь на все пуговицы, готовясь к уличной буре. Стоит, смотрит на меня.

Подхожу к нему, глаза в глаза, нет никаких сил больше. Осторожно целую в губы. Сама.

Он проводит пальцами по моим коротким волосам. Стоим, целуемся. Расстегивает пуговицы на приготовленном к буре пальто.

– Когда тебя ждать?

Не отвечаю. Целуемся. Его пальцы гуляют под свитером по моей голой спине.

– Когда ты приедешь?

Мотаю головой. Целуемся. Тихими, отдельными поцелуями покрывает моё лицо.

– Так когда же?

Я молчу.

– Всё. Я больше не буду спрашивать.

Вася опять стучится в гримёрку, уже не заглядывая.

Я отхожу от него, надо идти.

– Пока, – говорю.

– Пока.

Он идёт по коридору, за ним Вася, за Васей я. Плетусь постоять за сценой, хоть немного ещё на него посмотреть.

Стоим с Васей за кулисами. Треплемся о чём-то. Говорит, что сегодня репетиция с задержкой началась, что-то из костюмов было не готово. А с любимым моим – только сейчас будет первая сцена, а время уже пять часов.

– А чего вы его в театр привезли так рано? Мы сейчас с ним часа полтора в гримёрке сидели, разговаривали…

– Так он сам настоял. Все телефоны оборвал, чтобы его из дома забрали. Говорю ему: рано ещё, мы сегодня поздно начали. А он через пять минут опять звонит: пришлите за мной машину…

Я иду домой от метро, улыбаюсь сквозь бурю.

Все телефоны оборвал, боялся меня пропустить.

Любимый мой.

Это все прекрасно. Но как нам жить дальше? Ни слова не было сказано о том, как мы будем теперь. «Когда ты приедешь?» Это – то же самое, что «Давай сделаем вид, будто ничего не было. Будто ты не находила волос крашеной девицы у меня в постели, не уходила из моего дома в отчаянии, не просыпалась по ночам от собственного крика…»

Мы, конечно, можем сделать вид. Только я теперь боюсь тебя, любимый, как огня. Боюсь, что ты меня снова подставишь под этот удар.

Ты ведь свободный мужчина. Можешь спать с каждой, на кого взгляд упадёт.

Поздно вечером пишу ему сообщение:

«Я не могу и не хочу ставить тебе условия. Но есть вещи для меня невозможные. Я знаю, что у тебя есть семья, и я это принимаю, хоть это и непросто. Но еще какие-то женщины – я не смогу это принять. И понять – тоже не могу. У нас с тобой так мало времени, и кто-то еще?…»

Ответ мне приходит рано утром, когда я еще сплю.

«Итальянка!.. Можешь просто жить?. Дышать?. Есть? Пить? Любить?..) TAKE IT EASY, HONEY!..»

«Я хочу любить тебя, не путаясь в чьих-то волосах, не думая, что при мне ты пишешь кому-то смс „я тоже скучаю, детка“, хочу знать, что я не застану тебя с другой женщиной, и мне не разорвет сердце на куски…»

«Да живи спокойно, мы ж взрослые автономные особи, КЭТТИ…»

«Автономная особь, я задам тебе простой вопрос. Ты не будешь против, если я одновременно с тобой буду спать с Иваном Кузнецовым?»

«Не, я не против!. Мы с ним давно дружим, парняга нормальный, хоть и непростой, как ни странно…»

«Я рада, что ты не против».

«А ты была замужем?»

«Нет. И детей у меня нет. Только любовники. Я автономная особь».

«Ну тада понятно. Вот тебе и не хватает этих „семейных“ разборок! социальная функция недовыполнена!))) да не парься, все будет у тебя! Красивая, молодая, талантливая итальянка!. Не грузись только. И не грузи!..)»

«Может, тогда еще и режиссер Андрей? Он давно на меня глаз точит…»

«Да любой каприз, Кэтти-cat!»

«Не вопрос. Значит, будет Андрей».

«Чмок!»

Щеки горят у меня от бешенства. И руки трясутся.

«В общем, спектакль „Чайка“ для меня знаковый. Буду как анекдот потом рассказывать. Действительно смешно. Никакой Нине Заречной не снилось».