Галина Полякова - Курортный роман с продолжением

– Так Георгий умер? – нервно спросила Вавочка. – Давно?

– Прошлым летом от рака желудка. Я на похороны ездила. Родители-то сошлись, когда отец пить бросил. Уехали в городок под Одессой, домик купили. Решили жизнь сызнова начать, но мало что из этого получилось. Жили плохо, ругались часто, разъезжались не раз. Он все забыть не мог свою Катюшу. А с пьянкой совсем завязал, как узнал, что любовь его замуж вышла за своего старого любовника, – кивнула она на неподвижно сидящую Катю.

– Так вы замужем за Евгением? – вскинула брови Вавочка. – Он все-таки решился на развод?

– Нет, он не разводился. – Катя щелкнула зажигалкой. – Он овдовел в ту неделю, когда я ездила в Сочи к Георгию.

– А то, что Георгий умер, вы знали? – не отставала Вавочка.

Екатерина кивнула и отвернулась.

– Мать страх как переживала из-за его московских шашней, – продолжила Галина, устремив недобрый взгляд на Катин затылок. – Дядя таких страстей нам наговорил! Мол, бабенка не приведи Господь – из молодых, да ранних. Ребенка в восемнадцать лет нагуляла, на содержании у богатых женатиков состоит, привыкла к сладкой жизни, по курортам раскатывает – дураков ищет. Надоело порожняком болтаться, вот и прицепилась к нашему. А когда с дядей Мишей беда приключилась – тут отец так запил, хоть святых выноси! Вернулся он тогда из Волгограда весь черный. Дядя Миша-то чуть не умер по дороге, растрясло его в поезде. Закрылся отец в своей комнате и три дня лицом в подушку пролежал. Потом встал – и понеслось! С работы ушел, дома не ночевал, с бомжами какими-то связался, под заборами валялся, по подворотням. Год не просыхал! Как дуба не дал? Спасибо добрым людям – мимо не прошли. Скорая прямо с улицы забрала. Врачи подтвердили «Готовьтесь, не жилец он». Мать и не знала, у кого теперь помощи просить. Дядя Миша-то уже не помощник. Сам еле живой остался. Со службы его наладили, преподавать тоже не смог – говорил плохо. Одно время ногу приволакивал, но отошло как-то. Нинка, стерва, бросила его, – так больше и не женился. Потом вроде поправился, но каким был, уже не стал. Постарел сразу. Только не знали мы, Екатерина, что дядя сам к тебе клинья подбивал. Неужели, правда? И жениться предлагал?

– Предлагал. А что на уме у него было – понятия не имею. Может, шутил он так.

– Нет, он не шутил! Михаил Тарасович действительно так странно и скоропалительно вступал в браки, – воскликнула вдруг Вавочка.

– А вы-то откуда знаете? – враждебно взглянула на нее Галина.

– Знаю! Мне муж рассказывал. Он был дружен с Михаилом Хорунжием.

Онемев, женщины изумленно смотрели на Вавочку.

– Вот даже как? По какой же линии они дружили? – недоверчиво усмехнулась Галина.

– Ваш дядя преподавал в сельхозакадемии, так? Одно время он работал над кандидатской диссертацией, – не знаю, защитился ли? – заторопилась Вавочка. – А мой первый супруг по роду научной деятельности был связан с биологией и ботаникой. Михаил Тарасович прочел его статью в научном журнале. Возникли вопросы, началась переписка, потом встретились на каком-то симпозиуме, разговорились, понравились друг другу и подружились. Михаил всегда заезжал к нам, когда бывал в Москве… – на мгновение Вавочка смутилась, но, взяв себя в руки, повернулась к Кате. – Однажды он привез к нам с Георгия. Я сразу обратила на него внимание и прекрасно запомнила. Но это был его первый и последний визит.

Катя молчала, а Галина поджала губы.

– Уж не с отцом ли моим вы согрешили тогда на теплоходе? Кать, помнишь, она говорила, что мужик тот всего один раз к ней в гости приезжал?

Катя подняла отрешенный взгляд. Вавочка заговорила нервно и быстро:

– Не ломайте голову, дамы. Это он! История эта принадлежит далекому прошлому. Надеюсь, все простили меня? Я была молода и безумно влюблена. Георгий – единственный мужчина в моей жизни, которого я… – Вавочка остановилась и обвела собеседниц взволнованным взглядом. – В нем было что-то особенное, необыкновенное. Какое-то сумасшедшее сочетание стихийного, необузданного с вполне культурным и цивилизованным. Что-то по-мужски прямолинейное, даже диковатое – и почти женская тонкость, деликатность. Ум, интеллект, незаурядный внутренний мир!

Я… умирала от любви. Но он отверг меня и мое чувство, хотя, как все тогда говорили, я была весьма хороша собой. Он признался, что любит другую женщину, боготворит ее, обожает и бесконечно виноват перед ней, соблазнившись мной. Ею, как понимаю, были вы, Катя…

Галина слушала Вавочку с недобрым выражением на лице и вдруг грубовато прервала ее:

– Что за имя у вас чудное – Вавочка? В паспорте-то как записано?

– Варвара, – виновато ответила та. – Родители в память бабушки назвали.

Женщины неподвижно сидели на топчанах, не глядя друг на друга. На обед все давно опоздали, а пляжное кафе, где можно было перекусить спагетти и горячей пиццей, закрывалось через полчаса.

– Вот все и выяснили, – резюмировала Галина. – Пошли, пожуем, что ли? Скоро забегаловку прикроют, а до ужина, боюсь, не дотяну.

Женщины стали собираться. Катя возилась с молнией на белом сарафане. Галина достала из пакета пеструю юбку, Лидочка застегивала пуговки на зеленом халатике в веселых ромашках. Вавочка натянула узкое голубое платье, сбив с головы желтую чалму. Черные волосы блестящей волной рассыпались по смуглым плечам.

– Нет, я так не могу! – воскликнула она, скомкав шелковый платок. – Кто-нибудь, расскажите, как он умер? Катя, вы все-таки поддерживали связь с братьями, раз знаете о его смерти?

Галина, оправляющая длинную юбку, с любопытством смотрела на Екатерину.

– Никаких связей я с ними не поддерживала. Я вернулась из Сочи в конце августа, а Георгий остался еще на сентябрь. Пока он ухаживал за братом, звонил через день. После возвращения в Киев пропал и больше не объявлялся. Через год я вышла замуж. Мы с мужем вернулись из свадебного путешествия, и в тот же вечер раздался телефонный звонок. Это был наш последний разговор. С тех пор мы с Георгием никогда не общались и не виделись более двадцати лет. Я полагала, что все у него хорошо, счастлив, семья, дети…

– Какие дети? – горько усмехнулась Галина. – У него своих детей не было и быть не могло. Он в юности удар нехороший получил. Я его единственный ребенок, и то не родной. Но я отцом его считала.

– Пожалуйста, Галя, расскажите, как он скончался? – воскликнула Екатерина. – Может, что-то сказал перед смертью?

– Я же говорю, что только на похороны успела. Родители к морю перебрались, а мы живем далеко. Общались все больше по телефону. Ни про какой рак и речи не было. Все язва да язва. И вдруг звонит мать, говорит, что отца забрали в онкологию. Сгорел быстро, скоростной какой-то рак, не мучился, слава Богу. Мамы при этом тоже не было – с давлением валялась. Помер он на руках у дяди Миши. Он сразу прилетел и не отходил от него до самого конца. А ты, Кать, как все ж таки узнала о его смерти, раз говоришь – не поддерживала связи? – недоверчиво спросила Галина.