Татьяна Дубровина - Испить до дна

И почему она пошла не в маму?! Та гибкая, изящная, статная, со жгучими черными глазами, и брови вразлет... Настоящая княжна! И имя княжеское — Ольга Игоревна. Не чета Елене Егоровне...

Непонятно, чем отец ее околдовал? Что нашла она в круглощеком белобрысом адвокате? Ведь он даже профессиональным красноречием не блистал — вел большей частью тихие бумажные дела по возврату долгов предприятий.

А уж когда Алена выбрала творческим псевдонимом девичыо фамилию матери, возмущению Егора Ивановича Петрова не было предела.

— Ты стыдишься своих предков? — патетически вопрошал он и гневно клеймил отступницу: — Позор! Слава Богу, что твои дед с бабкой не дожили до этого черного дня!

— Не забывай, что Вяземские тоже мои предки! — гордо парировала Алена.

Обидно, что о ней больше так и не вспомнили... Наверное, даже котлетки не оставили... Мама не любит, если еда хранится два дня, а папа всегда с удовольствием «не дает ей испортиться».

Чтобы прогнать «грешные» мысли, Алена взялась за работу.

Цепкая зрительная память художницы с легкостью восстанавливала любой нюанс: как он смотрел на нее... как резко очерчивается на его щеке жесткая, неюношеская складочка, когда он улыбается...

А его слова... с каким-то волнующим намеком на что-то неведомое, запретное... но такое желанное...

Алена знала, что она рождена под управлением Венеры, планеты искусства и любви. Просто знала — и все, не придавала этому никакого значения. Но сейчас она поняла, что ждет прихода любви с нетерпением, что хочет испытать все чарующие сюрпризы своей покровительницы Венеры...

Впрочем, сюрпризы, кажется, уже начались...

...Три томительно долгих дня до объявления оценок Алена корила себя за то, что не догадалась дать Алику номер телефона. Сейчас бы позвонил, встретились, погуляли... На улице такая чудная солнечная погода...

Алене так хотелось увидеть его... Она еще столько не успела ему рассказать, не расспросила подробнее о его жизни...

Перебирая мысленно все, о чем они болтали, Алена ужасалась: скакали с пятого на десятое, а самого главного не узнала...

А главным было страшное предположение, что Алика ждет в приморском поселке загорелая «морячка»... Стройная, худенькая, с коричневой от солнца кожей — не чета ей...

Впрочем, Алик ведь телефон не просил, а Алена постеснялась навязываться.

За три дня она вся извелась, даже похудела. Да еще предки очень «тактично» намекали, что, дескать, дома сидеть, пошла бы куда-нибудь со своим новым знакомым...

Легко предположить, что в тот день, когда Алене надо было идти в институт, она вскочила ни свет ни заря. Она долго вертелась перед зеркалом, извела уйму косметики, чтобы придать лицу легкий оттенок загара, щедро намазала тушью и без того черные ресницы, а пухлые губки тронула коричневой помадой. То-то Алик удивится, увидев, как она волшебно преобразилась!

В институт она неслась как на крыльях. И с каждым шагом, на который она приближалась к его порогу, сердце стучало все чаще и чаще... А потом и вовсе сумасшедше затрепыхалось в груди...

И прежде чем потянуть на себя тяжелую входную дверь, Алене пришлось остановиться и перевести дыхание...

Серенький пейзаж за мутным окном электрички уже едва уловимо отливал нежной зеленью.

Алена подремывала, привалившись головой к окну.

На смену привычному зимнему раздражению постепенно приходило чувство успокоения и освобождения.

А заодно появлялись будоражащие мысли о предстоящих делах. Надо всерьез заняться ремонтом дедовой дачи, тогда можно будет не уезжать на зиму в городскую квартиру, не тесниться с родителями в двух комнатах, постоянно ощущая, что мешаешь...

Алена за сезон выставок скопила на продаже кожаных поделок весьма приличную сумму. Теперь она фантазировала, планировала, чем ей заняться в первую очередь, пока цены на ремонт не успели подскочить, ведь к лету рабочие становятся нарасхват.

Самое главное — надо перебрать печку. Подключиться к общей сети на газовое отопление, наверное, будет слишком дорого...

А может, ей удастся договориться... Было бы здорово поставить в доме настоящие батареи с газовым титаном. Повернул краник, зажег газ — и радуйся, ты в тепле и уюте... В батареях булькает горячая вода... можно и душ сделать, приспособить под него темную кладовочку...

Если душ, то тогда надо выделить сумму на кафель, цемент, трубы для слива...

А если будет слив, почему бы не устроить заодно и теплый туалет? А то Алена по старинке ставит зимой в сенях ведерко, а по утрам выносит на участок...

Если бы родители добавили денег... Но отец откладывает на новую машину, ему теперь кажется непрестижным ездить на «Жигулях». А к даче у них нет никакого интереса, слава Богу, хоть не беспокоят Алену своими визитами.

Дед завещал дачу именно внучке, и все тяготы по владению и содержанию этой стремительно ветшающей собственности легли на хрупкие девичьи плечи.

...Алена еле выволокла свои пожитки из электрички. На крохотной платформе Красиково, около которой приткнулась деревушка в три двора, поезда не застаивались, многие так и просто проскакивали мимо.

От деревушки до дачного поселка вела раздолбанная асфальтированная дорога. Вернее, она когда-то была асфальтированной и считалась шикарной. Теперь же некогда солидные профессорские дачи ветшали на глазах, а вместе с ними приходила в негодность и дорога.

В глубоких выбоинах стояли грязные лужи талой воды, на обочине виднелись островки рыхлого, пористого, черно-белого снега.

Зато воздух... Совсем не сравнить с московским!

Алена полной грудью вдохнула пьянящий аромат прелой прошлогодней листвы, набухающей влагой, земли, согретой солнцем, и горьковатую свежесть едва проклюнувшихся березовых почек.

Хорошо-то как!

Почувствовав прилив сил, она повесила на одно плечо этюдник, на другое тяжелую сумку, да еще две подхватила руками.

Ничего, до поворота недалеко... А там, может, подвезет кто-нибудь.

Однако дорога была пустынной. Алена уже начала зябнуть, руки и плечи затекли от поклажи. Не могла же она поставить сумки в грязь.

«Надо было идти по тропинке, — с досадой подумала она. — Уже добралась бы... Вот так всегда — сильна задним умом...»

Наконец вдали показалась машина, но не легковушка, а тяжелая полуторка, доверху груженная щебенкой.

Алена вздохнула и шагнула на обочину, прикидывая на глаз, обрызгает ее грузовик из обширной лужи или не достанет...

Но неожиданно полуторка сбавила ход и остановилась рядом с нею.

— Чего грустишь, красавица? — выглянул из кабины молоденький водитель. — Далеко собралась?

— В поселок.

— Какое совпадение! И я тоже! Ну, забирайся!

Он помог ей втянуть на высокую подножку сумки и галантно подал руку.