Коллин Мастерс - Сводный брат - миллиардер (ЛП)

Почти.

- Я мечтала об этом так долго, - вздыхаю, откидывая голову на подушку дивана. – Ты понятия не имеешь, Эмерсон...

- О, думаю, имею, - посмеивается он, прижимая свои бедра ко мне, позволяя почувствовать всю свою твердую длину. – Этим секретом ты хотела поделиться?

- Ч-что? – заикаюсь, и мои глаза тут же открываются.

- Ты поняла. Секрет за секрет. Как мы говорили, - уточняет Эмерсон, приподнимаясь на руках.

- Ох, - мягко говорю, чувствуя, как ускользает чудесный момент этого вечера из-за моего большого, откровенного предложения. - Ум. Нет. Я…

- Дерьмо, - бормочет он, убирая прядь волос с моего лица. - Мне жаль. Я только испортил все настроение. Мне ничего нельзя доверить, я всегда разрушаю нечто удивительное, как сейчас.

- Ты ничего не разрушаешь, - настаиваю, но слишком поздно. Я уже вижу, как тускнеет его лицо. Мне нужно дать задний ход и все вернуть в прежнее русло, прежде чем окажется слишком поздно. «Большой, Черный Секрет» может подождать. Мне нужно показать ему, что мы находимся на той же стадии. И как любит говорить Эмерсон, лучше показать, чем рассказать. Без слов я тянусь к пряжке ремня и расстегиваю его с металлическим лязгом. Глаза Эмерсона расширяются, когда медленно расстегиваю ширинку на его джинсах. Я откидываю его на спину и забираюсь сверху, одновременно высвобождая его член из джинсов. Его напряженная плоть выпирает из хлопкового нижнего белья, готовая вырваться.

Мы оба выпрямляемся, когда слышим звук открываемого замка в пустом доме. Слышится легкомысленное хихиканье за дверью, а мы с Эмерсоном смотрим друг на друга в диком ужасе. Теперь никаких игр дома. Деб и папа вернулись.

- Дерьмо, - Эмерсон суетится, заправляя свою внушительную эрекцию и прикрывая колени подушкой. – Дерьмо собачье.

- Все хорошо. Они никогда не узнают, - уверяю его, приглаживая волосы. – Как они смогут догадаться, верно? Я все равно буду дальше по коридору, ты же знаешь. Мы еще не закончили.

Мы настороженно улыбаемся, когда входная дверь распахивается. Если бы я не знала их лучше, то сказала бы, что наши родители совершенно пьяны. Папа заносит Деб на руках через порог, напевая какую-то смешную, смутно-знакомую маршевую мелодию. Но приглядевшись, отчетливо вижу, что они просто рады, а вовсе не пьяны. Слава Богу за это. Рецидив два-в-одном совершенно не то, что нужно сейчас.

- Эбби! Эмерсон! - Деб визжит, покачивая ногами на высоком каблуке в воздухе, когда папа кружит ее в фойе. – Я так рада, что вы оба дома!

- Вы выглядите... Довольными, - говорит Эмерсон, он хмурится, глядя на смеющихся родителей. - Что, уф... Что с вами происходит?

- Вы выиграли лотерею или что-то вроде того? – предполагаю, стараясь не думать о том, что могло бы произойти, если бы они вернулись домой на несколько секунд раньше.

- В какой-то степени мы выиграли лотерею, - сияет папа, наконец, опуская Деб.

Эмерсон и я обмениваемся сбитыми с толку взглядами, подавленные поведением наших родителей и странным поворотом, который принял этот вечер. После наших взаимных признаний и всего, что происходит с папой и Деб, я, например, не могу скрыть своего отношения.

- Расскажи им грандиозную новость, малышка, - призывает папа Деб, обнимая ее за тонкую талию.

- Хорошо, медвежонок, - она визжит, подпрыгивая на носочках. - Эбби, Эмерсон. Боб и я... Ну. Давайте просто скажем, что мы, наконец, выяснили, что подарить вам, ребята, на ваши дни рождения.

- И что... Это? – осторожно спрашивает Эмерсон.

В ответ Деб просто протягивает нам свою левую руку. На долю секунды я полностью теряюсь. То есть, прежде чем вижу сверкающее кольцо на ее безымянном пальце. Там, на ее руке, камень размером с Род-Айленд. Обручальное кольцо, судя по всему. Смысл ее нового аксессуара сбивает меня с толку, пока сижу рядом с Эмерсоном, уставившись в ужасном молчании.

На руке Деб обручальное кольцо.

- Мы собираемся сделать вас родней! Мы будем одной большой, счастливой семьей, наконец! – в экстазе кричит она.

- О чем ты, на хрен, говоришь? – спрашивает Эмерсон, вскакивая на ноги. Смело могу сказать, что никакого свидетельства нашего блаженного возбуждения давно нет.

- Боб и я собираемся пожениться, милый! – продолжает Деб, ее улыбка дрожит. – Мы не хотим портить ваше восемнадцатилетние, поэтому… Поэтому мы подождем до следующих выходных.

- Как мило с твоей стороны, - огрызается Эмерсон, его лицо становится ярко-красным. – Напомни мне удостовериться, что ты номинирована на «Мать Года».

- Прекрати, - говорит Деб, ее глаза наполняются злыми слезами. – Я не позволю тебе разрушить этот особенный для меня момент. Ты должен быть счастлив за меня, Эмерсон. Хоть раз в твоей проклятой жизни.

- Да. На самом деле я не вижу ничего особенного, - Эмерсон издевается, его защитные стены вновь появились на прежнем месте.

- По крайней мере, скажи маме, что счастлив за нее, Эмерсон, - резко говорит папа. Мои глаза расширяются от его тона. Он никогда раньше не делал Эмерсону замечаний.

- Уже играешь роль моего старика, Боб? – говорит Эмерсон с холодной улыбкой, которая не касается его глаз. – Ненавижу разрушать этот момент, но поезд уже давно ушел. Спасибо, по крайней мере, что подождал моего совершеннолетия, чтобы отчебучить эту хрень. Таким образом, я могу покинуть это дерьмовое шоу без обязательств.

- Эмерсон, пожалуйста, - жалобно говорит Деб, но это не помогает. Он уже развернулся и снова двинулся к двери. Мы слышим, как он завел Шеви и уехал.

Я смаргиваю слезы, с тоской глядя ему вслед. По крайней мере, он мог бы взять меня с собой. После всего, что мы разделили этим вечером, всего, что мы сделали... Он сказал, что я могу ему доверять. Это оказалось еще одной ложью, чтобы забраться ко мне в трусики? Нет. Конечно, нет. Ему просто больно за беспечность наших родителей. А значит, и за нас.

- Хотя бы ты поздравишь нас? – уныло спрашивает меня папа, комфортно расположив руку у Деб на спине.

- Я... Я не... – заикаюсь, взгляд бегает между ними. – Я не знаю, что ты хочешь от меня, пап.

- Это... Очень обидно, - отвечает он, выглядя таким раненым, каким я его никогда не видела. Но как, черт возьми, я должна поздравить их с тем, что явно является ничем иным, как самым импульсивным и ужасным решением? Они едва знают друг друга. Они все еще на начальных этапах восстановления после того, как избавились от зависимости. О чем, черт возьми, они думают?

- Такие оба неблагодарные, - бормочет Деб, поднимаясь наверх.

Папа тяжело вздыхает, когда она хлопает дверью их спальни. Жуткая тишина повисает в доме, прерываясь только приглушенными рыданиями Деб со второго этажа. Мой папа и я смотрим друг на друга широко раскрытыми глазами. Мы не оставались с ним наедине с тех пор, как появилась Деб. Я хотела бы быть честной с ним прямо сейчас, сказать ему, как безрассудно он ведет себя, сказать, как мне больно видеть, что он подобрал первую попавшуюся женщину, которую повстречал, не узнав всего дерьма о ней. Но я никогда не была в состоянии указывать папе на его плохие поступки.