Келли Моран - Нефункциональный тест

Эта книга о семье, любви и всех связанных с ними причудах и особенностях. По отцовской линии моя семья сербского происхождения, а значит, я наполовину сербка, и написание этой книги, кажется, назревало давно. С детства я знаю три Рождества — канун Рождества с одной семьёй, Рождество — с другой, и сербское Рождество ( Христо се Роди ). На протяжении многих лет со мной оставалось много традиций, и, хотя большинство моих «Ковичей» переходило по наследству, традиции остались со мной. И поэтому эта книга посвящается моей сербской стороне семьи.

Кроме того, я твёрдо верю, что в некоторых семьях вы рождаетесь, а другие создаёте по ходу жизни, вроде моего героя Троя. Итак, эта книга также посвящается двум моим «созданным» семьям: Билам — Деннису, Филлис и Брайану; и Тойрихам — Сьюзи, Крису и Томми. Вы, ребята, заставили меня поверить, что я кое-чего стою, и смешили меня чаще, чем я могу сосчитать. С любовью и благодарностью, всегда.

Огромное уважение моим критикам-партнёрам и коллегам-писателям: Анне, Дженафер и Линде за понимание и помощь. Вы, ребята, удивительные. И спасибо моему редактору Тере за то, что так сильно полюбила эту историю и помогла сделать её ещё лучше.

Первый знак того, что Карма сговорилась с самим Дьяволом, чтобы погубить её, должно быть, появился до восхода солнца и перед утренним кофе. Ну, ладно, она не верила в Карму. Так же как и в рок. Камрин верила, что люди сами творят свою судьбу. Любые же другие предпочтения для тех, кто слишком идеалистичен, чтобы принять реальность. Хотя сейчас она начала задумываться, а не было ли какого-нибудь преимущества в наивных представлениях.

Когда же она открыла дверь квартиры, чтобы забрать «Чикаго Трибьюн», то вместо газеты нашла записку от домовладельца. Они не продлевали срок её аренды — или аренды любому другому, если на то пошло. Здание было продано, и новые владельцы желали преобразовать его в дорогостоящий многоквартирный дом. О, пожалуйста! Чикаго также нуждался в дорогостоящих квартирах, как и в ещё одной бейсбольной франшизе. Так что у неё было тридцать дней, чтобы найти другое жилье.

Вторым знаком, по всей видимости, стали остатки ещё тёплого свежемолотого кофе, которые опрокинулись на её накрахмаленную бежевую блузку во время торможения из-за остановившегося перед ней неандертальца, у которого, согласно наклейке на его бампере, «Тормоза ради природы». Кто-то должен ему сообщить, что в Чикаго нет природы. Ей пришлось прибегнуть к запасной рубашке, хранившейся в багажнике на случай крайней необходимости — отвратительному предмету одежды оранжевого цвета, который сестра купила ей на прошлогодний Христо се Роди — иначе она рисковала опоздать в офис.

Серьёзно, могла бы её сестрица хотя бы раз сделать ей полезный рождественский подарок? Разве она просила слишком многого?

А третьим знаком, по-видимому, стал тот факт, что, когда она появилась в офисе, её секретарь сообщила, что ровно в девять пятнадцать Алисия Сент-Джон, вице-президент, желала видеть Камрин в своём кабинете. Указанная заноза в заднице никогда не вызывала кого-то нижестоящего, как например директора по маркетингу типа неё, если же, конечно, дела не приобретали скверный оборот.

Сначала она подумала, что это не более чем неприятная досада, дерьмовое начало неудачного дня. Но, пока Камрин Кович стояла в дверях кабинета своего бойфренда/босса, у неё создалось предчувствие того, что это будет вовсе не неудачный день, а, скорее, визжащий тормозной путь, предшествующий двенадцати врезавшимся друг в друга машинам.

И она будет в центре этого крушения.

Максвелл Ортон Третий, моргнув, посмотрел на неё с другой стороны стола. Камрин моргнула в ответ. Она ожидала, что он заранее проинформирует её о том, чего хотела Алисия. Он более тесно работал с ней над их проектами, чем Камрин. Он бы знал, чего хочет суккуб. Вместо этого он нервозно возился с кипой бумаг на столе, складывая и перекладывая их в беспорядочные стопки.

Камрин присела в кресло и сложила руки на коленях, изображая спокойствие, которого не чувствовала.

— Максвелл, что происходит?

Он встал, забросил в рот конфетку «Тамс» [2] «Тамс» — конфеты, выпускаемые в жевательных таблетках с различными вкусовыми добавками. и прошёл, чтобы закрыть дверь позади неё, пока жевал. Вернувшись к своему столу, он так тяжело вздохнул, что она почувствовала запах вишнёвого ароматизатора. Он несколько секунд потратил на то, чтобы поправить свой синий полосатый галстук, что было интересно, потому что он с самого начала не висел криво.

— Камрин, — проговорил он тоном, припасённым для уличных беспризорников, не то чтобы он знал каких-либо уличных беспризорников. — Не думаю, что у нас что-то получится.

И хотя у неё свело живот, как после трёхдневного хлеба Наны, славского калача , она даже не вздрогнула. Под «что-то», как она предположила, он имел в виду их пятнадцатимесячные отношения. Весь отдел знал о том, что они встречаются, и хотя это шло вразрез с политикой рекламного агентства «Дэвис, Дэвис и Сент-Джон» о вступлении в неформальные отношения на работе, никто ничего не говорил. Могло ли это быть причиной того, почему Алисия хотела её видеть?

— Это из-за Алисии?

Его пустые карие глаза полезли из орбит, словно он случайно проглотил тамале [3] Тамале — острое блюдо мексиканской кухни; лепёшка из кукурузной муки с начинкой из мясного фарша с перцем чили, обёрнутая кукурузными листьями; готовится на пару. .

— Ты знаешь об этом? О нас двоих, я имею в виду? Я хотел поговорить с тобой лично, прежде чем ты бы услышала об этих отношениях от кого-то ещё. Что ж, я сожалею, что не позвонил тебе прошлой ночью.

Отношения? Её внутренности свернулись до такой степени, что, по идее, она должна была услышать из пупка рёв: «Тётушка Эм!» Он трахал эту сучку. За её спиной.

Максвелл был хорош собой в корпоративной «никогда не видевшей дневного света» среде. Он, казалось, подходит Камрин. Они оба из того типа людей, мимо которых можно пройти на улице и едва ли заметить. Но это не относилось к Алисии. Алисия…

— Понятно, — проговорила она. — Могу ли я, по крайней мере, узнать почему?

Его губы скривились, что, очевидно, говорило об отвращении. Когда она стала ему противна? Она не была Алисией, но и отвратительной не была. Ведь так?

— Вот почему, — сказал он, будто это все объясняло. — Ты, — пробормотал он, указывая на неё, словно её руки стали обрастать чешуёй. — Ты робот. У тебя вообще нет никаких эмоций. Заниматься с тобой сексом то же, что и спать с рыбой…