Людмила Волок - Сделка

– Вы кого-то ищете?

Серега обрадовался так, словно свершилась мечта коммунистов и русский на самом деле стал единым языком «международного общения», и доверительно сообщил:

– Здравствуйте! Я приехал к Анне Ольховской, мне очень нужно ее увидеть!

– Есть ли вы в листе посещений? – бесстрастно спросил голос.

– В листе посещений? Не знаю. Я приехал, не договариваясь. Как сюрприз. Я ее жених! – уточнил, испугавшись, что иначе его примут за неизвестного пациентке злоумышленника.

– Мы должны согласовать с пациентом и опекунами, можно ли вас пропустить.

– С какими опекунами? – опешил он. – Можно только с пациентом, с пациенткой то есть? Она ведь совершеннолетняя! – заволновался Сергей. Мысль о том, что его могут попросту не пустить в клинику, даже не посещала – издали все казалось таким простым! Он сделал загранпаспорт за сутки, за трое оформил визу, раздобыл денег, пролетел пол-Европы – а его не пустят в клинику? Наверное, выглядел он настолько потерянным, что сердце обладательницы приятного женского голоса смягчилось (явно вопреки инструкциям).

– Как вас зовут?

– Сергей Никольский, – повторил он.

– Сейчас попытаюсь выяснить, что можно сделать. Никуда не уходите!

Потянулись минуты. Сергей хмыкнул, повторив про себя: «Никуда не уходите!» Словно он мог куда-то уйти. Даже если бы было, куда – он бы не ушел. Остался бы здесь жить – спать вон на той скамейке и ждать, пока Аню выпустят домой. И когда она выходила бы из калитки – подошел бы и спросил: «Аня, ты выйдешь за меня?»

Прислонившись к забору, Серега живо представил, как он укладывается на ночлег, положив под голову сумку; к нему тут же подходят полицейские и уводят в ближайший участок для выяснения личности…

Видение прервала пара – охранник и медсестра подошли к калитке. Женщина (очевидно, та самая Галина) обратилась к Сергею:

– Вы Никольский?

– Да, я! – Сергей обрадовано протянул ей документы, которые держал наготове – и загранпаспорт, и отечественный, и даже билеты на самолет!

– Тогда пойдемте.

Охранник с невозмутимым лицом открыл замок, калитка распахнулась, и Серега прошел на территорию больницы.

Пока шли по тропинке, Галина рассказывала, заинтересованно поглядывая на посетителя:

– Операцию сделали два дня назад, и пациентка все еще в реанимации, но уже пришла в себя. Рядом с ней родственники, сейчас как раз бабушка, и она подтвердила, что вас можно пропустить.

Он знал, что операция уже позади; мало того – знал, когда она проходила, и все эти восемь часов он не спал, не ел и ничего не делал, только курил на своем балконе и молился, как умел. Сергей радовался, что сейчас рядом с Аней оказалась Вера Николаевна. Конечно, на оформление документов ушло не пара дней, а больше недели; он писал Вере отчаянные смс-ки, она отвечала, была в курсе его передвижений. И сейчас Сергей с благодарностью думал об этой женщине: ведь наверняка не просто так она сейчас оказалась в палате. Представил, каких ухищрений стоило ей сплавить куда-то приторную Анжелику. И понадеялся, что мудрая Вера Николаевна тоже сейчас отошла куда-нибудь – да хотя бы к кофейному автомату…

… Аню он сразу даже не узнал – наверное, из-за трубок, торчащих из ее невесомого тела. Да, пожалуй, из-за ослепительно-белой повязки на голове. И еще, может, потому, что Аня спала. Но когда медсестра остановилась напротив одной из палат и показала сквозь стекло рукой – мол, смотри, вон твоя фройляйн, Сергей послушно остановился. Вдруг Аня открыла глаза – и тут уже не узнать ее было невозможно: невозможно было не узнать ее шоколадные, влажные родные глаза… Она что-то прошептала, и Сергей прочитал по губам: «Сережа»…

…Когда Ане было четырнадцать, в мае она заболела ангиной – да так тяжело, что пролежала в больнице две недели, а потом еще столько же долечивалась дома. Их педиатр, пожилая и категоричная Римма Георгиевна, безапелляционно заявила:

– Если не хотите подорвать ребенку иммунитет, отмените в этом году свои вояжи в экзотические страны.

– Но я так хочу к морю… – Чуть не плакала Аня, и врач милостиво море разрешила:

– К морю можно, но без резкой смены климатических поясов – максимум в степную зону. Можно, например, в Евпаторию, и хотя бы на месяц.

У мамы была почти истерика – она никак не могла представить себя на «плебейских пляжах грязного Крыма», а папа, скрепя сердце, забронировал двухкомнатный «люкс» в клубном отеле на окраине города. Там Аня вдвоем с бабушкой и провели восхитительные три летних месяца, и там она окончательно и ясно утвердила свои стандарты счастья.

Нельзя было не обратить внимания на эту пару – сначала Аня приняла Дмитрия за одного из аниматоров, так активно он участвовал во всех мероприятиях, начиная от зарядки на пляже (на которой в основном одни аниматоры и резвились) и заканчивая детским караоке у бассейна. Он был не столько красив, сколько харизматичен, хотя тело выглядело безупречно (наверное, не только благодаря зарядке). Невысокого роста, поджарый, с немного удлиненным лицом, со светлыми, почти прозрачными, но удивительно живыми глазами, в неизменной темно-синей бандане, из-под которой выглядывали светлые вьющиеся волосы, он все время попадался Ане на глаза. А, может, ей подсознательно хотелось попасться на глаза ему.

И лишь после того как он приветливо кивнул ей за завтраком на второй день их с бабушкой пребывания в отеле (узнал! – замерло Анино сердце), она увидела его жену, которую тут же возненавидела.

Жена была совершенно не «под стать» Дмитрию. Как раз стать ее была богатырской, в сравнении с мужем; стрижка – чересчур простой и короткой; темные, почти черные глаза – маленькими и невыразительными. Больше всего раздражал Аню короткий, аккуратненький нос «уточкой», который выглядел чужим на широком лице жены.

До конца отдыха Аня так и не узнала, как ее зовут. Но зато поняла, что значит любовь.

Когда Дмитрий смотрел на свою – совершенно ему неподходящую! – жену, его глаза наполнялись такой нежностью, которая заставляла окружающих стыдливо отворачиваться, словно они увидели что-то крайне неприличное. Он становился сам каким-то беззащитным, словно эта женщина обладала магической силой, и дело было вовсе не в двух общих детях, и не в том, что «у нее большой бизнес, а он наверняка был каким-то тренером или охранником» – именно так судачили другие отдыхающие, гадая, «что же он в ней такого нашел». Неудивительно, кстати, что судачили именно о них: остальные пары ничем не выделялись: они были одинаково скучны, покрикивали время от времени на детей и друг на друга, загорали, веселились по вечерам у бассейна, пили водку и ругали «отстойный Крым», и рассказывали друг другу разные истории, оправдываясь, почему они проводят отпуск не за границей.