Морин Чайлд - Тройная радость

А для Коннора такой женщиной стала Дайна. Одна на миллион, в существование которой он не верил. И был слишком глуп, чтобы оценить по достоинству, пока не стало слишком поздно. Несмотря на слова брата, Коннор достаточно умен, чтобы знать: ответ есть. Нужно только его найти.

Он остановил машину у дома и побежал к двери. Взлетел по лестнице. Шаги громом отдавались в тихом доме.

Чересчур тихом… Не слышно визга и смеха малышей, не чувствуется запаха яичницы и кофе.

Дом, как Коннор, чувствовал себя брошенным.

Он прошел по коридору, свернул к детской и замер. Красивая комната была пуста.

Он вынудил себя переступить порог и оглядеться. Словно ожидал, что тройняшки и Дайна прячутся за мебелью. Никого.

Он оглядел комнату. Рейф превзошел себя. Огромное помещение с эркером, перильцами для детей, стойками и даже ванной, меньше обычной. Три белых одинаковых колыбельки, которые станут дневными кроватками, когда дети подрастут, и книжные полки, заполненные детскими книгами и игрушками. Шкафчики с одеждой. Мягкие ковры на полах. На стенах репродукции из детских сказок и фотографии родных.

Сам не сознавая, что делает, Коннор подошел к фото Джеки и Елены. Встретил взгляд старого друга и вдруг ощутил, как улегся гнев. Она ранила его. Лгала. Но благодаря ей и Елене, у него теперь есть тройняшки. И до вчерашней ночи была Дайна.

Главное теперь – вернуть ее.

Он выскочил из комнаты, сбежал вниз и остановился, наткнувшись на домоправительницу.

– Луиза! Когда они уехали?

Та нахмурилась, сложила руки на груди и постучала по полу носком старомодной черной туфли.

– До завтрака! – всхлипнула она. – Они плакали. ВСЕ!

Он увидел, что в глазах Луизы тоже блестят слезы, но решил не обращать внимания на угрызения совести и проглотил боль.

– Я их верну, – пообещал он, направляясь к выходу.

– Да уж, поторопитесь! – крикнула она вслед.

От удивления он остановился и обернулся. Она явно была в нем разочарована!

– Пока они не приедут домой, я бастую. Можете сами готовить и убирать, Коннор Кинг.

– Вы не можете бастовать! – возразил он.

– Вот увидите, – коротко ответила она и, развернувшись, зашагала к кухне.

Да… похоже, ему придется уладить немало всего.

У Дайны кончились слезы.

Прошлую ночь она не спала, а сегодня почти все время успокаивала тройняшек, слишком маленьких, чтобы понять, куда делся папочка. Слава богу, они также слишком малы, чтобы понять, какой он осел.

– Ты знаешь, что можешь оставаться здесь сколько угодно.

– Спасибо, бабушка, – вздохнула Дайна, подобрав под себя ноги. – Но завтра же начну искать дом для нас.

Бедные дети! Будем надеяться, они быстро привык нут к отсутствию Коннора…

– Ты не вернешься в бунгало?

– Дом слишком мал для четверых.

И там слишком много воспоминаний. Коннор проводил там чересчур много времени. Она будет видеть его в каждой комнате. Ее будут преследовать картины того, что было бы, не окажись он так глуп.

– Ну, если тебя заботят только размеры, может, стоит вернуться в дом, который ты покинула сегодня утром.

Дайна вскинула удивленные глаза на бабушку:

– Как я могу туда вернуться? После всего, что Коннор сказал мне… нет, там мне не место. Больше я не приду туда. И он тоже не хочет меня.

– Внучка, ты его любишь.

– Я его забуду.

Лет через сорок – пятьдесят.

– И он тебя любит.

Дайна горько усмехнулась:

– У меня есть глаза. И в день твоей свадьбы я видела влюбленного мужчину.

– Ошибаешься.

Она хотела, чтобы бабушка была права, но если она права, как мог Коннор сказать все это?

– Я никогда не ошибаюсь, внучка, – тепло улыбнулась старушка. – Тебе давно следует это знать.

– Прости, бабушка, я знаю, что ты желаешь мне добра, но эта история не имеет счастливого конца. Даже если Коннор сейчас придет и извинится, как я могу простить его за то, что он так низко думал обо мне?

Анжелика взяла руку внучки:

– Мы способны на многое ради любви. Прощаем жестокость, причиненную боль и ошибки, которые делают все люди. И ты должна пожалеть Коннора. Мужчины не приспособлены к глубоким эмоциям так хорошо, как женщины. Они борются с любовью, словно это чувство каким-то образом их ослабляет.

Она пожала плечами:

– Конечно, они глупы, потому что любовь делает всех сильнее. Достаточно сильными, чтобы прощать.

Жаль, что Дайна вполовину не такой славный человек, как бабушка. Она не знала, сумеет ли простить Коннора, но какая разница, если он все равно не придет извиниться?

Когда в дверь позвонили, старушка кивнула:

– Самое время.

– Время для чего? – с подозрением спросила Дайна.

Бабушка улыбнулась и пошла к двери.

– Время увидеть, насколько крепка твоя любовь, внучка.

– Она здесь?

Голос Коннора мигом поднял Дайну на ноги.

В желудке все перевернулось, сердце подскочило, но она осталась стоять. Он ворвался в гостиную. Бабушка шла за ним.

– Предательница, – пробормотала Дайна.

– Я тебя тоже люблю, – улыбнулась Анжелика и добавила: – Я буду на кухне. Приготовлю чай.

Коннор не слышал, как она ушла. Он едва увидел элегантную старушку. Все, что он видел, – это Дайна. Все, что он сознавал, – сердце бьется вновь. Он не был уверен, что оно снова забьется, с тех пор, как ворвался в старое бунгало и увидел, что там пусто.

И тут он вспомнил ее бабушку. Один звонок – и он узнал, что Дайна с детьми в безопасности, а, как сказала Анжелика, остальное зависит от него.

– Дайна!

– Па! – обрадовался Сэм, и все трое детишек поспешили к нему, радуясь так, словно его не было год. И, кажется, они считали именно так. Потому что он обнимал. Целовал. Гладил. А когда тройняшки вернулись к игре, он встал и взглянул на женщину, ответившую настороженным взглядом.

Трудно ее за это осуждать.

– Коннор, я больше не хочу с тобой разговаривать.

– И не нужно. Только выслушай меня. Пожалуйста.

Она с глубоким вздохом кивнула.

Коннор мгновенно почувствовал, как его мир возвращается на место. Она стояла в луче солнечного света, сиявшего в ее волосах и сверкавшего в глазах. Лицо замкнутое, но она не выбросила его за дверь, так что это в своем роде победа. У него всего один шанс на победу настоящую. Он должен убедить ее, что она – самое важное в его жизни.

– Все, что я говорил вчера, – неправда, – выпалил он и увидел, как в ее глазах мелькнуло изумление. – Я сам не верил в то, что говорил. А что касается Джона Балласа, с ним покончено. Мы больше не будем работать с ним. А если я снова его увижу, врежу как следует, просто ради удовольствия.

Она слегка усмехнулась, и он тоже улыбнулся, прежде чем сказать:

– По правде говоря, Дайна, я сам не свой. Я не ожидал тебя. Не ожидал, что буду так относиться к тебе…