Ребекка Яррос - Крайние меры (ЛП)

– Что случилось? – спросила Эйприл.

Проигнорировав ее, я повернулась к маме. Я упала на колени перед мамой и откинула ее волосы.

– Нужно впустить их, мам. Мы все здесь. – Я слегка улыбнулась.

Она не отвечала. Прошла минута и я поняла, что она не собирается впускать их. Она была… не здесь. Эйприл села на ступеньки рядом с мамой.

Я снова открыла дверь, чуть не утонув в жалости молодого солдата. Старший заговорил

– Джун Говард?

Я покачала головой.

– Эмбер… Дисэмбер Говард. Моя мать, – я указала на нее, – Джун.

Я коснулась ее спины. Может быть он ранен. Просто ранен. Они пришли к нам, чтобы сообщить о ранениях. Да, только об этом. Мы справимся с этим.

Солдат кивнул.

– Я капитан Винсент, а это лейтенант Морган. Можем мы войти?

Я кивнула. Он был в том же звании, что и ее отец. Обтряхнув обувь, они зашли внутрь и закрыли за собой дверь.

– Джун Говард? Жена подполковника Джастина Говарда?– спросил он, и мама слабо кивнула, а капитан Винсент разрушил мой мир.

– Министр попросил меня выразить искреннее сожаление по поводу смерти вашего мужа, Джастина, который был убит в Кандагаре, Афганистане, сегодня утром, двенадцатого декабря. Он был убит в больнице «Зеленым на Синем» во время выполнения задания. Министр выражает глубочайшие соболезнования.

Я взялась за перила, чтобы не упасть, слёзы тут же полились из моих глаз. Я знаю устав. Они сообщили нам через определенное время. Часы. Он был жив несколько часов назад. Я не могу дышать, мои легкие не могут принимать кислород. Это невозможно. Невероятная боль пронзила каждую клетку моего тела, я зарыдала навзрыд. Эйприл закричала, - это разорвало моё сердце. Боже, как это больно… Больно.

– Мэм, - спросил молодой лейтенант, – Можем мы вам чем-нибудь помочь? Скоро прибудет CAO(прим.пер.: CAO - Casualty Assistance Officer - офицер оказания помощи в трагических ситуациях.

Так же существует СМО - Casualty Notification Officer – офицер несчастных уведомлений.).

Несчастный случай. Мой отец был убит. Убит. Зеленым на Синем. Он был застрелен человеком носившую афганскую форму. Мой отец был доктором. Доктором! Кто, черт возьми, будет стрелять в доктора? Это не должно было произойти. Разве отец носил оружие?

– Мэм.

Почему мама не отвечает? Она молчала, приковав взгляд к ковру, отказывалась отвечать. Невозможно ответить.

Что-то давит на меня, - груз ответственности наваливается мне на плечи, сдвигая боль, и я могу дышать. Ответить никто не может, поэтому сейчас я должна стать взрослой.

– Я позабочусь о ней, пока не приедет САО, – дрожащим голосом удалось ответить мне, перекрикивая крики Эйприл.

– Ты уверена? – спросил капитан Винсент с заботой в голосе.

Я кивнула.

– На всякий случай у них есть…, – я сжала пальцы, чтобы успокоиться, глубоко вдохнув. - Почему мне так чертовски сложно дышать? – Если что-то произойдет… произошло.

Папа верил, что ничего плохого не случиться. Он не захотел бы знать, что ошибся.

Капитан кивнул. Вытащив его форму, он заставил меня убедиться; это был папин почерк: наш адрес, наши номера телефонов, наши имена и даты рождения. Лейтенант вздрогнул:

– С днем рождения, Дисэмбер, – прошептал он.

Капитан Винсент посмотрел на него.

– Нам очень жаль. САО приедет с часу на час.

Я кивнула. Знаю: маме они нужны.

За ними закрылась дверь и мой мир разрушился.

Весь следующий час мама молча сидела на лестнице, а Эйприл ревела на моем плече. Это не правда. Это не могло произойти. Я не могла остановить ее рыдания. Команда прибыла примерно тогда, когда рыдания Эйприл немного утихли.

Вооружившись кастрюлями, три женщин из группы взяли на себя кое-какие задачи. Овощи для завтрака были очищены, прачечная - вычищена, вода, которую пролил на пол Гас - исчезла.

Кого я обманываю? Мама по-прежнему сидит на лестнице. Мы не можем позаботиться о себе. Один из членов команды отнес Гасу перекусить и заверил меня, что мой брат все еще погружен в игру. Я ещё не смогла рассказать ему. Я этого не сделаю.

Спустя час постучал офицер, я открыла дверь.

Эйприл подошла к маме и усадила ее на диван, обложив подушками, чтобы она оставалась в горизонтальном положении. Теперь она смотрела не на ковер, а в тёмный экран телевизора и отказывалась смотреть на нас. Я не уверена в том, что она понимает происходящее. Однако, и я не в состоянии представить, что произошло на самом деле.

– Меня зовут капитан Адам Уилсон, – представился он.

– Держите, – тихо сказала женщина и протянула ему блокнот.

Мужчина был в синей военной форме, которая была ему не к лицу. Я знала, кто он на самом деле.

Капитан Уилсон вынул стопку бумаг из своего портфеля и поправил свой галстук.

– Есть еще один ребенок, верно? - он пролистал несколько бумаг пока не выбрал нужную. – Август Говард?

– Гас наверху, – ответила я, усаживаясь рядом с мамой.

Из кабинета мамы я взяла папину черную рубашку, она была последней вещью, в которой я видела отца

– Я ещё не сказала ему.

– Хотите, это сделаю я? – тихо спросил капитан Уилсон.

Я посмотрела на него. Мама не в состоянии, чтобы что-то обсуждать с ним. Конечно, Уилсон хорошо знал, как предоставить такого рода информацию ребёнку. Но я не могу позволить незнакомцу изменить вселенную моего маленького брата.

– Нет. Я сама сделаю это.

Эйприл снова начала плакать, но мама даже не зашевелилась, словно она была не здесь и не с нами.

– Я хочу дать ему чуть больше времени. Пока что его мир цел. Он еще ничего не знает. – Подавив свой собственный всхлип, я продолжила, - Ему семь. Все, что он знает, рухнет в один миг. Думаю, ему нужно еще несколько минут.

Прежде чем я сломаю его.

Мои щеки покраснели, когда по ним потекли слезы. Я знаю, что какое-то время будет так. Мне нужно научиться сдерживать их.

Капитан Уилсон откашлялся и кивнул.

– Ясно. – Он объяснил, что будет нам помогать: поможет нам с документами, церемонией и с тем, чтобы никто не ждал.

В некотором смысле, он был проводником между нами и обществом. Я ненавидела его присутствие, но была благодарная лично ему.

Мы не позволим ему уйти, - он будет с нами.

У меня появилась куча вопросов. Эйприл извинилась и удалилась к себе в комнату, сказав, что она хочет прилечь. Я знаю, - сестра просто хочет посидеть в Facebook, так как она не может страдать в одиночестве.

Я взяла папин жетон. Там был нацарапан полис страхования. Где он хотел, чтобы мы его похоронили? Какой гроб он хотел? Был ли кто-то с ним еще? Есть ли банковский счет, в котором оплачивается его страховка? Должны ли мы лететь в Дувр, чтобы забрать его останки подготовленные армией.

Дувр. Лететь туда, все равно, что пересечь реку Стикс.

Мама молча смотрела на выключенный телевизор, в то время как я искала ответы. Очевидно, ни один вопрос не может вытянуть маму из отчаяния. Я одна.