Алёна Лепская - Рок, туше́ и белая ворона.

― Лгать не буду, нет. ― ответил док, ― Но период ремиссий, может быть очень длительный. При первых признаках обострения ― усиление дозировки адекватного препарата до улучшения состояния и дальше опять поддерживающая терапия. Гипертонию официальная медицина не умеет лечить и даже поддержать на уровне, приемлемом для больного. А вот биполярное расстройство ― научилась.

Я принялась затушёвывать портрет.

― Хм. Великолепная перспектива, ― пробормотала я бесстрастно.

― Как продвигаются дела с социальной адаптацией? ― спросил психолог. Я изумленно не без укора, уставилась на него.

― Ого! Адаптацией? Вы явно меня недооцениваете!

Он не отреагировал, выжидающе на меня смотря. Я мрачно нахмурилась.

― Дерьмово продвигаются. ― призналась я, и выставила ладонь, ― И не смотрите так на меня.

― Я всё ещё предлагаю дневник.

Криво ухмыльнувшись, мельком взглянула на психолога, рассеянным взглядом.

― Эм… не настолько.

― Я бы хотел вернуться вот к какому вопросу, Виктория: почему обвиняя своих родителей в сложившемся положении, по большей мере ты всё равно винишь именно себя?

― А кого мне ещё винить? ― пожала я плечами, тушуя мягким карандашом, ― Мать спятила, отец спился, кое-кто вообще пропал чёрте куда… ― многозначительно посмотрела на Гетмана, ― Вам, Александр Сергеевич, как вообще, не страшно со мной разговаривать, нет?

Он лишь задумчиво обвёл взглядом студию, поверх очков.

― Ну, судя по всплывшей информации твоя мать была не в себе за долго до тебя. А твой отец явно в порядке сейчас.

В его прохладных чертах на секунду скользнуло что-то горькое. Смесь сожаления и негодования. Он, хоть и психиатр, хоть и кандидат медицинских наук, а может уже и доктор, но человек, явно выросший в иной атмосфере. В нормальной, правильной, чёрт возьми, атмосфере! Как психолог, он может меня и понимает, но как человек, не понимает, как такое может быть. Ему просто чисто по-человечески невдомёк, как столько нагромождений и сплетений нашего карнавала душ, процветали в течении столь долгих лет.

Да, в каком-таком, чёртовом, вообще, я живу измерении?!

― Так бывает, что человек, побывавший в руках недобросовестных и некомпетентных психиатров, твёрдо убеждён, что просто не может впоследствии оказаться в порядке. ― произнёс он несколько хмуро, с нотами разочарования, ― В нашей стране ― психиатрия увы, чуть ли не карательная медицина.

Задохнувшись от негодования, пронзила его потрясённым взглядом.

― Предлагаете мне отнестись к ней с пониманием? ― возмутилась я сквозь сталь и лёд вставший мне поперёк горла. ― Серьёзно?!

― Нет, только к самой себе. ― опроверг он спокойно.

Мне планку кидает, просто заворачивает. Плотно сомкнув глаза, провела ладонью по лицу и выдохнула. Сделав глубокий вдох, посмотрела на свои руки. Их поработила мелкая нервная дрожь.

― Давно в вашем доме работает гувернантка?

― Альбина, пришла уже после всей этой белиберды, которую я не могу вспомнить. ― сказала я сменяя гнев на лёгкую грусть, ― Но она возможно может вам поведать сказку, о том как маленькая девочка слетела с катушек, убила своего нагваля, и вскрылась.

― Нагваль… это ведь тотемизм, не так ли? ― переспросил док. Я кивнула в ответ. Потерев ладони друг о друга, вернулась к рисованию.

― Наслышан. ― сказал он размышляя, ― Твоя мать христианка?

― Моя мать чокнутая. ― усмехнулась я серо, ― И нет, она убеждённая атеистка.

― У тебя часто случаются провалы в памяти?

Подправляя и стирая лишние линии ластиком, я пожала плечами.

― В последнее время, вообще не случаются.

― Какой период? ― решил уточнить док.

― Вот уже года три или около того. Или нет…

Гетман смотрел на меня внимательным, ожидающий пояснений взглядом.

― Аля, говорила, что у меня до сих пор случаются приступы парасомнии.

Психолог, еле заметно повёл бровью, подаваясь чуть вперёд.

― Ты ничего мне не говорила о парасомнии.

Я одарила мужчину хмурым холодным взглядом.

― Зато мой отец в этом преуспел.

― Как давно у тебя нарушения сна? ― спросил он игнорируя мою реплику.

― Вот уже лет девять, не меньше. ― ответила я.

― Как это проявляется?

― Я могу говорить, даже отвечать на вопросы, если их задают, правда исключительно на-дене, почему-то. Могу плакать, играть на рояле, даже что-то рисовать, а могу банально причинить себе вред. Может ещё что-нибудь, в этом доме полно камер, которые могут фиксировать всё, кроме моей комнаты. ― рассказала я, ― В своей, я давно уже вывела камеру из строя, и не единожды, так что наблюдения там нет. Я не могу спать. И вообще мне хватает паранойи, такое обозрение мне не прельщает. ― посмотрела вокруг, ― Здесь кстати камер тоже нет, поскольку Инна вообще не в курсе, о том что может быть на чердаке. ― поймав вопросительный взгляд психолога, я слегка маниакально улыбнулась, ― Она вообще панически боится чердаков.

Обдумав, он поправил очки за оправу.

― Скорее всего ты совершаешь во сне действия, компенсируя подавленные желания во время бодрствования. Ты видишь сны?

― Не помню их. ― покачала я головой.

― Даже сейчас, при нормированном лечении?

Вздохнув посмотрела на него серьёзным взглядом.

― Это не имеет значения.

― Вообще-то имеет. ― не согласился док.

― Нет, вы не поняли, ― парировала я уверенно, ― Эта иная сторона вопроса.

― Что ты имеешь в виду? ― не понял Сергеич, слегка хмуря брови.

― Мой татум умер, с ним пропала частичка моей душу, и унесли мои сны.

Едва ли он сможет это понять…

― Это же не обязательно должно быть именно одно тотемное животное? ― на удивление серьёзно поинтересовался док.

― Носитель ― нет. Теаморфный дух один. Препараты выступают в роли энергоблокаторов, ― я удивлённо фыркнула. ― Парапсихология же псевдонаука? ― повела я бровью, в немного издевательской манере. Он слабо ухмыльнулся, смотря в сторону, словно что-то вспоминая.

― Я бы не был в этом так уверен. ― пробормотал он, и оживившись поймал мой озадаченный взгляд, ― Вот как мы поступим Виктория. Сегодня вечером ты пропускаешь приём препарата, что разумеется значит, что ты приложишь все усилия, дабы избежать конфликта. С утра, ты так же не принимая препарата, съездишь в неврологический центр, нужно провести обследование, сделать пару тестов.

Только сказав всё это, я осознала, что это не совсем так. Я видела сон… Сон во сне, и даже помню его. Это впервые за девять лет, это так поразило меня, что смысл слов Гетмана дошёл до меня с опозданием. Я подозрительно покосилась на него.

― В какой ещё центр?

― В любой, на твоё усмотрение. Я напишу рекомендации.

― Будете шизу у меня выявлять? ― спросила я вовсе не шутя. Заметив мою панику, док успокаивающе выставил ладонь.