Энн Куин - Капкан

– Привет, Саймон, – вдруг донесся очень знакомый голос.

Саймон остановился, явно понимая, кто это. Подойдя к креслу, стоящему в центре фойе, он увидел такую же красивую, как и прежде, женщину с волосами цвета меди и лицом, покрытым веснушками.

– Привет, Изи, – поздоровался Саймон.

– Неприятно, правда?

– Ты о чем?

Но тут он вспомнил, как год назад она так же застукала его с Никой.

– Так это все ты подстроила? – проговорил он, видя на ее лице умиление. – Неужели так сложно было просто отпустить меня, без всякой мести?

– Мне просто всегда хотелось, чтобы ты испытал ту же боль, что и я!

– И теперь тебе легче? – раздраженно спросил Саймон.

– О да! Ведь теперь ты раздавлен, – очень спокойно, с ноткой реванша начала она. – Помнишь, я тогда тебя спросила, чего тебе не хватало, ведь я давала тебе все, а ты ответил: «Наверное, ее». Так вот, раз она для тебя такое совершенство, то для тебя нет ничего проще, чем простить ее, но теперь каждое мгновение ты будешь подозревать ее в неверности, и это будет съедать тебя изнутри по маленьким крупицам. Да, кстати, мои поздравления по поводу предыдущей свадьбы.

С этими словами она встала и вышла из гостиницы походкой победителя, оставив разбитого бывшего мужа в одиночестве.

Доминик проснулся и, осознав, что находится один в спальне, посмотрел на стоящие возле кровати часы.

«Почти полдень! Да, тяжело будет отвыкать!»

Он встал и, подняв валявшиеся возле кровати пижамные темно-серые штаны, начал их натягивать. Немного завуалировав свой образ Адама, он направился на поиски Ники. В квартире играла тихая музыка и, достигнув кухни, он нашел танцующую в его темно-синей рубашке Николь. Она была погружена в приготовление завтрака, наслаждаясь мелодией танго. Доминик подошел к ней сзади и, убрав прядь ее волос и освобождая ухо, шепнул:

– Тебе не идет эта рубашка!

– Что? – быстро повернув к нему голову, переспросила она. – Мне прекрасно идет этот цвет.

– Неа! – продолжая настаивать, покачал он головой.

– Это твои проблемы, – парировала она.

Его ладонь проникла в отверстие между пуговиц, он нежно поцеловал ее шею.

– Просто без нее намного лучше, – шептал он.

– Дом!

Она прижалась к нему спиной, открывая сильнее шею ему навстречу.

– Завтрак остынет.

– А мы быстренько.

Сжимая руку, он собирал рубашку, оголяя ноги.

– Дом! – стонала она.

– У меня давно есть идея, – поцеловал он ее в висок, – никуда не уходи.

Поставив на большой поднос с ручками две небольшие тарелки с омлетом и колбасками и два стакана сока, она направилась на улицу. Расставив все на столе, она вернулась на кухню. Доминик держал в руках пару ее темно-синих туфель. Его выдали темные зеленые глаза, с мольбой смотревшие на нее. Николь замерла при входе, вернулась привычная игривость, как только она увидела его и прочитала на его лице знакомое желание.

– Закрой дверь, – продолжая томно поедать ее глазами, попросил он.

Николь послушно отвернулась и задвинула огромную стеклянную дверь на террасу. В это время он подошел сзади почти вплотную и, зарывшись головой в пряди темных волос, начал разыскивать ее ухо, а его руки водили по нежной коже ее бедер.

– Тебе правда намного лучше без одежды!

Доминик взял ее за талию и повернул к себе, наклонился, чтобы поцеловать, она же по привычке, когда на ней нет туфель на высоком каблуке, стала на носочки и, повиснув на его шее, ответила на нежный поцелуй, перерастающий в страстный от вошедшего в ее рот жаркого языка. Он улыбнулся и, опустившись на колено, взял одну ее стопу и надел туфлю, затем другую, поднялся и снова поцеловал.

– Так намного лучше! – прошептал он.

Не отрываясь от нее, он начал расстегивать те немногие пуговицы на рубашке, завершив запланированное, он распахнул нежную ткань в стороны, нехотя оторвавшись от ее губ, он посмотрел вниз, наслаждаясь видом ее обнаженного тела.

– Интересно! – поддразнила она его. – Я когда-нибудь привыкну к твоей ярой нелюбви к одежде на мне?

– Почему же, – немного хрипло говорит он.

Доминик провел руками от ворота рубашки вниз, слегка дотрагиваясь до ее кожи большим пальцем.

– Так меня вполне устраивает.

Тело Николь лихорадочно отзывалось на его прикосновения, она прижалась губами к его груди. Он снова взял ее за талию и начал разворачивать к стеклянной двери лицом, взяв ее запястья, он положил их на стекло.

– Расставь шире ноги! – прошептал Доминик.

Она послушно выполнила просьбу. Осторожно отодвигая ткань рубашки и освободив плечо, он начал его целовать, одновременно нащупывая ее оголившуюся грудь. Николь понимала, что он стоит близко, но недостаточно, так как она не чувствовала прикосновения его тела к своему, тогда, глубоко прогнувшись и сделав маленький шаг назад, на каблуках она оттопырила свою попку, нащупывая его пижамные штаны, вернее то, что находится под ними. Она продолжала тереться об него, немного вульгарно виляя бедрами, но Доминик, наоборот приближался. Его вторая рука проскользнула к ней между ног и, дразня большим пальцем кожу, остальная ладонь нащупывала вход внутрь.

– А!

Ника, наслаждаясь всем телом его прикосновениями, застонала. Не выдержав, она оторвала одну руку от стекла, накрыла его ладонь своей и направляюще сжала ее. Продолжая заводить его своими движениями, она не заметила, как он схватил ее волосы и начал тянуть голову назад, Николь прогнулась еще сильнее, и он начал осыпать мелкими поцелуями ее лицо, когда она жадно ловила воздух, жаждя поцелуя. Он страстно впился в губы и покусывал их, дразня. Доминик взял направляющую его ладонь и вернул на стекло.

– Не убирай руки! – прошептал он, отпуская ее волосы.

Переведя свой взгляд на свои руки, она не заметила, как он снял свои пижамные штаны, а затем вошел в нее сзади, схватив крепко за бедра. Ника запрокинула голову, выгибаясь сильнее навстречу ему, он продолжал свое томящее внедрение, пробуждая ее внутреннюю чувствительность. Его движения в ней были такими щадящими, она становилась ватная в его руках, но изо всех сил пыталась не выказывать слабость, уверенно стоя на высоких каблуках и упираясь в стекло двери. Все ее тело требовало продолжения, скорости и жесткости, но он продолжал удобно устраиваться внутри нее. Вдруг Николь не выдержала и, резко убрав руку со стекла, схватила его за попку и крепко сжала ладонь, прижимая его к себе. Но Доминик, прекрасно понимая, чего она хочет, убрал ее руку опять на стекло.

– Держись! – прошептал он ей.

Довольная тем, что была услышана, она приняла привычную позу и соблазнительно повернула голову, он наклонился и оставил на уголке ее губ легкий поцелуй. Доминик еще крепче впился пальцами в ее бедра и начал ускоренные, ритмичные вторжения, те самые, которые Николь хотела ощутить, его мощь, казалось, заполняла всю ее изнутри, долгожданный теплый поток начал наполнять все тело. Наслаждаясь каждым вторжением, она, казалось, где-то вдалеке, неотчетливо слышала его тяжелое дыхание, и вот волна наслаждения накрыла полностью ее тело и, очнувшись, она поняла, что прижата его телом к стеклу. Но Николь продолжала неподвижно стоять, ожидая, пока он придет в себя. Он оперся руками о стекло, аккуратно вышел из нее и отстранился. Грациозно убрав руки со стекла, она повернулась к нему, и вот он стоит в пижамных штанах и мило улыбается.