Юлия Комольцева - Я балдею от его ямочек

Он покачал головой, словно не веря сам себе. Сказал, что она даже выражается, как Егор. Поставил диагноз: не любовь, а патология прямо! Хроническая самозабвенная страсть.

– Маниакальная, – добавил Мик уже у сетки.

Лина смеялась, не зная, чего ей больше хочется: заткнуть его или слушать дальше.

Они не стали разминаться, сразу начали играть. Лина забыла уже, как Мик орет и дергается в игре. Ничего им с Егором не удалось изменить: он все также бесился, ругался, с пеной у рта спорил из-за каждого аута.

А в перерыве, когда они отпивали из одной бутылки, Лина поймала невзначай его взгляд, – такой близкий, что увидела свое отражение, – и все поняла. Он смотрел внимательно, с надеждой, как врач на больного.

Она отшатнулась.

– Ты специально, да?

– Что?

– Орешь! Прыгаешь!

Она помахала руками и заскакала на одной ноге, нелепо дрыгая второй. И закричала, изображая его:

– Черт подери! Какой осел! Доводи руку, кретин! Ноги не работают, баран!

Мик захохотал:

– Это я так делаю, да?

– Слушай, хватит! Не прикидывайся! Это ты так делаешь и делаешь нарочно! Чтобы я отвлеклась, да?!

И надо сказать, получилось! Даже не игра увлекла, а тревога за Мика: все розыгрыши Лина напряженно думала, почему ничего не изменилось, и как все-таки помочь этому дурню справиться со своими эмоциями.

Кто тут дурень, еще вопрос.

И кто не умеет справляться с эмоциями?

Мик, который не мог владеть собой, сейчас изображал африканские страсти! Пародировал самого себя.

– Так что? Значит, самоконтроль в норме? Ты просто артист, оказывается.

– Не понимаю, о чем речь, – невинным голоском отозвался он.

– О, конечно! Прыгал, как кенгуру, выл, как раненный бегемот, и – не понимает! Я за тебя по-настоящему волнуюсь, а ты…

– Лин, ну тормози, ну что ты завелась…

– Спасибо за спектакль! Если ты так прекрасно себя контролируешь, мог бы его не устраивать. Эффект был бы круче. Я бы за тебя порадовалась.

Мик покаянно улыбнулся:

– Перемудрил. Давай доиграем.

Она была так зла, что забыла проверить телефон. С ходу взяла два гейма и показала Мику язык. Он улыбался, как ни в чем не бывало. Лина поймала себя на мысли, что подозревает, не проигрывает ли он нарочно. У нее точно паранойя! Никому нельзя верить!

На этой ноте три гейма подряд отдала!

Мик молчал, и лицо его было непроницаемо. Теперь Лина не знала, радоваться ли этому.

– Не могу, – сказала она, проигрывая 5:2, – ты сегодня в ударе, явно. Молодец!

– Борись за каждый мяч, – процитировал он тренера, – давай, давай, не сдавайся!

Лине удалось сравнять счет. На тай-бреке он все же выиграл.

Оба были измотаны и довольны.

Когда присели, отдышались, попили, Мик заметил:

– Ты Егора не вспоминала даже.

Она улыбнулась.

– Да ты меня так загонял, я себя-то не помню.

– Значит, средство от твоей болезни все-таки есть, – он вроде шутил, но голос дрогнул, выдавая тревогу.

Или просто так устал?

Лина почему-то отвернулась.

– Я провожу тебя, – на остановке сказал Мик.

– Не стоит. Я хочу Егору позвонить.

– Позвонишь вечером.

– Уже вечер.

– Лина…

– Пока, Мик.

Жалко, что она не ведет дневник! Написала бы там так: люблю, люблю, люблю! И следом: он меня тоже любит! Любит, любит, любит!

Правильно, что она не ведет дневник!

Они ворковали по телефону до тех пор, пока Егора мать не шуганула. Комнату он делил с ней и Джонни, так что пришлось жать отбой.

Лина долго еще лежала без сна, вспоминая и мечтая.

Следующая игра у него была первым запуском, так что утром она решила прогулять школу и «сидела» на телефоне. Стыдно признать, но Лине хотелось, чтобы он проиграл и побыстрее вернулся. Видимо, она так горячо этого желала, что иначе сложится и не могло. Егор не позвонил, расстроенный поражением. Пришла смс от него: «Увидимся уже завтра»!

Ликуя, она подпрыгнула на месте.

– Хорошие новости? – Раздался за спиной голос Мика.

Тут она подскочила еще раз.

– Откуда ты взялся?!

– Да просто гулял.

Рюкзак с ракеткой выглядывал из-за плеча, опровергая это заявление. Лина невольно рассмеялась.

Гулял! Как и она: сбежав с уроков, будто намагниченная, притащилась к кортам. Все дороги ведут сюда.

– Так что Егор? – Настаивал Мик.

– Едет домой.

Он высказался в том духе, что радоваться нечему. Лина смущенно призналась, что понимает это, но ничего поделать не может.

– Ничего-ничего?

Мик пристально смотрел на нее.

– О чем ты? Я рада, что он возвращается. Жалко, конечно, что сыграл всего две игры, но…

– Ты почему не в школе? – Перебил Мик.

Она не сразу нашлась, что ответить. В какой точно момент они поменялись местами, ролями? Кто кого теперь опекал? И почему он вообще позволяет себе такой тон? Контролер тоже выискался!

– Мик, тебе что, Егор поручил за мной приглядывать? – Догадалась Лина.

Он вздохнул и отвернулся. А когда снова взглянул на нее, вид у него был такой, словно он собрался кинуться в воду с моста.

– Ты дура? – Спросил Мик серьезно. – Или притворяешься?

– Не хочу ругаться, – ни капли не обидевшись, сказала она, – смотри, какой день чудесный, давай погуляем, а? Правда, погуляем, без ракеток, без ничего. Оставь рюкзак в раздевалке и пошли.

Он покачал головой.

– Ну, Мик!

– Тебе надо в школу. А мне на стенку, потом работать.

– Пожалуйста!

Она сложила ладошки. Ей хотелось с кем-то разделить свою радость. И пусть она выглядит эгоисткой, пусть! Он едет к ней!

– Мик, ты случайно, не ведешь дневник?

– Нет!

– И молодец! И нечего! Пожалуйста, пойдем, я тебя мороженым угощу!

– Ну ради мороженого я за тобой хоть на край света…

– Знаете, сеньор, нельзя говорить такие вещи юным и восторженным сеньоритам!..

Она закружилась на месте. Ей нравилось, как он смотрит на нее: с полуулыбкой, чуть снисходительно.

Ей хотелось плясать и петь, и шутить до бесконечности. С Миком было легко, не надо следить за собой, можно расслабиться и радоваться всяким мелочам вроде солнечных зайчиков на мостовой.

Он сдался. Она уговорила.

Болтая о чем-то, что тут же забывалось, улетая и растворяясь в майской истоме, они пошли бродить по городу.

Лина просто проводила время, ожидая Егора.

Мик просто шел рядом. Он тоже ждал.

– Ага, вот они, френдсы!

Федор качал головой в ярко-фиолетовой бандане. При этом множество бирюлек на его шее тряслись, как у папуаса.

Мик с Линой переглянулись, прыснули. Они отлично провели время, настроение у обоих повысилось до максимума. Так что хотелось обнять весь белый свет. И Федю в том числе.

Он не внял улыбкам. Продолжал осуждающе мотать головой.

– Ты иди переодевайся, – велел Лине, а Мика взял за плечо, – а ты со мной. Нарисуем тебе еще синячок. Вэри-вэри биг!