Юлия Комольцева - Я балдею от его ямочек

Егор возразил, что никому бы в голову не пришло спрашивать у Мика фамилию. Послушали, посмотрели, поохали да разошлись. Он знал, о чем говорил: Джонни тоже всегда выделялся из толпы, но в начале «карьеры» никто не интересовался его данными.

– Людей вообще мало волнуют другие люди, – заключил он с горькой усмешкой.

Лина опустила ракетку.

– Ты что-то в философию ударился.

– Да потому что скучно. Сейчас я выиграю у Данилова, я его сто раз обыгрывал, и результат наперед известен. Завтра снова выиграю, у Кирюхи нашего, это тоже вполне предсказуемо. А третьим у меня Батон, знаешь, Батона?

Она покачала головой. Но тут же закивала.

– Я понимаю, о чем ты. Батон или не Батон, суть не в этом. У тебя куража нет.

Егор вздохнул и непонятным тоном сообщил:

– А у Мика он есть, ага!

То ли зависть, то ли все-таки восхищение – а может, и того и другого пополам, – прозвучали в его голосе.

Лина отвела взгляд, будто виноватая.

Егор ничего не заметил, только снова вздохнул. И, откинув чуб со лба, продолжил забег. Без куража или с ним, он привык делать то, что должен. Во всяком случае, на корте.

Теннис – это не просто спорт, это стиль жизни, вспомнила Лина чье-то выражение. Из спорта можно уйти, а тот, кто однажды взял в руки ракетку, уже не выпустит ее никогда!

Можно устать, сломаться, получить травму, – неважно, физическую, или психологическую, – но рано или поздно, ты опять подкинешь мяч и встанешь к стенке. А потом и к сетке выйдешь. Подтвержденный статистический факт!

Значит, что? Пусть сегодня нет куража – надо играть. И ждать, когда он вернется, ловить свою волну, вызывать вдохновение. Не всем же быть гениями, как Пушкин или вот Джонни. Мастера попроще, обычные профи – в любой области – тоже имеют право на существование. Лина понимала это и раньше, к высотам Олимпа не стремилась, играла себе и играла. Когда лучше, когда хуже.

Хоть бы у Егора сегодня была игра в другое время! Он бы смог на нее посмотреть, а она могла бы …

Лина не успела додумать, отвлек звонок сотового. Она метнулась к рюкзаку.

Мик?

Мик!

Волна радости окатила с ног до головы, но из вредности Лина равнодушно бросила в трубку короткое: «салют».

– Ни пуха, ни пера, – отозвался Мик.

С превеликим удовольствием она послала:

– К черту!

Он заржал, как конь, готовый взбрыкнуть. И взбрыкнул на самом деле – отключился сразу.

Она тут же набрала его номер, чтобы высказать все, что думает. Например, так:

– Пообещал прийти, а сам скрываешься, как будто от позора! Ладно я, но остальные-то думают, что на самом деле деньги попер и пропал!

Или вот так:

– Ты понимаешь, что творишь?! Телефон отключил, как капризная девчонка! Можно подумать, я тебя преследую!

Нет, этого точно говорить не следовало. Ерунда какая-то! Лучше иначе:

– Я уж думала, больницы обзванивать и морги!

Вообще бред!

Пока все варианты с космической скоростью проносились в голове, из трубки занудело: «абонент вне доступа связи».

Лина дрожащими руками засунула телефон поглубже. Чтоб не шваркнуть в стену.

Баран! Осел! Король кретинов!

Вот как надо было сказать! И все!

– Вот это ты размялась! – Восхищенно присвистнул знакомый парнишка, – красная вся!

А Егор через минуту сделав кружок, заявил наоборот, что на ней лица нет.

Очень мило. Теперь она и без азарта, и без лица. Какая игра получиться, интересно?!

Получилось ничего себе, неожиданно так. Оказывается, злость вполне себе заменяет кураж. Злилась Лина на Мика, а забивала сопернице. На тебе, приговаривала мысленно, воображая, как лупит его по спине. Скалкой, допустим. Или по голове, по глупой, – ракеткой!

На, на!

Как ты со мной, так и я тебе!

А после игры, наблюдая за Егором, который еще бился, Лина вдруг подумала: чего это я злюсь-то? Радоваться же надо. Жив, здоров и невредим мальчик Вася Бородин! Так что ли в детских стишатах было? Ну и вот, живой Мик, – это главное. Здоровый более-менее, раз телефон в состоянии держать.

Остальное – детали несущественные. Почему он не появляется, зачем сотовый отключает, когда теперь они увидятся.

Ей же что важно было? Что с ним все в порядке.

Теперь она убедилась и может жить спокойно.

Может?

А то!

Мысленный диалог выходил плодотворным и оптимистическим.

Егор выиграл, как и ожидалось, и они, счастливые, отправились праздновать маленькую победу в ближайшее кафе. Чокнулись стаканами с соком. Лина сообщила радостную весть, что у Мика все нормально.

– Мне кажется, он больше у нас не появиться, – с сожалением заметил Егор.

– Почему это?

– Просто интуиция.

Она поежилась, представив, что он прав. Хотя, если вдуматься, лично для нее это шикарный выход. Знать, что с Миком все хорошо, но при этом не видеть его, не общаться. Не смущать и не смущаться самой. Она же знает, каково это – быть влюбленной без ответа. Она была на его месте.

– Он тебе нравится? – Спросила Лина у Егора. – Или ты просто ставил эксперимент от скуки?

– Ты же знаешь, что нравится. Вызывает уважение, по крайней мере. Пойдем, мне нужно Джонни забрать из школы.

По дороге Егор рассказывал про брата:

– Представляешь, он вчера три раза подряд смотрел Надаля с Джоковичем. Паузы делал, что-то рассматривал. Занял комп на весь вечер! Такой настырный, ужас!

Лина подумала, что Джонни тоже внушает уважение: своей талантливой игрой, упорством, усидчивостью, сложившимся уже характером – пусть и противным! Но многим не нравится.

Вообще, что такое это вот «нравится – не нравится»?!

С Миком ей было легко и приятно. Она скучала по нему. Шла с Егором, а скучала по Мику. Это нормально? Это, значит, он ей нравится?!

Лина сбоку посмотрела на взлохмаченный профиль Егора. Тут сомневаться не приходилось – ей нравилось на него смотреть. И говорить, и целоваться с ним.

А Мика целовать ей вовсе не хотелось. Перед глазами сразу вставал Егор – и все, не хотелось!

Вот бы сделать так, чтобы и ему расхотелось целовать ее. В смысле, Мику. Чтобы как раньше, он был просто друг, и не смущал ее своими черными глазищами, ямочкой, заигрыванием. Влюбился бы, например, в Карину. И они бы иногда гуляли все вчетвером. Очень взрослые, грамотные отношения.

– До вечера, ага? – Попрощался Егор.

Она впервые попрощалась с ним скомкано, спеша остаться наедине с собой.

Дома спросила деда:

– Что такое «солесито», не знаешь?

Он не знал.

После обеда за окном неожиданно и стремительно потемнело. Небо в лохмотьях угрожающе нависло над городом. Лина сразу потянулась к телефону.

– Егор, как у вас в центре?

Он ответил, что ужасно. Но это к лучшему – они могут отдыхать без зазрения совести.

– Давай хоть раз в клуб закатимся, а? Я тебя с друзьями познакомлю.