Вероника Мелан - Аарон

Молчал Аарон, молчала Райна. Но не тем тяжелым молчанием, которое случается от непонимания, а другим — легким, воздушным, по — своему счастливым.

— Ты как? — наконец послышалось. — Твои… шрамы.

— Их нет. Совсем.

От этого ответа, от одной только мысли о том, что "их на самом деле больше нет", ее сознание совершало маленький коллапс — умирало и рождалось вновь. Вчера были, сегодня нет. Были, и нет.

— Значит, не зря.

Аарон озвучил ее собственную мысль вслух.

— Не зря, — тихо отозвались сбоку.

Ничего из того, что случилось, не случилось зря. Даже то, что еще вчера казалось ошибкой. Как, например, визит к сенсору… А если бы Аарон не приехал? Этот вопрос уже не в первый раз не давай ей покоя — как он узнал? Где она, куда ехать? Как смог успеть?

— Можно вопрос?

— Да?

На Райну взглянули хитрые серые глаза — кажется, водитель знал, о чем она спросит.

— А как ты узнал, что я нахожусь у сенсора?

— Он позвонил мне сам.

— Сам? Почему?

Тишина. Странная, едва заметная улыбка на лице.

— Потому что он мой друг. Коллега. Мы работаем в одном отряде.

— Да?!

Вот бы она ни за что не предположила! Хотя… Лучших в своем деле специалистов всегда собирают вместе — лучшего киллера, лучшего стратега, лучшего сенсора.

— И доктор — тоже твой коллега?

— Точно.

Удивительно. Просто поразительно. Может, Информатор, который выдавал ей номер, знал об этом? Вот ведь вселенский заговор — кажется, все было спланировано заранее. Чтобы не вкривь, чтобы правильно.

А если бы сенсор оказался другим? Что, если бы она попросила отыскать ей специалиста непосредственно в Ланвиле, а не "по всему четырнадцатому уровню"?

Совпадения. Случайности. Удивительные по своей сути жизненные повороты.

В какой‑то момент Райна вдруг заметила, что белый автомобиль пропустил поворот, на который указывал знак "Шоссе НЛ1" — Нордейл — Ланвиль, и тут же оповестила об этом соседа.

— Мы, кажется, должны были свернуть.

— Да?

— Да. Только что знак был.

— Ну, был и был.

Водитель вдруг посмотрел на нее удивительно теплым и при этом внимательным взглядом.

— Скажи, родимая, а ты сильно торопишься?

— Тороплюсь?

"Родимая?" — в душе тут же распустились ромашки.

Нет, она совсем не торопилась. Разве что чуть — чуть стеснялась того, что сидит рядом с самым прекрасным мужчиной в мире, одетая в штаны, кроссовки и куртку (вот бы ей сейчас платье), но не более того. И уж точно не торопилась оказаться вне пределов этой самой шикарной в мире машины.

— Нет. А что?

— Может, прокатишься со мной кое — куда?

— Конечно.

— Уверена?

— На сто процентов.

— Тогда поехали.

И внедорожник внезапно ускорился.

Сначала спальные кварталы, затем загородные домики, через полчаса по сторонам понеслись луга и поля; ехали по необозначенной опознавательными знаками дороге. Звенящий синевой горизонт, теплый, чуть душный воздух в приоткрытое окно, покой на душе.

"Куда?" — наверное, стоило бы спросить, но Райна не спрашивала — ей все равно, куда, лишь бы с ним. Хоть много часов подряд, хоть сутками напролет, хоть в бесконечность.

Спустя еще двадцать минут, когда дорога внезапно сделалась узкой и ухабистой, машина остановилась; водитель повернул голову:

— Сейчас я надену на твои глаза повязку, ладно?

— Зачем?

— Надо. И ты не снимай ее, пока я не скажу, что можно.

— Будет сюрприз?

— Будет.

Райне казалось, что сегодня жизнь решила подарить ей все подарки сразу — новое тело, любимого мужчину рядом, неизвестную рядом с ним дорогу. И пусть однажды подарки закончатся — почему‑то Райна этого не боялась — разворачивала один за другим и наслаждалась. Пусть будет то, что будет, а остальное — бонус… Спасительное в этот день выражение.

Ее глаза закрыла плотная темная ткань. Зачем? Для чего?

— И еще я повешу тебе на шею кулончик — тоже не снимай.

— А для чего кулончик?

Думала, не ответит, но Аарон отозвался сразу же:

— Это — пропуск на другой уровень.

— Другой уровень? — ее восторгу не было предела. — Какой?

— Не скажу. Сама все увидишь. Ну, что, готова? Тут недалеко, но повязку не снимай.

— Я помню.

Сердце Райны колотилось быстро — быстро. Ее что‑то ожидало, что‑то — она была уверена — восхитительное.

И вновь тряска машины; пробирались по ямам колеса внедорожника. В какой‑то момент дорога выровнялась, и автомобиль разогнался вновь.

— Приготовься.

— К чему?

Райна все равно ничего не видела, но через несколько секунд почувствовала, как прямо сквозь ее тело прошла упругая энергетическая волна — межуровневый порог. А после по крыше тут же заколотил дождь.

— Ух ты! Мы куда‑то въехали?

— Да, — спокойный уверенный голос рядом. — Осталось уже недолго. Потерпи.

— Терплю, терплю.

От предвкушения неизвестного Райна ерзала на сиденье.

(Jean‑baptiste maunier & clemence — Concerto pour deux voix)

— Выходи.

Дождь почти перестал; пахло мокрой пылью, сырой землей и еще дымом заводских труб. Запах почему‑то казался Райне смутно знакомым.

— Уже можно снимать?

— Подожди.

Ей помогли выйти из машины, провели несколько шагов под руку, попросили остановиться.

— Теперь снимай.

— Где мы?

— Сними повязку. И все поймешь.

Она поняла. И тут же лишилась дара речи — они были в Девенпорте, на Восьмом. Стояли перед тем самым домом, который она когда‑то рисовала на картине, который помнила, как ей казалось, до последней детали. Оказывается, помнила не так хорошо, как думала, а теперь, почти неспособная дышать от нахлынувших чувств, стояла и рассматривала одноэтажную, чуть покосившуюся хибару с серыми стенами, коричневой деревянной дверью и плоской крышей.

На этот раз без снега.

— Я не смог вернуть весну, прости, — тихо произнесли рядом.

Аарон стоял так близко, а она даже не могла к нему повернуться — во все глаза смотрела на то место, в котором они когда‑то жили бок о бок, в котором коротали дни. Почти незнакомые друг другу — случайно встретившиеся в круговороте людских судеб, перемен и событий.

Пыльные окошки — крайнее треснуло в углу, — крыльцо с тремя ступенями — она постоянно убирала на нем снег. Сметала в сторону и ставила веник у стены. Веник, состоящий из максимум десяти соломинок…

— Это же… наш дом.

И не увидела, как тот, кто стоял рядом, сглотнул при слове "наш". Лишь кивнул, глядя туда же — на крыльцо.

— Зайдем внутрь?

— А можно? Разве здесь не живет никто другой?

— Нет. Этот дом числится за мной — так получилось.

Райна боялась, что не сможет сделать и шага — так сильно растрогалась при виде столь долго хранимого в памяти места. Слишком ценного, чтобы его когда‑нибудь забыть.

Да, нет свисающих с крыши сосулек, и строительных кранов на фоне стало три вместо двух. А так, все то же самое. Один в один.