Вероника Мелан - Аарон

Несколько минут лежала в спальне на узкой кровати — сколько раз темными ночами она раздумывала над тем, что ждет ее в будущем? Позвонит ли Барни, не позвонит? Позвонил. И она в тот же вечер ушла от него — взяла с собой ключ от новой квартиры, выданные Аароном деньги и начала новую жизнь.

Сколько воды утекло…

И вот все вернулось на круги своя — туда, откуда началось. Только на этот раз "не круг" — спираль, ибо ничего в этой жизни не ходит по кругу.

Наконец, не выдержав, она вышла из спальни и тихонько подобралась к кабинету Аарона. Долго стояла, опершись на косяк, смотрела на знакомый абрис профиля на фоне окна — любовалась.

Он знал, что она здесь, конечно, знал.

Улыбнулся, когда она скрипнула половицами, повернулся в кресле.

— Здорово, да?

— Да.

— Совсем как тогда.

Райна промолчала — на душе хорошо, мирно. Тот же тесный и узкий кабинет. Когда‑то на столе стоял компьютер — теперь пусто. Нет ни бумаг, ни старенького в углу принтера, ни телефона со шнуром — наверное, их он перевез туда, куда уехал после.

— Спасибо тебе, — прошептала тихо.

— И тебе.

— Мне за что? За торт?

— За то, что согласилась приехать.

Я поехала бы за тобой на край света.

— Посидишь у меня на коленях?

Она удивилась вопросу, но не сильно — чуть смутилась, порозовела, но отбросила прочь то, что сдерживало, — сегодня ее день. Подошла, забралась на теплые мужские коленки, обняла Аарона за шею. Какое‑то время они просто сидели молча, думали о своем.

— Знаешь, я помню эти времена, как одни из лучших в жизни.

— Правда?

Райна всегда полагала, что он давно забыл. Оказывается, нет.

— Правда. Потому что тогда со мной рядом была ты.

— И ты гонял меня по дому, как вшивую козу.

Аарон рассмеялся, и от его смеха у Райны по коже пробежали счастливые мурашки.

— Ну, тогда я гонял бы любую женщину, которая переступила бы порог.

— Значит, не такая я была плохая?

— Совсем не плохая. Кормила меня жареной картошкой.

— Точно, жарила ее каждые два дня.

— Да, тогда было туго с деньгами.

У них обоих было туго. А теперь…

— Удивительно, как сильно мы изменились, правда?

Райна смотрела в его глубокие серые, наполненные нежностью глаза и тонула в них.

— Нет так и сильно, на самом деле. Знаешь, там, на Магии, я была готова отрезать себе волосы, лишь бы доказать тебе, что я та же самая Рейка.

— Хорошо, что не отрезала.

Он погладил ее длинные локоны, и она смутилась окончательно. Любила его всем сердцем, однако понимала — сегодня есть то, что есть. Завтра вновь может ничего не быть — просто жизнь.

— Знаешь, зачем я вернулся сюда сегодня? — тихий голос. Теперь Райна не смотрела ему в глаза, боялась, что собственный взгляд выдаст больше, чем должен. — Зачем привез тебя сюда?

— Не знаю.

— Чтобы исправить ту ошибку, которую совершил в прошлом.

— Ты не делал ошибок — просто был тем, кто есть.

— И все же… Одну ошибку я совершил точно.

— Какую?

Она боялась этого ответа. Боялась, что услышит совсем не то, что хотела услышать, что ответ будет вовсе не про нее.

— Я тебя отпустил.

И тут же гулко заколотилось сердце, вспыхнули щеки, тут же вхлынули в сердце тщательно запираемые от самой себя чувства.

— Аарон… Не надо. Ведь все равно ничего… не будет.

— Будет.

Он гладил ее глазами, ласкал, обнимал. И почему‑то выглядел чуть нервным сам — как будто обеспокоенным, сомневающимся в том, что сможет исправить ошибку, в том, что ему позволят. Рассматривал ее так, будто видел заново.

— Райна Вильяни… Самая богатая женщина Ланвиля, самая завидная, так никому и не покорившаяся дама…

— Зачем ты… вспоминаешь. Ведь теперь это не важно?

— Важно. Потому что я хочу задать тебе вопрос.

"Какой", — грохотало ее сердце? "Какой", — шумела в ушах кровь? Какой, какой, какой?…

И, прежде чем прозвучали слова, в его руках откуда‑то возникла обтянутая вельветом коробочка.

Коробочка… с кольцом

Ей хотелось плакать — затряслись и руки, и подбородок.

— Райна Вильяни, ты станешь моей? Моей женщиной?

Сидя на теплых коленях, она дрожала так сильно, что тряслось кресло. Смотрела на воткнутые в бархат парные кольца с символикой "АК" и не имела сил произнести ни слова. Лишь спустя несколько секунд спросила:

— А как же… то кольцо? У тебя ведь… было.

— Было, — тихонько качнулась мужская голова, — но оно не было парным. Как и та любовь. В этом мире есть только одна пара для меня, и это ты, Райна.

— Рейка…

По ее щекам катились крупные слезы.

— Не Рейка. Райна.

— Я…

— Станешь?

Дом в Девенпорте. Все, как тогда. И совсем не как тогда — о таком продолжении она не решалась думать даже в самых смелых мечтах.

— Я… не совсем такая, какой была тогда…

Вдруг он разочаруется? С тех пор она совершила много ошибок. О которых он, впрочем, знал.

— Та же самая.

— Богатая дурочка…

— Та же самая.

— Я натворила много глупостей…

— Не важно. Ты — та же самая. И я хочу, чтобы ты стала моей, Райна. Хочу этого больше, чем когда‑либо чего‑либо хотел. Ты веришь мне?

— Я? Я верю…

Конечно, она верит. Потому что она мечтала об этом — мечтала о нем, о том, чтобы когда‑нибудь Аарон Канн стал ее мужчиной.

— Райна Канн — звучит? — она вдруг улыбнулась сквозь счастливые слезы. — В те времена, лежа ночью в спальне, я часто называла себя так. Крала твою фамилию и присваивала ее себе.

— Правда?

Она никогда еще не видела в его глазах столько нежности, столько любви.

— Да. Это сочетание звучало для меня, словно музыка.

Кольцо на ее палец Аарон надевал плавно и медленно. Когда закончил, прижался к ее щеке, потерся кончиком носа о ее щеку, погладил по волосам.

— Я люблю тебя, Райна. Очень.

Она ничего не видела и не слышала вокруг — только эти слова, только этот момент. Он и она. Вместе. Один шанс на миллион. Столько пройдено, столько пережито… И вот — самый лучший мужчина в мире — ее. Самый родной и нужный человек — ее.

— И я тебя, Аарон. Сильно — сильно.

Он касался ее с непередаваемой нежностью — таял сам, она чувствовала.

— Спасибо, что позволила мне все исправить, — прошептал тихо. И через паузу усмехнулся и добавил: — Но если когда‑нибудь попробуешь сделать меня "пуфом", я настучу тебе по попе.

— Согласна!

Райна рассмеялась и крепко — накрепко прижалась к тому, кого любила.

Прижалась навечно. Навсегда.

"Прочь из дома. Правда есть в ногах" -

Ей себя хотелось убедить.

Он по следу, целый день в бегах,

Чтоб о самом главном сообщить.

Номер набран, адрес прозвучал.

Мчалась боль из сердца удалить.

Он успел. К груди своей прижал,

Знал, не сможет больше отпустить.

И лились слова — бальзам на раны,

Для красивых чувств убрав заслон: