Лесли Пирс - Камелия

— С вашей стороны было очень смело назвать Бонни обманщицей, — сказала Мэл. — Что бы вы сделали, если бы она не остановилась и заявила обо всем публично?

— Я не знаю, — признался Маелз, снова вытирая лоб. Мэл не хотела причинять ему страдания. Она не хотела, чтобы он нервничал, в конце концов, ему уже было за восемьдесят. — Я провел несколько бессонных ночей, обдумывая все это. Тогда я не был уверен, что это правда. Поли Фостер могла быть не моей Поли. Но даже если бы это была она, Хелен могла быть дочерью другого мужчины. Поэтому я отправился в Америку, чтобы повидаться с Хелен.

— Почему она не рассказала вам об этом раньше?

— Хелен сказала, что она не очень верила той истории, которую поведала ей тетя Марлин. Но я думаю, что она, как и ее мать, боялась причинить мне боль. Мы вместе все проверили, даже сделали анализ крови. Но, прежде чем стали известны результаты, мы оба знали, что Марлин была права. У Хелен такой же цвет кожи, как у всех Гамильтонов, такие же нос и губы. Ты тоже это унаследовала, как и мои глаза, которые передаются у нас по материнской линии. Как бы то ни было, после разговора с Хелен мне стало спокойнее. Она убедила меня в том, что Бонни не осуществит свои угрозы, она просто хотела поссорить нас, и ничего больше. Хелен оказалась права — потом я горько сожалел о том, что поделился своими сомнениями с Манингом. Но тогда я считал, что лучше будет, если мы подготовимся к скандалу, а так как Манинг был менеджером Хелен, я решил, что его стоит предупредить.

Мэл вставила на место еще один кусочек мозаики. Сейчас она понимала, что антипатия Эдварда по отношению к Бонни переросла в ненависть, когда у него появились неопровержимые доказательства ее коварства. Было понятно, что, не зная всей истории, он обвинял ее в несчастьях и депрессии Хелен.

— Как вы думаете, когда Эдвард узнал правду обо мне? — спросила она.

Сэр Маелз глубоко вздохнул.

— Хелен считает, что это произошло до того, как он убил Бонни, но я не думаю, что это так. Основываясь на фактах, мы можем полагать, что он нашел бы способ избавиться от тебя тогда, если бы в этом была необходимость. Должен признаться, что я подливал масла в огонь, предоставляя ему информацию. Я был глупцом.

Мэл улыбнулась, подумав, что Маелзу, наверное, не часто приходилось в этом признаваться.

— Расскажите мне об этом, — попросила она.

— Как ты уже знаешь, я получил то злобное письмо от Бонни за два года до смерти Джона. Ты, конечно, понимаешь, что больше я не ездил в Рай. Я сказал Джону, что стал слишком стар для того, чтобы ездить по гостям, но я два раза встречался после этого с ним в Лондоне. Когда Джон умер, мы с Мэри отдыхали в Кении. Это позволило мне не придумывать объяснение своего отсутствия и не встречаться с Бонни еще раз. Но мы, конечно, послали цветы и соболезнования.

Четыре или пять месяцев спустя ко мне зашел Манинг. Я показал ему статью о смерти Джона в газете «Таймс», и мы не знали, стоит ли говорить об этом Хелен. Она начала сниматься в новом фильме, поэтому мы решили, что для нее будет лучше, если мы промолчим.

— Это было неправильно, — сказала Мэл.

— Сейчас можно так говорить, — согласился Маелз, потирая рукой двойной подбородок. — Но поверь мне, Камелия, тогда мы с Эдвардом пытались защитить Хелен от стресса. Мы подумали, что, узнав о смерти Джона, она захочет встретиться с Бонни, а учитывая то, чем закончился ее последний визит, мы решили, что лучше это скрыть.

Через два года умерла моя жена. Я написал Бонни, потому что Мэри души в ней не чаяла. Она не знала о том, что мои чувства к Бонни изменились, и до самой смерти продолжала присылать тебе открытки и подарки на Рождество.

Бонни проигнорировала мое письмо. Она не приехала на похороны и даже не прислала соболезнования. Тогда я понял, что был прав, когда перестал с ней общаться. Я не хотел, чтобы Хелен опять связалась с этой женщиной.

Мэл помнила, что получала открытки и подарки от друзей родителей, когда была маленькой. Потом неожиданно все перестали приходить к ним в дом. Теперь Камелия спрашивала себя: может, Бонни умышленно обидела всех этих людей и отдалилась от них?

— В эти годы я очень часто видел Манинга, — продолжал Маелз. — Два или три раза мы встречались в Лондоне, но в основном виделись в Голливуде, когда я приезжал к Хелен. Тогда она была в тяжелом состоянии, и мы очень волновались за нее. В один из таких визитов я спросил Манинга, слышали ли они с Хелен о том, что Бонни умерла. Тогда я только что сам узнал об этом из газеты. Я прочитал о тебе и о твоей подруге, которая умерла в Челси от передозировки наркотиков. Я передал Манингу все вырезки из газет.

— Вы знали об этом и показали ему? — воскликнула Мэл.

Маелз покраснел и опустил глаза.

— Прости. Теперь со слов Магнуса и Ника я знаю, что ты не заслужила весь этот бред, который написали о тебе после того инцидента. Я не хочу огорчать тебя, напоминая об этом. Но тогда имя Камелии Нортон было во всех газетах, и я, конечно же, узнал тебя, как узнал бы любой, который когда-то держал тебя ребенком на коленях.

— Как отреагировал на смерть Бонни Эдвард? — спросила Камелия.

— Он был так же удивлен, как и я, когда прочитал об этом, — ответил Маелз, поморщившись. — Он был очень расстроен этой новостью, но ничем не выдал того, что знал о ее смерти. Он настаивал на том, чтобы мы держали это в секрете, так как это могло расстроить Хелен.

Мэл нахмурилась.

— Я знаю, что не имел права играть роль судьи, — сказал Маелз, пожимая плечами. — Но поставь себя на мое место. Моя единственная дочь, которую я даже не могу признать, страдает от хронической депрессии, ее блестящая карьера закончена. За эти несколько лет я понял, что причиной большинства несчастий Хелен была Бонни Нортон. Ты рассказала бы ей при таких обстоятельствах еще более печальные новости?

— Может быть, и нет. Но продолжайте. Как вы думаете, Эдвард догадался обо всем, когда увидел мою фотографию?

— Возможно. Он оставил у себя вырезки из газет, заявив при этом, что расскажет обо всем Хелен, как только ей станет лучше. Может быть, когда Эдвард изучил фотографии, он заметил те сходства, которые я вижу сейчас. Надо отметить, что он знал Хелен лучше, чем кто-либо другой, с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать. Как бы то ни было, когда я вернулся в Англию, мой слуга доложил мне о том, что ты заходила. В следующий раз, разговаривая с Манингом по телефону, я рассказал ему об этом. Он немного заволновался, начал задавать мне глупые вопросы. Но так как ты не оставила адрес, я не мог ничего ему ответить.

Маелз откашлялся.

— Как Магнус, наверное, сказал тебе, Хелен согласилась на роль в «Сожженных мостах», не сказав об этом Эдварду. Он был в панике, когда узнал обо всем. Не только потому, что Хелен впервые за несколько лет сама приняла решение. Фильм должны были снимать в Англии. К тому же Хелен ни Эдварду, ни мне не сказала о том, что с ней связался Магнус. Мы оба думали, что «Окландз» — всего лишь деревенский отель, который подыскал для нее секретарь.