Лесли Пирс - Камелия

Камелия спустилась вниз. За лето она еще больше потолстела и уже не могла бегать. Она не нравилась себе, но больше всего она ненавидела свое тело. Ей недавно исполнилось двенадцать, а объем ее бедер был уже больше ста сантиметров. Весила Камелия почти шестьдесят килограммов.

— Где мой кукольный домик? — спросила она.

Бонни сидела в кресле, курила и читала напечатанное на машинке письмо. Впервые она была без макияжа, даже волосы выглядели так, как будто их совсем не причесывали. На розовом костюме спереди красовалось пятно.

— Я продала его, — ответила Бонни, даже не взглянув на дочь.

— Ты продала его! — воскликнула Камелия. Она не верила своим ушам. — Ты не могла этого сделать! Скажи, что ты шутишь!

— Делать мне больше нечего, — выпалила Бонни. Она положила письмо и подняла глаза на дочь. — Ну, перестань, милая! Ты уже взрослая для кукольного домика, а мне нужны деньги.

— Но его же купил папа! — глаза Камелии наполнились слезами. — Это все, что у меня осталось от него! Как ты могла?

— Если бы ты на самом деле понимала, в каком мы ужасном положении, то не говорила бы так, — защищалась Бонни.

Только сейчас Камелия заметила, что Бонни уже не выглядела такой красивой, как обычно. Под глазами были темные круги, кожа казалась серой, а вокруг глаз и рта виднелись тоненькие морщинки.

— Почему ты не взяла деньги в банке, если тебе что-то понадобилось? — спросила Камелия.

Бонни посмотрела в заплаканные глаза дочери, полные упрека, и вздохнула. Она понимала, что ей не следовало продавать домик, не спросив разрешения. Но Бонни была в отчаянии, и у нее не было другого выхода. Иногда она забывала о том, что Камелия была все еще ребенком. Девочка многое схватывала на лету, но явно не понимала, в какой ситуации они оказались.

— В банке больше нет денег, дорогая, — сказала Бонни мягко. — Думаю, пришло время кое-что тебе объяснить.

Камелия села рядом на канапе и с отчаянием слушала о том, что у них не только закончились деньги, но они были в таком большом долгу, что у них заберут дом.

— Вот почему тебе пришлось уйти из коллегиальной школы, — закончила Бонни. — Понимаешь, папочка не оставил мне достаточно денег. Я старалась экономить, но больше ничего нет.

— Что же мы будем делать? — спросила Камелия сквозь слезы. Она хотела напомнить матери, что на прошлой неделе та купила себе еще одно платье и пару новых пластинок. Но даже несмотря на свое горе девочка видела, что Бонни вот-вот расплачется, а Камелия не могла этого видеть.

— Я нашла небольшой домик на Фишмаркет-стрит, — сказала Бонни, брезгливо сморщив свой маленький носик. — Боюсь, он не очень красив, но это все, что я смогла найти. Я устроюсь на работу, и мы с тобой хорошо заживем.

Камелия снова всхлипнула. Она была толстой и некрасивой, у нее не было ни одного друга, в школе все смеялись над ней и говорили гадости о ее матери. Кукольный домик и вся маленькая мебель, которую купил папа, исчезли — перешли к двум девочкам, которые так никогда и не поймут, насколько был дорог этот домик прежней хозяйке. И в довершение всего ей придется выселиться из дома, который она так любила.

— Прости, милая. — Бонни притянула к себе дочку и обняла ее, окутав ароматом духов «Джой». — Я была тебе не очень хорошей матерью, верно? Я эгоистка, лентяйка и транжира. Но я так люблю тебя!

Камелия снова вытерла глаза и встала со скамейки. Даже после всего, через что ей пришлось пройти из-за Бонни: мужчин, пьянство, растранжиривание денег и безразличие, она все еще любила свою мать. Соседи и городские сплетники будут, наверное, помнить о Бонни только плохое. Но у Камелии было несколько прекрасных воспоминаний, которые сейчас казались особенно дорогими: пикники летом, походы в лондонский зоопарк. О том, как они смеялись друг над другом в комнате смеха в Гастингсе и бегали по песчаным дюнам в Камбер-Сандз. В душе Бонни оставалась ребенком, она всегда была готова рассмеяться или пошалить. Они были мать и дочь, но в первую очередь они были лучшими друзьями.

— Берт ждет тебя в машине, милая, — сказала Энид Роландз, когда Камелия вышла из туалета. На девушке была плотная синяя юбка и белая блузка. Энид взяла влажное полотенце и еще раз вытерла ее лицо. — Я сказала ему, чтобы потом он привез тебя сюда. Наверху у нас есть небольшая, но очень уютная комната. Тебе сейчас нельзя оставаться одной.

Камелия поблагодарила миссис Роландз. До этого момента она даже не подумала о том, где будет спать сегодня или завтра. После смерти Бонни у Камелии больше не было своего дома.

Мистер Саймондз почти ничего не сказал по дороге в Гастингс. Он то и дело брал руку Камелии и слегка сжимал ее в своей. Девушка была рада, что он не пытался заговорить. По дороге она наблюдала за людьми, ехавшими в других машинах. Почти в каждом автомобиле были семьи. Люди возвращались домой с моря, уставшие и загорелые, а на задних сиденьях спали дети. Камелия вспомнила, что, когда папа еще был жив, она любила становиться на колени на заднем сиденье и махать людям в других машинах. Наверное, дети уже так не делали.

Морг находился в закоулке. Это было здание из красного кирпича, с крашеными оконными рамами. Мистер Саймондз взял Камелию за руку и провел внутрь. Вдруг у нее заболел живот и закружилась голова от запаха антисептиков.

— Это нормально, в таких местах может немного тошнить, — сказал мистер Саймондз, подбадривая ее. — Но это всего лишь запах больницы, ничего более. Ты не увидишь ничего отвратительного. Бонни будет в своей комнате, на каталке. Она будет вся накрыта простыней. Мы просто вместе посмотрим на нее, ты подтвердишь, что это она, вот и все.

Какой-то мужчина в белом халате провел их в маленькую комнатку. Все было так, как сказал мистер Саймондз. Мужчина подождал, пока Камелия подошла к каталке, и только тогда приоткрыл простынь.

Конечно же, это была Бонни, несмотря на все мольбы Камелии о том, чтобы это оказался кто-то другой. Она выглядела так же, как обычно по утрам, после ночи пьянства. Из-за синеватого оттенка кожи Бонни выглядела старше и грубее. Если бы не волосы, испачканные болотной грязью, Камелия могла бы подумать, что мать спит.

Девушка подтвердила, что это ее мать, но не смогла поцеловать ее, хотя сердце просило об этом. Камелии очень хотелось еще раз прикоснуться к золотистым волосам, обнять ее крепко в последний раз. Но вместо этого она просто еще раз посмотрела на мать, повернулась и ушла.

Камелия откинулась на сиденье машины и закрыла глаза, когда они возвращались в Рай. Берт знал, что она не спит, — таким образом девушка пыталась справиться с тем, что только что увидела. Когда он посмотрел на ее бледное спокойное лицо, которое сейчас было так близко к его плечу, то вспомнил, как однажды он ехал с ней по этой же дороге. Это произошло примерно полтора года назад, примерно в такое же время — в полпятого или пять часов вечера. Но тогда был не жаркий летний день, а холодный февральский вечер и уже стемнело.