Миранда Кеннелли - Дыши, Энни, дыши

Он продолжает бежать спиной вперёд. Наши глаза встречаются, а затем он осматривает меня. Прошло много времени с тех пор, когда парень так откровенно пялился на меня. Он внимательно исследовал мои пшеничного цвета волосы, завязанные в хвост, потом его взгляд опустился на мои ноги, а затем остановился на моем розовом браслете. Он улыбнулся, глядя на него.

– Увидимся.

Он увеличил свой темп, продолжая бежать спиной вперед. Я взглянула на свои часы. Готова поспорить, он бежит милю за восемь минут. И он, на хрен, делает это спиной вперед.

Я злилась на парня, бегущего спиной вперед, еще несколько минут. Теперь я снова одна. Только я и небо. Воспоминание об улыбке Кайла вспыхивает в моей голове.

Осталось полмили.

Одна нога за другой.

Дыши, Энни, дыши.

***

Весь прошлый год Кайл тренировался для Городского Музыкального Марафона в Нэшвилле. Каждую субботу он бегал от пяти до двадцати миль, так как хотел достичь необходимых двадцати шести. Во время тренировочных забегов я ждала его в определенных местах вдоль маршрута, чтобы дать ему воды для поддержания водного баланса.

Месяц за месяцем, миля за милей я была там с энергетическим батончиком, улыбкой и поцелуем.

Во время одного забега, я принесла ему охлажденный Гаторэйд на десятой миле.

– Мне нравится это платье, детка, – сказал он, с такой скоростью выпивая напиток, что оранжевая жидкость капала с его подбородка на белую футболку.

– Скажи-ка снова, как называется этот цвет? Первинш?

– Перванш.

Он ухмыльнулся и сделал еще глоток:

– Как я и сказал, перванш. Могу я получить поцелуй? Чтобы продержаться оставшиеся пять миль?

– Ты весь мокрый и грязный!

Он притянул меня к своей груди:

– Тебе всё равно.

И он был прав. Я долго и медленно целовала его, пробегая руками по его коротко стриженным светлым волосам, а затем отстранилась, шлепнув его по заднице, чтобы он продолжил забег. В тот день он с лёгкостью пробежал пятнадцать миль и продолжал тренироваться так на протяжении следующих месяцев.

Но Кайл дошёл только до двадцати миль, прежде чем я потеряла его.

Его не стало, и снег покрыл листья, затем солнце растопило снег, и все мои сожаления отступили: я не могла смириться с тем, что все те тренировки были напрасными.

Он никогда не примет участие в марафоне, о котором мечтал, с тех пор как начал бегать в средней школе. Он не мог выбросить эту идею из головы.

Поэтому однажды ранним субботним утром, я надела свои кроссовки и отправилась на школьный стадион. Кайл сказал мне, что четыре круга равны одной миле, а во время своих тренировок он пробежал около триллиона миль, так что я пришла к выводу, что мне нужно начать готовиться к большим дистанциям, если я собираюсь посвятить этот забег ему.

Но во время своей первой пробежки я выдержала только два круга, прежде чем холодный февральский воздух сжёг моё горло и лёгкие, а голени разболелись до такой степени, что казалось, будто кто-то часами пинал по ним футбольными мячами. Я оперлась руками на колени и сплюнула на асфальт. Слёзы застилали мои глаза.

Два долбаных круга? Это всё, что я могу? Я быстро прикинула: марафон – это сто четыре круга вокруг стадиона!

На трясущихся ногах я проковыляла до своей машины мимо нового футбольного тренера, которая расставляла оранжевые конусы для тренировки.

Парни в школе всё ещё проклинали Спортивных Богов за то, что Школьный Совет нанял женщину в качестве футбольного тренера, а девчонки не переставая обсуждали, насколько горяч ее парень – мы все тайком рассмотрели его фото на её столе, – но это не то, о чём я думала, проходя мимо тренера Вудс.

Она, должно быть, видела, как ужасно я бежала эти два круга. Она знала, как безнадёжна я была, что мне никогда не стать бегуном. Что я никогда не смогу завершить то, что начал мой парень.

Включила зажигание, двигатель заурчал, и я убралась к черту оттуда, пока меня не увидел кто-нибудь еще.

После первой попытки я не предполагала возвращаться туда снова. Но не могла перестать думать о том, что Кайлу нужно было, чтобы я закончила это за него.

В следующую субботу, я заявилась на школьный стадион ещё раньше – солнце едва появилось на горизонте, – чтобы спокойно бегать, не волнуясь о том, что кто-то увидит меня. Но тренер Вудс уже была там, бегая и выполняя упражнения.

Она делала высокие махи, выпады и бегала. Она помахала мне рукой, и я начала свой угнетающий забег снова, как обезьяна в зоопарке, размахивая руками и ногами. Я пробежала два с половиной круга, прежде чем свалиться на траву, тяжело дыша, стараясь сдержать слёзы.

Тренер Вудс села рядом, подбрасывая мяч.

Она преподавала у меня «Здоровье», но мы не особо то и разговаривали, за исключением обычных унизительных школьных тем о здоровье: безопасный секс, изменения в организме, важность использования зубной нити.

– Ты тренируешься для набора в команду по лёгкой атлетике на следующей неделе? – спросила она.

– Нет...

– Что же ты тогда здесь делаешь? – Она посмотрела мне прямо в глаза, и я почти возненавидела её за это. Я не хотела, чтобы кто-то знал, что побудило бегать меня – не самого лучшего бегуна в нашей школе.

Тренер Вудс играла в футбол, начиная с моего возраста. Не считая куриные битвы в бассейне или пиво-понг, я никогда не занималась спортом. Если бы люди узнали, что я тренируюсь, чтобы пробежать марафон вместо Кайла, но провалилась, я почувствовала бы себя намного хуже, чем уже чувствую.

– Я неплохой бегун, – сказала тренер Вудс. – Конечно, бывала в намного лучшей форме, чем сейчас, но всё ещё помню основы. Могу я помочь?

Она смотрела на меня выжидающе, пока я не призналась:

– Я тренируюсь для марафона, ясно?

– Ясно.

Мы сидели в тишине. Я считала, сколько раз она подбросит мяч. Двенадцать. Я ждала, что тренер рассмеётся мне в лицо, но она этого не сделала. Она встала, бросила мяч на поле, и мы смотрели, как он, подпрыгивая, остановился рядом с воротами.

Тренер Вудс кивнула мне.

– Не уверена, что смогу пробежать марафон, это большая дистанция, и я не имею понятия, как к нему готовиться... Но один из моих друзей сможет тебе помочь.

***

Двадцать шесть и две десятых мили.

Это длиннее, чем поездка до Нэшвилла.

Кайл был бы расстроен, если бы узнал, как я провела большую часть выпускного года: ела ланч в одиночестве; надевала его фланелевую рубашку, чтобы спать в ней и плакать каждую ночь; смотрела все фильмы в одиночестве в автомобильном кинотеатре. Я хотела сделать что-то, чтобы он мог гордиться мной. Что-то в честь того, кем он был.

Я сказала тренеру Вудс:

– Я хочу пробежать Городской Музыкальный Марафон в октябре.

Она знала парня, который тренирует людей для марафонов, триатлонов и других разновидностей забегов. Программа Мэтта недешёвая. Я выбрала самые многолюдные часы в Родхаус, чтобы суметь оплатить свои тренировки, вступительный взнос для марафона в октябре, купить новые кроссовки, часы, спортивную одежду и гидратор, который мог бы одновременно служить кальяном.