Пейдж Тун - В погоне за Дейзи

К субботе становится совершенно ясно, что Луиш меня избегает. Он, похоже, предпочитает есть в уединении собственной комнаты наверху, и поскольку теперь Холли является помощницей пилотов — а я определенно не желаю возвращать себе эту должность, — именно ей приходится с ним общаться.

Я еще не была в гаражах, однако утром в день квалификации Фредерик отправляет нас с Холли туда для обслуживания.

Стараюсь дышать ровно, шагая по асфальту в боксы, но сердце сжимается, когда, войдя в дверь, я вижу Пьера, пилота-испытателя, занявшего место Уилла в команде и его гараж.

— Дейзи, ты не займешься чашками для кофе? — твердо просит Холли. Знаю, она пытается меня отвлечь, и, исполненная благодарности, принимаюсь за работу.

Луиш приходит перед самым началом квалификации.

— Поторапливайся, приятель, — взывает к нему Дэн, и даже с другой стороны гаража я вижу, как он расстроен поздним прибытием гонщика.

Луиш бросает взгляд в мою сторону и, быстро отведя глаза, неторопливо подходит к болиду. Забирается внутрь, и Дэн помогает ему устроиться. Атмосфера в гараже напряженная, однако это не то напряжение, к которому я привыкла. Нет предвкушения и возбуждения, только нагрузка и стресс. Впервые задаюсь вопросом, не было ли мое возвращение ошибкой.

Первый этап квалификации проходит неважно. Луиш с трудом пробивается в число пятнадцати первых гонщиков, и это означает, что у него будет еще один шанс улучшить свою стартовую позицию во второй сессии. Он выбирается из машины.

— Она плохо управляется, — в сердцах бросает он, срывая с себя шлем.

— Что не так? — спрашивает Дэн.

— Что-то не так! — Луиш стягивает перчатки.

— Дружище, мы не сможем тебе помочь, если ты не скажешь нам, что именно не так.

— Да не знаю! — кричит Луиш, и Дэн уводит его в переговорную.

— Он всю дорогу такой? — обращаюсь я к Холли.

Она кивает. Не думаю, что смогу снова смотреть на гонки.

В итоге Луиш оказывается на двенадцатом месте и даже не попадает в третью квалификационную сессию. Пьер выступает лучше и завтра будет стартовать с шестого места, но это едва ли дает хоть малейший повод для радости.

Вечером в субботу Холли нерешительно заводит разговор о планах на вечер. Мы живем в гостинице в центре Милана, откуда рукой подать до Пьяцца-дель-Дуомо, где полным-полно классных баров и клубов.

— Я никуда не пойду, — отрезаю я.

— Понимаю. — Подруга присаживается на край моей кровати. Я лежу, подложив под голову три подушки, и тянусь за пультом от телевизора.

— А ты иди, — настаиваю я. — Ты не обязана снова составлять мне компанию. — Прошлый вечер мы провели в гостинице за просмотром романтического фильма, заказав еду в номер.

— Ну... — Холли слегка нервничает. — Я могу попозже заскочить повидать Саймона. Но только если ты не против, — быстро добавляет она.

Каталина на эту гонку не приехала, а вчера Саймону пришлось ужинать со спонсорами.

— Конечно, — соглашаюсь я. После всего ожидания, что Холли мне откроется, теперь очень странно слышать, как она о нем говорит.

Холли отправляется в ванную переодеваться, а я переключаю каналы, стараясь не думать о том, что она, вероятно, специально для Саймона надевает кружевное белье. Когда подруга наконец с застенчивым видом уходит, я вздыхаю и выключаю телевизор. Не почитать ли книгу? Но нет, три страницы и полчаса спустя понимаю, что не восприняла ни одного слова.

Что-то заставляет меня вспомнить Бахрейн и то, как Луиш мчался по проложенной в пустыне трассе. Комментаторы сравнивали его с Айртоном Сенной, одним из величайших гонщиков современности. Теперь о подобных сравнениях и речи не шло. Интересно, прекратила ли свои нападки английская пресса?

Можно пойти повидать его... Если Холли права, Луиш не отправился с парнями в город. Интересно, впустит ли он меня или просто захлопнет передо мной дверь? Есть только один способ выяснить. Исполненная решимости, спрыгиваю с кровати и хватаю ключ от номера, даже не потрудившись сменить рабочую одежду или посмотреть в зеркало.

Номер Луиша тремя этажами выше моего. Взбегаю вверх по лестнице вместо того, чтобы подняться на лифте, и прибываю туда слегка запыхавшаяся.

Он открывает дверь спустя двадцать секунд и смотрит на меня, хмурясь в замешательстве.

— Привет, — говорит он.

— Луиш, привет. — Я пытаюсь перевести дыхание и смотрю на него исполненным надежды взглядом. — Можно войти?

Без единого слова он делает шаг назад, пропуская меня внутрь.

В номере царит бардак. По полу и всей гостиной раскидана одежда. Бросив взгляд в ванную, вижу сваленные на пол грязные полотенца. Громко орет телевизор.

Хозяин и не думает извиняться за свалку, подводя меня к дивану. Поднимаю его шлем и комбинезон, кладу их на журнальный столик, а затем присаживаюсь на краешек кресла и жду, пока Луиш шарит в углу дивана. Наконец он извлекает оттуда пульт от телевизора. Целясь в экран, уменьшает громкость, прежде чем откинуться на спинку дивана и положить ноги на столик. На меня он не смотрит.

— Как ты? — спрашиваю я.

— Что ты здесь делаешь? — отвечает он вопросом на вопрос.

— Хотела проверить, как ты, — растерянно признаюсь я.

— А тебе не все равно? — Темные глаза Луиша встречаются с моими, и я поражаюсь пристальности его взгляда.

На мгновение перевожу взор на беззвучно сменяющие друг друга картинки на экране, прежде чем снова посмотреть ему в лицо.

— Нет, не все равно.

Луиш почесывает бороду.

— Я думал, ты ушла навсегда.

— Прости, что разочаровала.

Он откидывает голову на спинку дивана и глубоко вздыхает.

— Ты неважно выглядишь, Луиш, — в конце концов начинаю я.

Он пожимает плечами.

— Что собираешься с этим делать? — настаиваю я.

Он снова пожимает плечами:

— Ничего.

— Нельзя дальше себя истязать, — говорю я. — Ты должен простить себя.

— А ты меня простила? — огрызается он.

— Да! — восклицаю я. — Да мне и нечего было тебе прощать. Ты был не виноват!

Лицо Луиша перекашивается, и я в шоке смотрю на него, понимая, что он вот-вот расплачется.

— О боже, Луиш, прости меня. — Я встаю с кресла и усаживаюсь рядом с ним на диване.

— Нет, нет. — Он протягивает руку, пытаясь сказать, чтобы я ушла, но я хватаю ее и крепко сжимаю. — Пожалуйста, — отворачиваясь, умоляюще просит он.

— Ты был не виноват, — тихо, с сочувствием повторяю я.

— Не надо! — Его душат слезы, и я притягиваю Луиша к себе, обнимая за шею. Он утыкается в меня лицом и начинает всхлипывать. Мое горло сжимается, а к глазам подступают слезы, потому что я разделяю его боль. Я не могу позволить себе думать об Уилле, иначе сама окажусь в состоянии еще хуже, чем Луиш, а мне сейчас нужно оставаться сильной ради него.