Александр Юк - Четыре четверти. Взрослая хроника школьной любви

В январе вышла на пенсию Шапокляк. Граф, Дыня и Дик, ждавшие только выпускного вечера, чтобы высказать ей все накопленное за четыре года, – ни один к ней даже не подошел ни на выпускном, ни после. Все это теперь кажется им слишком мелким, не стоящим слов и бессмысленно-бесполезным.

Из школы сразу после двадцать шестого июня ушла Мама-Оля. Ребята встречаются у нее дома на Первое сентября и на День встречи выпускников. А еще – двадцать девятого апреля в доме у Мартовых. Туда же с Мамой-Олей приходила в этот раз Оксана Игоревна. Они собираются в его день рождения, а не в день смерти. Однажды, еще дней за десять до… двадцать шестого Женя об этом попросил своего отца. Жене опять исполнилось так и не отмеченные семнадцать. Кац установил на его могиле на Ваганьковском его скульптурный портрет. Он так и останется на нем молодым, с глубокими, в бесконечность проваленными черными зрачками, с мраморным кубиком солнечного блика в глазах. Непрочесанные вихры будут всегда непокорно развеваться на вечном, как время, ветру даже в самую тихую погоду. Мраморную табличку сделала Карина. Сам Кац уехал в Израиль, едва закончив памятник. На Таганке полным ходом идет строительство нового шикарного ресторана.

В апреле состоялся суд над девятью скинхедами. Все они были несовершеннолетние. Лопоухоголового шкета оправдали. Остальным дали год условно. По двести тринадцатой статье – за хулиганство. Дети еще совсем. Ну, подрались, не ломать же им из-за этого жизнь. Старшего, ударившего ножом, так и не нашли. Прямо перед зданием суда парней двадцать, выстроившись в шеренгу, со сверкающими на солнце бильярдными шарами не омраченных интеллектом голов встречали в фашизоидном приветствии своих «героев». Двадцатого апреля, в день рождения Адольфа Гитлера, пока их выступления ждали в Москве, они прошли факельным шествием четким строевым шагом по поселку. Дачники при их приближении спешили выключить свет и увести с улицы оставленные на обочине автомобили. Палатки у станции запирались на железные ставни, и случайные прохожие бегом устремлялись в темные с расколошмаченными фонарями проулки. В военной части, расположенной на пути их следования, перевели вооруженную охрану внутрь, за наглухо запертые ворота. В колонне их было уже шестьдесят молодчиков: бритоголовые до синевы, в высоких, шнурованных, с утяжеленными носами армейских ботинках, джинсах и кожаных без воротников застегнутых куртках – обмундирование для уличных драк. Наутро обыватели тихим шепотом обсуждали, удивленно пожимая плечами: «И откуда только они берутся? Мы же их победили, а эти выродки оккупировали страну изнутри. Но ведь и то правда, от кавказцев и евреев у нашего человека в глазах рябит. У одних все рынки, у других – банки, а русские на них только горбатятся». Говорили, что следующим утром на окраине поселка нашли одного из местных фюреров, которого признали по двум вытатуированным восьмеркам. Лицом вниз в грязной канаве с торчащими наружу длинными ногами. Рядом валялся ломик, которым была проломлена его налысо бритая голова. Все сошлись на том, что, видать, бритоголовые между собой чего-то не поделили. Теперь скинов в поселке оставалось пятьдесят девять.

В рядах школьных друзей – новая брешь: уезжает в Штаты Максимка Коган. Это первый эмигрант из класса. Похоже, будут еще. Дик подал документы. Он зовет с собой Риту, но она все еще раздумывает. Ей не хочется уезжать. Свадьба их назначена на четвертое августа. Если до этого срока ничего не произойдет.

Рита чаще других заезжает к Маше. Не считая Жениных родителей. Они берут Женечку и идут с ним гулять в парк. Рита говорит, что он похож на своего папу, но Маше кажется, что она просто хочет сказать ей приятное. Женя черноволосый, и лишь взгляд у него действительно неожиданно для малыша глубокий и цепкий, как у отца. Будет жалко, если Рита все-таки уедет. «Девушка с запрокинутым лицом» глядит из прошлого мечтательно распахнутыми глазами в ее доме – так хотел Монмартик.

Маше выдали аттестат. О золотой медали никто не вспоминал. Вступительные экзамены она пропустила. Собственно, даже не пыталась сдавать. Она – единственная не поступившая из всего класса. Рита зовет ее этим летом с нею вместе в медицинский. Маша никогда в школе не думала о меде. Но теперь, скорее всего, она так и сделает.

…Над ее столом висит Женин рисунок: девочка с развевающимися на ветру волосами. А рядом – незаконченная работа, умирающая Афродита – богиня любви, погружающаяся в морскую пучину, растворяющаяся в водяной пене, в белых кудрях барашков, чем-то до боли напоминающих беломедвежью шкуру…

Этьен-Морис Фальконе (1716–1791) – французский скульптор. В 1766 г. благодаря посредничеству Дидро и Вольтера получил приглашение в Россию для создания памятника Петру I. Памятник был открыт в 1782 г.

Рене Франсуа Огюст Роден (1840–1917) – французский скульптор. Его ранние работы носили романтический характер, позже он становится одним из основоположников импрессионизма в скульптуре.

Антонио Канова (1757–1822) – выдающийся скульптор, представитель итальянского классицизма.

Жан-Антуан Гудон (1741–1828) – французский скульптор. Существуют два варианта скульптуры Вольтера: в фойе «Комеди Франсез» в Париже и в Эрмитаже.

«Я» здесь означает «их».