Кристина Лорен - Темная дикая ночь

— Что это за шрам?

— Упал с велосипеда в ту первую поездку, — бормочет он, имея в виду «Разъезжай и Сооружай», когда он познакомился с Анселем и Финном, и они вместе колесили по Штатам и строили по пути дома для малообеспеченных семей.

Шрам довольно большой — четыре сантиметра шириной и где-то с десяток длиной — и мне интересно, как долго Оливер восстанавливался после такого.

— Я даже не знала о твоем падении. И чем ты занимался, если не мог садиться на велосипед и заниматься строительством?

Он пожимает плечами и укладывает поудобней лежащую на руках голову, а я поражаюсь, насколько ему легко в собственном теле.

— Мне наложили швы. И я взял пару дней отлежаться. Это не так страшно, выглядит куда хуже, — я согласно мычу, слушая его рассказ и работая над кривой линией его икроножной мышцы, аркой стопы и выступающей косточки на лодыжке. — В Канберре нет особых косогоров, — продолжает он, — и мы ездили на велосипедах повсюду. Этот город идеальный для этого. Удобные маршруты. Хорошие дороги. И хотя я привык ездить, мои друзья были настоящими идиотами, и из-за их идей мы все много раз падали, — я люблю его голос и растворяюсь в нем, пока рисую его позвонки, люблю изгиб линии роста волос у него над ушами и тень щетины на его челюсти. Одно дело — видеть все это, и совсем другое — касаться его, узнать руками так же хорошо, как я знаю его при помощи зрения.

Вся моя жизнь стóит фантазий на этих страницах, и я убеждена: Оливер только что помог мне создать самый сексуальный комикс, какой я когда-либо видела.

Проведя по лбу тыльной стороной ладони, со вздохом я говорю:

— Кажется, хорошо получилось.

Оливер поворачивается на бок и облокачивается на локоть. Серьезно, это почти запредельно. На белом ковре в своих голубых боксерах он выглядит, будто позирует для Playgirl.

— Сколько времени? — спрашивает он.

Я бросаю взгляд на его трусы… то есть на ЧАСЫ , стоящие на коробке.

— 08:19, — мне пора выбираться отсюда.

Он потягивается — мышцы подрагивают, кулаки сжаты — и в облегчении запрокидывает голову.

— Ты покажешь мне рисунки?

— Ни за что.

— Значит, там порно?

Я хохочу.

— Ты же в трусах .

— То есть да? Тогда я еще больше хочу их увидеть.

— Увидишь, — отвечаю я. — Когда-нибудь. Я хочу добавить нотку несдержанности в свой следующий проект, — наклонив голову, я заправляю прядь волос за ухо. — Ты помог мне с кое-какими идеями. Спасибо.

Сейчас стало неловко? Вроде нет, но, может, я просто не сильно догадливая. Это легко. Ощущается легко.

Поднявшись, он находит свои джинсы и начинает одеваться. А я прощаюсь с самым совершенным наполовину твердым членом, какой когда-либо видела.

— Просто по-дружески помог, — бормочет он. — Был рад.

— Спасибо тебе, — повторяю я.

— Рад, что как минимум немного тебя отвлек.

Я ловлю его взгляд, когда его голова появляется в горловине надетой футболки.

— Отвлек от чего?

Он смеется и подходит достаточно близко, чтобы, протянув руку, взъерошить мне волосы.

— Увидимся, Сладкая Лола.

Выйдя и квартиры, он направился к своему магазину, после чего я вспоминаю про марсианина Рэйзора и что в Variety уже разместили статью.

Бросив сумочку на диван, Харлоу усаживается напротив меня.

— Прости, что опоздала.

— Да ладно. Я заказала тебе цезарь, — я оглядываюсь на вход в ресторан. — Ты без Финна? Думала, он прилетел вчера вечером.

— Ему пришлось остаться на неделю. Что-то стряслось не то с предохранителями, не то с панелью управления…

Харлоу делает вид, что падает на стол и засыпает.

— Я никак не могу отследить, где он бывает, — бормочу я, держа у губ стакан воды.

— Даю подсказку. Когда я выгляжу, как сейчас, — она показывает на свой макияж и отлично уложенные волосы, — это означает, что его здесь нет. Будь он утром тут, я выглядела бы измотанной и…

— Понятно, — люблю свою девочку, но она большая любительница рассказать лишнего.

— Так что там с вами, ребята, произошло после вчерашнего Хеннесси-вечера? У вас было не понятно, кто кого тащил домой.

Когда официантка принесла наши блюда, я отодвинулась и поблагодарила ее.

— Я не помню, как мы пришли домой, но Оливер остался на ночь, — когда официантка ушла, ответила я.

Не глядя в сторону Харлоу, пока это говорю, я подскакиваю, когда она шлепает ладонями по столу, привстав со своего места.

— Он что?

Несколько посетителей посмотрели на нас, и я зашипела:

— Он спал на чертовом диване, может, уже усадишь свою задницу на стул?

Выражение ее лица вновь становится нейтральным, и она резко садится.

— Боже . Не делай это со мной.

— Не делать чего? — спрашиваю я. — Это же Оливер .

Она фыркает.

— Вот именно.

Я стараюсь понять выражение ее лица, но с тех пор как в ее жизни появился Финн, она лучше научилась держать язык за зубами, и хотя сейчас явно о чем-то думает, по ее лицу этого не понять.

— Ну ладно… Если об этом… — начинаю я, и она наклоняется ближе, скрестив пальцы и опираясь предплечьями на стол, и ее две идеальные темно-рыжие брови с интересом приподнимаются.

Я не решаюсь выбрать, о чем ей сказать. Понятия не имею, на что похожа личная жизнь Оливера, и чем именно он занят, когда не со мной, и спасибо тебе, господи, за это. Большую часть дней мы проводим вместе, но не вечера. По количеству историй, которые Финн с Анселем рассказывали о том, каким был в прошлом Оливер, — при стандартном покер-фейсе присутствующего Оливера — я подозреваю, что он гораздо чаще меня выходит в люди, просто я никогда об этом не слышала. И приходится признать, что из-за презентаций книги, поездок и мероприятий, свидания — это последнее, о чем я думаю в течение нескольких месяцев. А брак Харлоу и надвигающийся переезд в Штаты Анселя занимали большинство наших девчачьих разговоров.

Так что… я на самом деле не рассказывала Харлоу и Миа о своем влечении к Оливеру. Он всегда был теплым безопасным местом, куда я могу прийти спасаться от стресса — и я с облегчением напоминала себе, что он тот, с кем я могу поговорить, к кому могу обратиться за помощью, когда все вокруг катится к чертям. Кроме того, мы с девочками знаем друг друга еще со школы, и за все эти годы я быстро усвоила, как быстро Харлоу рубит с плеча. У Оливера был шанс в Вегасе, которым он не воспользовался. А сейчас я не могу и представить себе, что он может заинтересоваться и осложнить нашу дружбу, тем более теперь, когда у нас так все хорошо, и я не хочу, чтобы Харлоу обиделась на него, поскольку он не отвечает взаимностью на мои чувства. Сила Харлоу так же может быть и ее слабостью: ее преданность выше всяких пределов.

Господи, все так сложно, когда вовлечены еще и друзья.