Вита Витренко - Вне зоны доступа

Бойкая Арина бодро шагала впереди и не останавливаясь щебетала о прошлогодних туристах, о мартовской предвыборной кампании, которая докатилась и до ее поселка, и о том, что летом она снова поедет поступать в Симферополь. Я шла следом: идти было нетяжело, терпкий аромат хвои и многотравья слегка кружил голову, а вокруг было столько зелени и солнца, что все это хотелось немедленно сфотографировать, или нарисовать, или хотя бы просто запомнить! За мной следовала Света: то и дело я слышала ее заливистый хохот, а замыкал цепочку Валера. Мы часто останавливались: рассмотреть поближе диковинный куст, перекинуться парой-тройкой замечаний, попить воды или просто отдохнуть. Я много снимала. В особо сложных местах Валера лез вперед и по очереди помогал нам, трем девушкам, преодолеть препятствия.

К вечеру мы начали уставать. Обед из бутербродов и фруктов давно был съеден, пейзажи уже не радовали, хотелось поскорее принять теплый душ и развалиться на удобной кровати. «Ох уж эти горожане, — улыбалась Арина. — Ладно, еще немного — и будете дома». Однако прошел час, другой, а поселка все не было. Я заметила, что Арина начала нервничать. Темнело.

В какой-то момент стало ясно: мы заблудились. Наша юная провожатая была напугана не меньше нас: она то и дело озиралась по сторонам и повторяла: «Этого не может быть. Вот увидите, сейчас мы выйдем на нужную тропу. Я знаю эти места!» Мы пробирались сквозь заросли колючих кустарников (наверное, можжевельника), но тропы не было. Еды и воды практически не осталось, все не на шутку продрогли. Я старалась не поддаваться панике и утешала себя тем, что уйти далеко от цивилизации мы все равно не могли, и рано или поздно увидим огни какого-то села. Валера держался молодцом: «Девчонки, все будет хорошо!» — то и дело подбадривал он нас. Света сначала притихла, но когда на чащу навалилась темнота, с ней стало происходить что-то невообразимое. Она дрожала, беззвучно плакала и постоянно прижималась к Валере. «Милая, солнышко, успокойся, мы скоро выйдем, еще чуть-чуть», — подбадривал он ее. Но Свету все больше бил озноб. При этом время от времени она произносила странные фразы: «Мы не выйдем. Мы никогда не выйдем. Это же наказание, неужели ты не понимаешь? Наказание за все то, что мы делаем. Как же Лиза? Как же будет Лиза?» Валера смотрел на нас с каким-то виноватым видом. «Она сильно разволновалась, — пытался он оправдать любимую. — Скоро мы выберемся, и все будет отлично. Она успокоится». А Света, словно не слыша, всхлипывала: «Это все я, только я виновата! Бедная Лиза! Бедная девочка! Лерик, лучше бы ты не любил меня так сильно…»

Я до сих пор помню ее плач. Плач беззащитного, загнанного в угол существа. Видимо, она думала о чем-то очень плохом…

Через час блужданий нам удалось выбраться на нужную тропу. К 11 вечера мы уже были в поселке и пили глинтвейн в Аринином доме. Девчонка отказалась брать деньги: «Все так глупо. Я где-то не там свернула. Это мой первый прокол. Извините». Света ожила: от горячего вина ее глаза разгорелись, она перестала дрожать и молча сжимала Валерину руку. Каждый из нас, похоже, пребывал в состоянии странной эйфории: вроде ты был на волосок от пасти дракона, и вдруг прилетели добрые эльфы и унесли тебя во дворец со скатертью-самобранкой. В тот день мы не стали возвращаться в санаторий, а уснули прямо у Арины на полу, на одеялах, заботливо постеленных хозяевами. И утром, вспоминая вчерашнее приключение, все вчетвером уже весело смеялись.

Потом, в санатории, Света улучила минутку, когда Валеры не было рядом, и тихо сказала мне: «Я вела себя, как сумасшедшая. Наверное, у меня клаустрофобия или что-то в этом роде. Надеюсь, ты не думаешь, что я того?» — «Ну что ты, — успокоила я ее. — Просто экстремальная ситуация, у меня тоже нервы чуть не сдали. Хорошо, что все позади» — «Надеюсь», — философски заметила она. И добавила спустя полминуты: «Ты не представляешь, как я его люблю!»

«Счастливая», — подумала я ей вслед.

Мы уезжали в разное время и даже не успели толком попрощаться. Потом я часто вспоминала эту пару, глядя на красочные фотографии крымских пейзажей. Валеры и Светы на снимках не было — почему-то они избегали фотографироваться. По какой-то глупости мы не обменялись ни адресами, ни телефонами, а ведь могли бы встретиться, поболтать за чашечкой кофе. Это приключение в крымских горах очень сблизило нас. Но увы…

Из Крыма я вернулась свободной и окрыленной. На звонки Павла даже не отвечала: первое время он еще пытался восстановить отношения. А вскоре я встретила Андрея. Ему тоже было 27, он тоже был одинок, и ему так же не хватало меня, как мне — его. Мы вцепились друг в друга с такой силой, что стало понятно: это судьба, и ничего тут не попишешь. Его голубые глаза и ямочки на щеках чем-то неуловимо напоминали Валеру. И я думала о том, что с ним буду так же счастлива, как тогда были счастливы эти двое.

А через год я встретила Свету. Гуляя по центру Киева, мы с Андреем забрели в Природоведческий музей. В детстве меня туда часто водил отец, биолог. Мы приходили в музей на целый день: исследовали несколько этажей, съедали по бутерброду, потом неспешно досматривали экспозицию, и те выходные были самыми яркими в моей жизни. Теперь же захотелось разделить минуты детского счастья с любимым человеком. Я даже пыталась вспомнить папины объяснения!

Рассматривая чудесной расцветки тропических птиц, я прямо перед собой увидела женщину, которую не сразу признала. Со «взрослой» высокой прической, в темном ажурном свитере, с уставшими глазами, она совсем не была похожа на то светящееся от счастья создание, которое я видела в Крыму. Я узнала Свету только благодаря веснушкам… Она держала за руку милую девчушку лет пяти, с рыжими кудряшками, собранными в два смешных хвостика, одетую в зеленый комбинезон с дракончиками. «Это колибри, доченька», — говорила она ей. «Света!» — закричала я, не скрывая радости. И чуть было не добавила: «А где Валера?». Но, наткнувшись на ее взгляд, я вдруг замерла и осеклась на полуслове. Тепло узнавания в них молниеносно сменилось страшным испугом, смешанным с мольбой. Света смотрела на меня и словно беззвучно просила: «Молчи». Сбитая с толку, я вцепилась в руку Андрея. Улыбка словно стекла с моего лица. И вдруг я увидела в двух шагах от моей крымской знакомой высокого полного мужчину в твидовом костюме, немолодого и строгого на вид. «Лиза, а ну-ка иди сюда, — позвал он рыжеволосую кнопку. — Посмотри на эту птичку. Сейчас папа прочитает, как она называется»… В этот момент всему нашлось объяснение. И той Светиной истерике в горах, и печальному Валериному взгляду, которым он иногда провожал любимую, и факту, что кольцо носила только Света.

В тот день я неистово любила Андрея. И думала о том, как же щедры ко мне небеса. Ибо самое большое счастье — быть рядом с тем, кого любишь. Смотреть на него, ежеминутно касаться, слышать его голос, засыпать в его объятиях, даже ссориться иногда — в шутку, несерьезно. Ведь вы все равно всегда будете вместе!