Ариана Селеста - Проклятье Ван Гога

Машина дёрнулась вперёд и тут же врезалась в бетонную стену — с перепугу я перепутала передачи и поставила на D. Продолжая всхлипывать, я переключила на задний ход, и когда Мики почти вплотную подошла ко мне, выехала назад. Едва успев отскочить, она кувырком покатилась по бетонному полу, но тут же снова вскочила. Всё это напоминало сцену из какого-то боевика, где главный герой был неуязвим. Через мгновение её дуло снова было направлено на меня.

— Выходи из машины!!! — яростно кричала она.

— Ты чуть не убила меня! — крикнула я в ответ, поставив ногу на педаль газа, пока Мики держала меня под прицелом.

— Если бы я хотела тебя убить, ты уже была бы мертва. Я нам жизнь спасаю!

В этот момент в гараж зашла молодая пара с пакетами из ближайшего супермаркета. Воспользовавшись тем, что Мики на секунду отвлеклась, я вцепилась в руль влажными руками и вжала педаль газа в пол. Раздался ужасный визг шин, эхом разлетевшийся по гаражу, казалось, зарычал раненый зверь, машина рванула с места. Вслед с оглушающим свистом одна за другой полетели пули, вгрызающиеся в кузов. Микаэла всё ещё была пьяна, возможно, именно это и спасло мне жизнь. Я резко увела Фольксваген вправо, задев левым крылом чей-то старый пикап. Через мгновение, протаранив шлагбаум, я вылетела на улицу с оживлённым движением.

В считанных сантиметрах передо мной резко остановился Кадиллак, сзади в него врезались несколько других машин. Посыпались крики и проклятья.

— Куда ты смотришь, сумасшедшая!!! У неё наверняка нет страховки! — кричал кто-то. Водители стали вылезать из своих машин.

Меня мутило от страха, но, глубоко вдохнув, я вывернула руль, вжала педаль акселератора до отказа и вылетела на тротуар. Передний бампер, заскрипев, со скрежетом отвалился, он поравнялся с асфальтом под моими колёсами. В зеркале заднего вида я видела, как люди бежали врассыпную, а потом из гаража с рыком вылетел белый Мерседес Микаэлы.

Солнце уже клонилось к горизонту, но продолжало слепить глаза, духота стояла невероятная. От раскаленного за день асфальта поднимались волны горячего воздуха. Жара ворвалась в салон сквозь разбитое стекло, мгновенно пристав ко мне своими липкими лапами. Щуря глаза, я отбросила козырёк и нырнула на одну из улиц Майами. Растущее внутри отчаяние нарастало, меня бросило в пот. До дома Хью, куда я пару раз заезжала по делам, было около десяти миль, но в дорожных пробках я могла простоять и больше часа.

К счастью, мои опасения не оправдались: дорога была практически пустой. Это придало мне сил, и, стараясь не нарушать правил, я поехала на юг, по направлению к частным резиденциям. Первый попавшийся полицейский обязательно остановил бы меня: заднее стекло разбито, бампер с номерами отсутствует, а водитель выглядит абсолютно безумно. Вжавшись в сиденье, я ехала по средней полосе, мимо пролетал сверкающий вдалеке залив. Белые блики на ровной водной глади напоминали снег.

В зеркале заднего вида я заметила автомобиль Микаэлы, следовавший за мной на отдалении. Его капот отражал лучи заходящего солнца, озаряясь, как и небо, то багровым, а то лиловым. Сердце учащенно забилось, потом пропустило удар. В этот момент лампочки на приборной панели замигали. Сначала они сигнализировали неисправность двигателя, потом — тормозной системы. Проигнорировав их, я прибавила скорость. Стрелка тахометра то западала влево, то снова выравнивалась, машину потряхивало, и время от времени из-под капота доносился скрежет. Тот факт, что пуля Микаэлы повредила одну из систем автомобиля, вводил меня во отчаяние. Спустя несколько мгновений Мерседес поравнялся со мной, стекло правого пассажирского окна поползло вниз.

— Дура, остановись! — орала Микаэла, — она всё ещё была пьяна. Машину бросало из стороны в сторону. Мики яростно закричала что-то о тормозной жидкости, но сейчас всё это не имело значения, тем более, что ни в каких автомобильных жидкостях я не разбиралась.

Не глядя в её сторону, я вывернула руль вправо и резко нырнула в выход из фривея, изгибающийся красивой ровной дугой. Ограждения были помятые, кое-где отсутствовали куски железных перекладин. На повороте меня занесло, машина зацепила ограждение, от трения металла полетели искры, камни разлетались из-под колёс как осколки разорвавшейся гранаты. Выровняв машину, я выскочила на Вест авеню на красный светофор. Ещё несколько миль, и я буду у цели.

Одной рукой я держала руль, другой — достала свой мобильник. Спешно нажимая на кнопки по памяти, я набрала номер Кейна. Пошли гудки, бесконечно длинные и жалобные.

— Возьми же трубку, Кейн!!! Пожалуйста! — взмолилась я, продолжая надеяться на лучшее, на то, что он всё ещё жив. Ещё один гудок, и как реквием по мечте включился автоответчик. Бесстрастный женский голос объявил мне о том, что абонент недоступен.

— Кейн, — выдохнула я в трубку, голос срывался, казалось, ничего из происходящего не должно было случиться, но это происходило, — Господи, — я сжимала телефон и дрожала, глотая слезы. Я жалела лишь о том, что мне не хватило смелости сказать ему эти слова раньше, когда он ещё мог меня услышать, казалось, моя душа распадается на атомы, каждую новую секунду накрываясь новой волной боли, — прости меня за всё, что я натворила. Оказывается, дорога в ад действительно выстлана благими намерениями, — я укусила себя за щёку. Во рту появился солёный привкус крови. Мне хотелось закричать, заплакать, моя душа горела. В зеркале я увидела, как Мики выехала на дорогу. Обороты тахометра на моей машине не поднимались выше двух тысяч. Она стремительно приближалась. Время истекало. Собравшись, я заговорила снова, — я полюбила тебя с первого взгляда, с того момента, когда наши глаза впервые встретились. Каждое утро, просыпаясь, я вижу, как ты смотришь на меня. Каждый вечер я засыпаю с мыслями о тебе, с надеждами на то, что мы будем вместе. Каждое мгновение, ты живёшь во мне, в моём сердце, моём разуме. Я безумно люблю тебя каждой частицей себя, каждым атомом. Безумно… По-другому эти чувства не назвать. Прости меня за то, что я не сумела тебя отпустить и продолжаю любить и желать тебя больше всего на свете. Если со мной что-то случится, — я замолчала, усмиряя дрожь в голосе. Микаэла была всего в ста футах от меня, — я хочу, чтобы ты знал, что я любила тебя до последнего своего вдоха, я хочу, чтобы ты продолжал жить ради меня. Ты моя первая любовь, единственный мужчина в моей жизни, и больше всего на свете я хочу, чтобы ты был счастлив, — я резко зажмурилась, смахивая слёзы.

Кейн стоял у меня перед глазами, такой, каким я видела его в последний раз на террасе. Я помнила каждую деталь, каждую линию любимого лица, то, как он улыбался, как тень от длинных ресниц чертила на его щеках полосы, его черные слегка вьющиеся волосы, маленькую ямочку на подбородке и глаза… Яркие карие глаза, которые невозможно забыть, откуда невозможно вернуться, нырнув однажды, глаза цвета горького шоколада. Я словно чувствовала эту горечь на языке, услышав свой собственный выдох, я продолжила — я сожалею о тысячах слов, которые я так тебе и не сказала, о сотнях не случившихся поцелуев, о тысячах так и не сказанных «я люблю тебя», — больше всего на свете я ненавидела плакать, слезы — это слабость, мне хотелось быть сильной, особенно сейчас, я понимала, что, возможно, это мой последний шанс сказать ему, что он для меня значит, — я люблю тебя, Кейн, — я люблю тебя больше жизни… — последнее слово на выдохе, и резкий удар выбил из меня весь воздух. Спасли ремни безопасности, иначе меня бы просто отбросило на пассажирское сиденье.