К. Рейсс - Сопротивление

Он не должен угрожать мне. Нет в мире ничего сильнее, чем эта его простая команда. Я не боюсь его. Он делает меня сильной. Заставляет меня решиться.

— Я не та девушка, которая будет спрашивать, какие у нас отношения, — начинаю я. — Потому что я не дура. То, что у нас есть, это именно то, чего я хочу. У меня есть ты, находящийся большую часть времени рядом. Но если я хочу трахаться с кем-либо ещё, то просто делаю это, не задавая никаких вопросов.

— До тех пор, пока остаёшься в форме и в безопасности, котёнок.

— Дело в том, что меня начинает грызть сомнения по этому поводу.

Он кивает и смотрит вниз на наши сплетённые руки.

— Понимаю.

— Это не сделка. Мы согласились. Всё понятно и работает. Но когда ты подобрал меня сегодня… — я сжимаю губы вместе и смотрю на сверкающую линию горизонта на чёрном фоне. — Я хотела окунуться в твои объятья. Хотела отдать тебе мои тело и душу. Послать к чёрту всех остальных. Умолять тебя согласиться. Но в то же время я хотела бежать в другую сторону и принять дозу. Позвонить Эрлу, Аманде. Трахать всё, что движется. Полететь в Китай в поисках настоящего опиума.

— Я могу достать тебе его.

— Можешь, но не достанешь.

— Никогда.

— Почему мы вообще зашли так далеко?

Он смеётся про себя, а затем снова опускает глаза на мою руку.

— Ты… — он смотрит на меня. В глазах появляется блеск от свечей с одной стороны и от заходящего солнца с другой. — Я не ревнивый человек. Потому что видел слишком много. А ты… Передо мной всегда стоит выбор: быть с тобой, но владеть тобой.

— Я знаю, и…

Он обрывает меня, кладя палец на мои губы.

— Ты сделала для меня кое-что. Я всё ещё дышал, но уже был в отчаянии. И тут ты появляешься перед моим автомобилем, — он качает головой. — Ты снова вдохнула в меня жизнь. Дала мне надежду на то, что не всё на этой грёбаной планете — дерьмо. Ты позволила мне пользоваться собой ради меня. Мне было необходимо это. Ты была нужна, а теперь всё изменилось. Нас можно было бы назвать сумасшедшими, если бы мы сделали вид, что всё так же, как это было два месяца назад.

Я знаю, о чём он просит. Хочу сесть, чтобы облегчить боль в моём сердце, которая расползается по всему телу, но боюсь пошевелиться.

— Ты хочешь сделать это? — спрашиваю я.

— А ты?

Хочу ли я? По какой причине мне вообще доверять ему в том, что он будет мне предан? Что из этого, кроме него, будет для меня?

— Я не была верна никому ни разу в своей жизни. Не создана для этого.

Дикон смеётся.

— Ты создана для многих вещей, котёнок.

— Я хочу тебя, Дикон. Так сильно хочу тебя.

— Думаю, нам это и нужно.

— Я не подведу тебя, — говорю я, всецело веря его словам. Полагаю, что смогу сделать для него исключение.

— Знаю.

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, его дыхание окутывает меня ароматом мяты и цветочного джина. Я таю под его губами. Моё лицо горит, и боль всего моего тела сосредотачивается лишь в груди. Это воспоминание разрывает меня на куски. Ёбаный мозг. Чёртов мозг не позволит мне поцеловать его.

Я уже на кровати в своей дурацкой квартире, бесконтрольно плачу, и мои простыни воняют засохшей спермой.

«Фиона. Я не буду тебя будить. Я досчитаю до трёх. На счёт три подумай о своём самом счастливом моменте».

Я впиваюсь ногтями в простыни до тех пор, пока они не начинают рваться.

«Один».

Он — Доминант, который не поддаётся разрушению. Но он — мужчина. Я хочу уничтожить эти простыни, кровать, комнату. В центре тумана моего самобичевания я чувствую, как желание растёт у меня между ног, сирена поёт свою завлекающую песню. Я закидываю ногу на спинку кровати и начинаю тереться киской об неё.

«Два».

Я кричу, но мой оргазм лишает меня воздуха.

«Три».

Я в маленьком самолёте, лежу на спине. Чарли трахает меня сзади, а лицо Аманды прямо передо мной. Её груди трутся о моё плечо, а светлые волосы на моём лице. Девушка улыбается. Она красивая. Я открываю рот, собираясь кончить. Чарли касается губами моей щеки, вколачиваясь в меня своим аппетитным членом. Веки Аманды опускаются, когда я кладу влажные пальцы на её клитор. Я под кайфом. Под каким-то сладким препаратом, позволяющим мне чувствовать связь между нами тремя, нашу отдачу и то, как с каждым толчком Чарли пространство между нами то сужается, то расширяется. Кусочки головоломки, в которых я вижу лишь члены, киски и задницы. Мы все подходим друг другу, словно одна гигантская Вселенная. Во веки веков, аминь.

Мне было больно дышать, как будто от нехватки воздуха мои лёгкие приклеились к грудной клетке. Эллиот приблизился ко мне, когда я вдохнула.

— Я никогда не видел, чтобы гипноз действовал на кого-то так интенсивно, — сказал он.

— Приятно познакомиться. Я — девушка с колоссальным опытом, — я схватила его за руку, потому что продолжала ощущать падение.

Эллиот положил вторую руку поверх моей.

— Ты всё ещё не вспомнила.

— Нет. Я устала.

Его серо-зелёные глаза смотрели так, будто снимали с меня все маски в поисках правды.

— Что ты чувствуешь?

— Усталость.

— Не отключайся.

— Устала и хочу… — я сделала глубокий вдох.

— Ты хочешь дозу.

— Да. Но я её получила. Это не проблема.

— Ты так в этом уверена? Разве ты не обещала себе этого раньше? Что прекратишь употреблять наркотики или заниматься сексом, чтобы уберечь себя от чувств?

— Не провоцируйте меня. Пожалуйста.

— Это моя работа — подтолкнуть тебя.

Я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Вычеркнула его. Возможно, он что-то сказал. Я чувствовала его присутствие в комнате, его дыхание, его существование, его мужественность, но полностью закрыла себя от этого.

Я не спала в темноте.

Я вообще не спала. Точка.

Меня нельзя было назвать пугливой, ведь имея такие проблемы, бывшие у меня, пугливость не та роскошь, которую я могла себе позволить. Я даже не скрывала, что хотела уйти из дома и жить под мостом. Не притворялась, что дерьма вокруг меня не существовало. Не делала вид, что жила в каком-то особенном мире. Я всё поняла. У меня был телевизор, интернет. Но что мне было делать? Я должна была посвятить свою жизнь помощи бедным? Взять на себя все страдания этого мира?

Как правило, за несколько минут до сна пугливая девочка во мне начинала царапаться коготками, и если было темно и мне не на чем было сосредоточиться, то всё становилось ещё хуже. И я ненавидела это.

Твоя лучшая подруга умерла. Ты — в психушке. Попыталась убить единственного человека, который понимал тебя. Половина твоей жизни пролетела как в сером тумане. Какая нахер разница? Отъебитесь! На хрен всех! Они ничего не смогут мне сделать, ничего такого, чего я сама себе не смогла бы сделать ещё раньше них.