К. Рейсс - Сопротивление

Щелчок.

Он застёгивает ремень безопасности.

— Ты в районе художников. Уже поздно, и вокруг полно пьяных. Нет необходимости рисковать зря.

Я в ярости. На самом деле. Потому что он прав.

Мы проезжаем несколько кварталов, и всё это время я смотрю на него. Не испытываю к нему ненависти, но он привлекает меня, и в своей злости я снова хочу трахнуть его. Чувствую пульсацию между ног, вспоминая дерьмо, которое хочу забыть: тот крышесносный поцелуй и себя на пассажирском сидении в нескольких миллиметрах от киски мёртвой девушки, всё ещё пахнущей сексом.

Я не думаю об этом.

Не думаю об этом.

«Фиона, хочешь остановиться? Ты плачешь».

Говорю что-то. Что-то о том, что Пинкертон никогда не подводил в те моменты, когда Аманда была за рулём. И нет, я, блядь не хочу останавливаться. Хочу вспомнить Дикона таким же понятным и прекрасным. Что-то о том, как он пахнет, или о том, из какой ткани сшит его пиджак. Что-то о его руках. То, как они неподвижны, когда он спокоен. Я забыла это.

Чувствую пальцы Эллиота на моём запястье и сквозь мягкую завесу слышу его голос: «Ладно. Ты начинаешь путать вещи. Аманда Вестин умерла после того, как ты встретила Дикона. Тебе не стоит думать об инциденте, если не хочешь. Контроль по-прежнему у тебя».

Дикон поворачивает направо, а потом ещё раз направо к складу, подъездная дорожка к которому засыпана гравием. Мы находимся на неосвещённой аллее в центре города. Он включает свет в машине.

— Итак, — произношу я, — чего ты хочешь? Собираешься связать меня и убить?

Мужчина начинает громко смеяться, и моя злость рассеивается.

— Предполагаю, это был не твой бойфренд.

Пожимаю плечами:

— Всего лишь развлечение на вечер четверга.

Отстёгиваю ремень безопасности, чтобы посмотреть, отпустит ли он меня. Он сидит неподвижно, даже не пытаясь повторно меня пристегнуть. Я поворачиваюсь, встаю коленом на тёплую кожу и разворачиваюсь спиной к панели управления, таким образом я получу лучший вид для осмотра этого мужчины. Его щетина только-только появляется. Волевой подбородок. Тёмные волосы. Синие глаза с полыхающим в них огнём.

Знаю, что он видит мои сиськи через блузку. Я довольно-таки часто хожу без лифчика, потому что у меня маленький размер. Что-то среднее между первым и вторым. Возможно, один с половиной. Соски светло-розового цвета уже торчат, возбуждаясь от его взгляда.

— Нравится то, что видишь? — спрашиваю я.

— Да, довольно неплохо. Всегда бродишь полуголой?

— Только когда преследую красивых мужчин, увиденных в туалете.

— И зачем ты это делаешь?

— Импульс. Инстинкт. Я всегда так делаю.

— Ты очень красивая, — произносит он.

— Спасибо, милый. Тебе не нужно льстить, чтобы забраться мне под юбку.

— Я всё ещё пытаюсь понять, стоит ли это того.

— О, я обещаю… — тянусь, чтобы коснуться его, но он перехватывает моё запястье.

— Положи их позади себя. На панель управления.

Оу. Властный.

— Ты заходил в туалет. Все ещё хочешь писать?

— Я в порядке.

— Аа… Хм. Не знаю, что у тебя на уме, но я уже делала это.

— Ты позволяла кому-то помочиться на тебя?

— Либо ты, либо на тебя.

— И как это?

Я пожимаю плечами, не убирая рук с панели управления.

— Поставила галочку в списке «больше не повторять».

Дикон молчит мгновение, а потом раздаётся настолько глубокий смех, что я вижу, как двигается его грудь. И не могу сдержать улыбку. Он удовлетворён, и это кое-что значит для меня.

— Сколько тебе лет? — спрашивает он.

— Достаточно, — он недоволен моим ответом, поэтому хватает мою сумочку. — ЭЙ!

— Руки на панель! — произносит он, продолжая рыться в ней.

Отбрасывает упаковку с противозачаточными таблетками и достаёт мой кошелёк. Мне становится не по себе, словно сестра Элизабет стоит надо мной с салфеткой, собираясь забрать жвачку у меня изо рта.

— Это твой заёб? — спрашиваю я. — Рыться в сумочках девушек?

Дикон открывает кошелёк.

— По-моему, ты совсем не против, чтобы я воспользовался твоим телом, но не хочешь, чтобы залез в твой кошелёк? Не знаю, в чём разница — в культурных или человеческих ценностях — но факт остаётся фактом: я не собираюсь садиться в тюрьму, если ты не возражаешь, — он перебирает каждую стодолларовую купюру, прежде чем добирается до отделения с карточками. На краю чёрной карты Американ Экспресс всё ещё остался след от белого порошка. Мужчина находит моё водительское удостоверение и достаёт его из кошелька. — Двадцать два.

— Родилась в день Сурка.

Прячет удостоверение обратно и кладёт кошелёк назад в сумочку.

— Что ещё есть в твоём списке? — он отбрасывает сумочку в сторону.

Прикусываю нижнюю губу:

— Попасть в передрягу на аллее в центре города.

— Я о настоящем списке.

В любом другом случае я бы уже перестала париться, но хочу удивить его. Мне просто необходимо ему понравиться.

— Дрессура лошадей для Олимпиады.

— Дрессура? Я думал, ты танцовщица.

— Что это должно означать?

— Я сказал это не для того, чтобы обидеть. У тебя тело гимнастки, но дисциплина пошла бы тебе на пользу и вытащила бы из туалета клуба. Поэтому я склонялся к танцовщице. И не подумал бы о дрессуре, даже если бы знал, что ты участвовала в скачках.

— Я участвовала лишь однажды, в Стенфорде на арабском скаковом жеребце. Мы участвовали в соревнованиях за кубок Святого Джорджа.

Мой ответ является защитой. В нём нет ни капли сексуальности. Мужчина намекает на то, что я маленькая и никем не контролируемая девочка с плоской грудью и мускулистыми ногами. Обычно подобные заявления от мужчин я встречаю ответными ножами в спину с целью заполучить грязный разговорчик о сексе. Но сейчас мне нужно, чтобы этот мужчина уважал меня.

— На месте, вперёд, шагом, — произносит он, касаясь большим пальцем моей щеки. — Подчинение превыше всего.

— Знаешь, как управлять лошадью?

— Я провёл несколько лет за океаном, общаясь с различными людьми, — поворачиваю голову и обхватываю его палец своими губами, позволяя ему проскользнуть между моих зубов по языку. Он улыбается, когда я отпускаю его. — Буду честен, — произносит он.

— Ага, — я снова набрасываюсь на его палец.

— Я не ищу партнёра по сексу.

— Тогда что ты делал в клубе «Помпеи»? — я засасываю его средний палец и проталкиваю глубоко в своё горло, а пока он скользит по моему языку, наблюдаю, как меняется лицо Дикона. Возможно, он хотел лишь помочь богатенькой девочке, оказавшейся в беде, но с каждой секундой его идеи о том, что с ней делать, раздвигают все границы. Я вижу это по его жадным увлажнившимся пальцам и расширенным зрачкам.

— Встреча с владельцем клуба. Мы планируем мероприятие, — говорит он.