Ким Лоренс - Скандал у алтаря

Несколько секунд Мари была дезориентирована, а затем он притянул ее к себе. Так она и уснула, слушая гулкие удары его сердца.

Себ ожидал, что после эйфории придет знакомое чувство пустоты, заставлявшее его покидать теплую постель, возвещавшее возвращение контроля над собой.

Непонятно почему, но ему было спокойно, как никогда. Однако чувство покоя испарилось, когда он, холодея, неожиданно вспомнил, что впервые в жизни забыл о предохранении.

Мари сквозь сон слышала, как кто-то стучит в дверь и зовет, но не ее. Затем послышались два голоса, говорящие на иностранном языке. Голоса становились все громче. Выпутываясь из тенет сна, она улыбалась, чувствуя себя, чувствуя… Мари потянулась, и ее мышцы протестующе заныли.

– Ох, – выдохнула она.

Подняв руку, Мари заметила, что простыня с нее соскользнула, и она лежит голая. Голая и… где?

Дверь открылась, и женский голос позвал:

– Себастьян! Себастьян!

Мари окончательно проснулась. Следующая ее реакция была инстинктивной. Она с головой накрылась простыней. Может, эта незнакомая женщина подумает, что постельное белье просто небрежно лежит?

Почти сразу ей стало трудно дышать. Стук сердца гулом отдавался в ушах. Шаги приближались, голос звучал громче.

Мари обреченно ждала, когда ее разоблачат.

Дверь снова открылась.

– Мамина!

Мари затихла, боясь пошевелиться. Пот стекал по ее лицу, пока Себастьян говорил с этой женщиной.

Разве может быть что-то более унизительное?

Когда ей показалось, что хуже быть не может, у нее вдруг свело ногу. Боль была такой сильной, что Мари пришлось засунуть кулак в рот.

– Можешь вылезать, – послышался голос Себастьяна.

Она высунула голову, сделала глубокий вдох и увидела, что улыбка Себастьяна превращается в усмешку. Покрасневшая, со спутанными волосами, Мари не была похожа на спящего ангела, которого он с большой неохотой оставил в постели досыпать. Тем не менее даже такая, она что-то затронула в его душе.

Мари хотела было возмутиться, но вместо этого испугалась: если Себ будет улыбаться чаще, она может оказаться в опасности. Каким-то образом ей удалось сохранить на лице недовольное выражение.

– Это была моя бабушка, – любезно объяснил он.

– Я догадалась. Чего я не могу понять, так это почему ты болтал с ней целую вечность. Ведь ты видел, что я…

– Зарылась в постельное белье?

– А что я должна была делать? – огрызнулась Мари.

Пытаясь сохранить хотя бы частицу достоинства, она закуталась в простыню и села.

– Ну, к примеру, представиться, – протянул он.

– Да, конечно! Я жена вашего внука.

Произнося эти горькие слова, Мари смотрела на Себа. Он только что вышел из душа и, возможно, поэтому не слышал стука в дверь.

Себ накинул халат. Блестевшие капли воды придавали его коже золотистый оттенок. Халат доходил ему до середины бедер, и взгляд Мари задержался на них, пробуждая в памяти воспоминания о том, как этими горячими мускулистыми бедрами он вдавливал ее в матрас прошлой ночью.

– А я-то думал, что ты способна практически любую ситуацию встречать с поднятым забралом.

Мари потрясла головой, отчего ее волосы окончательно растрепались.

– То, что кажется правильным в первый момент, позже может обернуться самой большой ошибкой.

– Для тебя прошлая ночь была ошибкой? – холодно осведомился Себ.

Вообще-то, стоя под струями воды, он пытался разобраться, какие чувства его обуревают, и выводы ему не понравились. Себ и сам пытался убедить себя, что их близость была ошибкой, однако, услышав это от Мари, он пришел в ярость, хотя и отдавал себе отчет в том, что это нелогично.

Мари опустила глаза.

– Нет, прошлая ночь… Я говорила не про нее, а про твою свадьбу, которую я расстроила. Ночь была…

Ее голос упал. Она не могла сказать «особенной» мужчине, у которого таких ночей не счесть. Просто секс? Для нее это были занятия любовью. Мари сглотнула, подавляя нелепое желание всхлипнуть. Она должна радоваться, что первый раз у нее получился незабываемым. Она слышала, как это может быть, и не жалела, что предпочла целомудрие. Но тогда она не знала, чего лишается. Если бы ей снова предложили сделать выбор, она предпочла бы повторение этой ночи.

– Одно связано с другим.

Мари не знала, как это понимать, поэтому осторожно кивнула.

– И ты могла бы все еще быть девственницей. – Себу нелегко дались эти слова.

Конечно, он солгал бы, если бы утверждал, что, став первым мужчиной, подарившим ей наслаждение, не гордится. Это породило в нем еще одно чувство – чувство собственника. Как она посмела отмахнуться от прошлой ночи небрежным пожатием изящных плечиков?!

Чтобы скрыть, насколько ей неуютно, Мари округлила глаза и вздохнула.

– Неужели мы собираемся это обсуждать?

– Извини, если тебе скучно, но да, собираемся.

Она внимательно посмотрела на него и недоверчиво рассмеялась.

– Ты недоволен, потому что я была невинна?

– Да, недоволен. Почему ты не сказала мне об этом заранее? – кивнул мрачный Себ и откинул со лба влажные волосы. – Я мог причинить тебе боль. – Он испытал малознакомый укол вины. – Все должно было быть нежнее…

Да что там нежнее?! Это вообще не должно было произойти!

Себ смотрел на Мари, но видел только пламя ее волос – она склонила голову, и яркие пряди упали на лицо, скрывая его. Это заставило его вспомнить, какие ощущения будило их прикосновение. Кончики ее волос касались его груди, когда она скользила по его телу… Себ глубоко вдохнул. Нет, больше он на те же грабли не наступит. Прошлая ночь останется единственной.

К тому моменту, когда Мари подняла лицо, Себ для себя уже все решил. Она взглянула на него из-под длинных ресниц. Ее глаза сверкали.

– Ты не сделал мне больно, – хрипло сказала женщина.

Когда ее полные дрожащие губы сложились в медленную улыбку – сексуальную и в то же время говорящую о ранимости, – его сердце забилось, как молот. Будучи совершенно к этому не готов, Себ не справился с захлестнувшими его эмоциями.

– Все было… – С ее губ вдруг сорвался тихий стон.

Это резануло его, как острый нож. Себ бросился к ней.

– Что такое? Что случилось? – Он опустился на кровать.

Мари подтянула колено к груди и схватилась за лодыжку. Кусая нижнюю губу, она побелела как полотно.

– Ногу свело.

– Только-то?

Он знал, каково это. Особенно страшно становилось, если ногу сводило в миле от берега. В тот день ему повезло: на него наткнулся сбившийся с пути байдарочник.

– Только-то?! – задыхаясь, воскликнула Мари.

Если бы она могла в него чем-нибудь швырнуть, сделала бы это не задумываясь.

Боль, которая до этого сосредоточилась в лодыжке, спустилась в стопу.

– Может, я и неженка, но мне больно, – сдавленно проговорила она, чувствуя, как слезы текут по щекам.