Луиза Леонтиадес - Обмен мужьями Правдивая история нестандартной любви

Мы были друзьями в квадрате.

Я любила двух изумительных мужчин. Моя со-жена любила тех же двух изумительных мужчин. А они любили нас обеих. Мы вместе смеялись и вместе плакали. Если я была счастлива, мой муж и парень оба были счастливы, моя со-жена была счастлива. Мы все отражали счастье друг другу, подобно мерцающему стеклу, греясь в лучах того, насколько уникальны и невероятны наши отношения и какими они ещё могут стать. Мы были на вершине блаженства, мы были самим воплощением совместимости.

Но верным было и обратное. Уродливая и саморазрушительная жестокость свивалась в порочный круг с разочарованием, неуместной верностью и ревностью. И в тот день я дошла до крайней точки кризиса. До конца.

“Луиза, ты сделала графики для нашего восьмимесячного прогноза бюджета? Нам нужно пересчитать наши вложения в фонды в Тихоокеанской Азии и вложить их в Oracle.”

“Сандерс пытается урезать операционные расходы. Скоро полетят головы, надо раздуть прогноз процентов на двадцать и, возможно, мы избежим самого ужасного.”

Я была занята любовью и конфликтом, который пылал во мне столь сильно, что я удивлялась: почему больше никто не слышит воя. Но, поскольку они не слышали, мне приходилось обсуждать, каким образом искусственно раздуть прогноз бюджета, что потребует трёх часов доработки “в последнюю минуту” для того, чтоб в последний момент загрузить его в корпоративную информационную систему. Так, в то время, как мои коллеги в моём совершенно обычном офисе обсуждали совершенно обычные последствия задержки загрузки иллюстраций в нашу совершенно обычную систему управления ресурсами, мой мозг пытался сохранить сколь-нибудь приемлемую степень нормальности в моём совершенно необычном мире.

Я больше не доверяла своим суждениям, так как всё, что я однажды сочла правдой, перевернулось вверх тормашками. Я пыталась поддержать то, что я считала высоким идеалом, возможностью любить без границ, бросая вызов семье и обществу. Но делая это, я оказалась под угрозой потери себя. Моя психика ломалась.

Мой отец всегда говорил мне: “Всё, что не убивает, делает тебя сильнее”. И в тот день я спросила себя: “Как узнать, в какой момент оно убьёт тебя?”

И возможно ли вовремя остановиться?

Меня зовут Луиза.

Я была похожа на вас. Моногамная точка на кривой нормального распределения. Я ожидала верного брака, два и четыре десятых ребёнка, обычного дома. Может быть собаку или двух и хорошо оплачиваемую работу в корпорации.

Потом я встретила парня. Мы следовали предопределённому сценарию. Мы некоторое время встречались, а потом поженились.

Но том, что произошло потом… да, это не было нигде записано.

В 2002 году моим любимым притоном был отвратительный ирландский паб у бульвара Сен-Мишель в Париже. Его когда-то зелёный навес стал серым и рваным, а назывался он… Le Galway. Это давало мне и моим друзьям почву для шуток, связанных с линий “le Big Mac” из Криминального Чтива. Он был моим приютом во время многих пьяных ночей и был удобен как пара старых тапочек. Мой дом делился на две части: спальня и ванная в пяти минутах ходьбы и он, моя гостиная, которую я делила примерно с двадцатью другими завсегдатаями. Мы считали его своим и ревниво изучали каждое новое лицо, появляющееся в двери, пытаясь определить: достоин ли он платить за пинту пива в нашей помойке.

Однажды днём, я проскользнула в мой второй дом, чтоб поболтать о прошлой ночи. Я потягивала чёрный кофе, за который я никогда не платила и подтрунивала над барменом, обсуждая похождения некоторых наших общих друзей. В баре был мужчина с длинными кудрявыми волосами, и он смотрел на меня с нескрываемым восхищением.

Я повернулась к нему и улыбнулась. Он предложил мне прогуляться. Я согласилась.

Мы были эмоционально близки. Мы соединялись. Он проник в мою голову. А потом отказался проникнуть в мои трусы. Это было для меня внове. Когда я говорила “Прыгай!”, они прыгали. Обычно я вообще ничего не говорила, но они всё равно прыгали!

Дамы и господа, я представляю вам Жиля. Моего французского Не-Совсем-Любовника.

Мой французский Не-Совсем-Любовник был эрудитом. Философом. Поэтом. Он курил сигареты и говорил “пфф!” через точно отмеренные интервалы. Он играл в шахматы в моём пабе и обыграл большинство своих соперников. Он изучал айкидо и объяснял мне Канта. И, неожиданная сторона его личности, он познакомил меня с сериалом “Друзья”, включая в наши разговоры цитаты из него с блестяще отмеренными паузами.

Жиль был первым, кто любил меня… ради меня.

Когда, после нескольких часов переписки в электронной почте и мессенджере, я пришла на намеченное место нашего первого настоящего свидания, я, пытаясь успокоить нервы, за двадцать минут ожидания выпила два яблочных мартини.

— Тебя не было долго, — сказала я, когда он вошёл.

­— А тебе для того, чтоб оказаться здесь, потребовалось меньше времени, чем Линдси Вагнер. — Мне вскоре предстояло узнать о его любви к английскому языку, происходящему преимущественно из американского телевидения.

­— Что ты пьёшь? — спросил он, усаживаясь на барный стул рядом со мной.

­— Яблочные мартини — ответила я. — Я выпила уже два.

Я ожидала, что он неодобрительно нахмурится, но вместо этого он заказал мне ещё один.

­— Как ты ухитрилась так рано уйти с работы? — спросил он. — Ты не могла сегодня сделать много. Мы обменивались сообщениями весь день.

— Моя компания скоро обанкротится и находится в этом состоянии уже полгода. Ты знаешь, на что похожа французская бюрократия. Компания управляется американцами, и ты можешь представить как себя чувствуют сотрудники.

После 9/11 анти-американизм был столь распространён, что я всерьёз рассматривала идею вытатуровать на себе Юнион Джек для того, чтоб моя национальность была видна до того как кто-нибудь, услышав мой полуанглийский французский. ударит меня в лицо.

­— Это вторая компания, в которой я работаю и которая банкротится. Мои друзья называют меня “Ликвидатор”. — Я усмехнулась и сделала ещё один глоток яблочного мартини.

Он внимательно посмотрел на меня. “А теперь ты выглядишь менее маниакальной, чем раньше. Ты больше не кажешься пойманной и посаженной в клетку, какой я тебя помню.”

­— Когда это было? — спросила я.

­— Мм… может быть в прошлое Рождество.

— Ты следил за мной столько что… почему ты не пригласил меня раньше?

— Тебя не было видно, ответил он, заказывая Гинесс.

— Я тогда была с этим вышибалой из Polly Maggoo. Мы расстались четыре месяца назад. С тех пор я избегала своих обычных местечек, так как он шпионил за мной. Я пыталась уйти от него два года. Видимо поэтому я и выглядела так, как ты описываешь.