Тереза Маммерт - Этот прекрасный сон

– Хоуп, это Карисса Эштон. Эштон, это Хоуп, моя соседка.

– А я работаю вместе с Эйвери, женой Джоша.

Хоуп неохотно взяла протянутую ей руку и пожала плечами.

– Неразбавленного, пожалуйста, – сказала она, подняв стопку так, чтобы Джинджер видела.

– Кстати, Джош, как жена? Судя по виду, она вот-вот родит.

– Через девять недель, – буркнул я.

Вести беседу с Кариссой не хотелось. С тех пор как у Эйвери стал расти живот, она при каждом удобном случае ее подкалывала.

– Передай ей привет, – ухмыльнулась Эштон, поднося бокал мартини к противоестественно розовым губам, – если увидишь ее сегодня.

Я нахмурился:

– Почему бы мне ее сегодня не увидеть?

Эштон пожала плечами, изображая невинность, и посмотрела на Хоуп:

– Ты как будто немного занят.

Я вздохнул. Виски лишило меня запасов терпения, которыми я пользовался при встрече с Эштон.

– Иди ты в задницу! А если сунешься ко мне опять, то сходи туда еще раз! Ведь ты обязательно опять ко мне сунешься, потому что не хочешь, к чертовой матери, оставить меня в покое!

Эштон развернулась так, будто я кричал не на нее, и с довольной улыбочкой пошла на свое место.

Хоуп вытаращила глаза:

– Это было…

– Глупо, – сказал я, вставая. – Карисса Эштон – мстительная сучка. Пойду-ка я лучше домой.

– Ты приехал сюда на машине? – спросила Хоуп, опрокидывая новую порцию виски.

Я вытащил из кармана кошелек и положил деньги на барную стойку.

– Да.

Хоуп окинула меня взглядом и тоже встала:

– А я на такси. Давай сяду за руль и подвезу тебя. Хотелось бы, чтобы ты вернулся к Эйвери невредимым.

Секунду подумав, я кивнул:

– Иди, а я пока расплачусь.

Я осторожно передал Хоуп ключи, зная, что Эштон следит за каждым нашим движением.

Даже если бы Эйвери узнала только правду, она бы огорчилась. Беременность, головные боли и галлюцинации сделали ее очень ранимой.

Я толкнул дверь и проскользнул в тихую квартиру. Луна спряталась за облаками, свет не горел, передвигаться было трудно. Послышалось цоканье собачьих когтей по линолеуму; я наклонился и погладил Декса по голове. В благодарность он лизнул мои пальцы.

– Где Эйвери? – спросил я его у порога спальни.

Мое внимание привлек негромкий шорох. Дверь ванной оказалась приоткрытой. Я вошел и щелкнул выключателем. Когда мои глаза привыкли к свету, я увидел Эйвери: она сидела на полу, подтянув ноги к животу. Ее лицо было все в слезах.

– Она не теряла времени даром, да? – спросил я, садясь на колени перед женой.

– Просто уходи, – всхлипнула Эйвери, вытирая щеки тыльной стороной руки.

– У меня не было свидания с Хоуп.

Я согнулся, чтобы заглянуть ей в глаза, и, заметив телефон, зажатый в ее левой руке, потянулся к нему:

– Решила поболтать среди ночи?

– Не надо, – угрожающе произнесла она и посмотрела на меня дикими глазами, вокруг которых размазалась тушь.

– Ладно.

Я поднял ладони и уселся, скрестив ноги.

– Эйвери…

– Я сказала «нет».

– Я просто хочу поговорить.

– Кажется, ты сегодня уже наговорился.

Я хохотнул, попытавшись разрядить обстановку:

– Да, я говорил с ней. Ты целыми днями говоришь с другими мужчинами, но знаешь, что любишь только меня. А я люблю, любил и буду любить только тебя.

– Ага, – кивнула она и, с трудом сглотнув, опять подняла на меня глаза. – Конечно. Тех женщин, которые были до меня, ты не любил, но это не мешало тебе с ними спать. Почему сейчас вдруг все изменилось?

– Потому что у меня есть ты .

Эйвери покачала головой, и волосы упали ей на лоб. Теперь мне плохо было видно ее лицо.

– Ты нервничаешь, а это плохо для ребенка.

Она затряслась от плача и сжалась в комок, крепко обхватив руками колени.

– Пожалуйста, Эйвери, ответь мне. Тебе звонила Эштон? Что она сказала? В любом случае я все объясню. Спроси Джинджер: она была там и нас видела. Я пил один. Пришла Хоуп. Мы поболтали. Потом приперлась Эштон и начала меня доставать. Я послал ее и уехал. Вот и все.

На полсекунды меня отвлек стук в дверь, но я снова переключил внимание на Эйвери:

– Детка…

В гостиной зажегся свет, и я услышал голос Деб:

– Эйвери?

– Я здесь! – крикнула она и метнула в меня взгляд, в котором я прочел готовность к предательству.

– Что ты делаешь? – спросил я. – Почему здесь Деб?

Эйвери встала. Ее подруга, подойдя к ванной, увидела нас и остановилась:

– Ты готова?

– О’кей, – сказал я, стараясь не поддаваться панике. – Только не торопись, подумай. Позвони Джинджер. Она тебе объяснит.

– Меня не интересует история, которую вы с ней выдумали. Она твоя приятельница, Джош, не моя.

У меня как будто выбили почву из-под ног.

– Черт подери, я проклят, Эйвери! – выпалил я. – Нужно было тебе сказать, но я понадеялся, что, если с тобой я буду вести себя правильно, если… Это проклятие уничтожает все, к чему я прикасаюсь!

Эйвери обернулась и с прищуром посмотрела на меня:

– Проклятие? По-твоему, это смешно?

– Сестра, родители, Брук, ее ребенок… Я расплачиваюсь за то, что по моей вине умерла Кейла.

– Ты ни за что не расплачиваешься, Джош, и умерла она не по твоей вине. Ты был маленьким мальчиком.

– Я думал, если с тобой не буду допускать ошибок, если буду все делать правильно, то, может быть…

Я опустил глаза.

– Невезение – это прикрытие для трусов, которые не хотят отвечать за свои поступки…

– Эйвери, ты не понимаешь, – сказал я, протягивая к ней руки. – Звучит невероятно, но я действительно проклят: жизнь убедила меня в этом. С теми, кого я люблю, случаются несчастья. Поэтому я ни с кем не сближался, пока не встретил тебя.

– Несчастья случаются, Джош. Но это не значит, что от твоего выбора ничего не зависит.

Эйвери неловко нагнулась, чтобы взять сумку, которая лежала у двери спальни и которую я не заметил в темноте. Деб, казавшаяся огорченной, обняла Эйвери за плечи и вывела из квартиры. Я сполз на пол по стене и запустил пальцы в волосы.

– Я могу это уладить, – прошептал я сам себе. – Я все улажу.

На стекле кофейного столика в гостиной что-то блестело, отражая свет лампы. Это была цепочка с монеткой. Сердце застучало, как будто пытаясь вырваться из грудной клетки. Я зажмурил глаза:

– Я могу… Какого черта мне теперь делать?

Я встал и подошел к столику. Под монеткой лежали красные кружевные трусы, которых я точно никогда не видел на Эйвери. Я взял их и повертел в руках, ничего не понимая.

В этот момент кто-то постучал. Я подбежал и рывком открыл дверь. Зная, что Эйвери вошла бы без стука, я все равно надеялся увидеть на пороге ее.

– Привет, – сказала Хоуп и, заметив выражение моего лица, попыталась заглянуть в квартиру. – Ты один?

– Сейчас я не могу говорить.