Елена Вернер - Три косточки тамаринда

Марина вышла на яркий безудержный свет и почти сразу забыла мальчика. А он еще несколько дней помнил ее.

После полуденной апатии пляж возвращался к жизни. Но сегодня море мало интересовало девушку. Она окликнула Чона.

Ей не давал покоя давешний разговор Павла и бирманки-прорицательницы. Ведь они обсуждали ее, следовательно, она имела право знать. Может быть, беседа ничего не значила. Но ей так не казалось. И Чон ей требовался в качестве переводчика. Вместе они дошли до щели между домами, в которую вчера вечером протискивался Павел.

Старуха Бутракхам сидела под невысокой узловатой кассией [14] Кассия – род полукустарников семейства бобовых. , вытянув ноги. Возле нее вышагивал потрепанный петух и клевал пыль. На плоском камне перед нею лежал разнородный мусор из ее кожаного мешочка. Косточка тамаринда, белая пуговка от давнишней рубашки Павла, в которой он некогда пересек границу королевства. Здесь были кольца, заколки, шурупы, резиновый мячик-попрыгун, серьга с зеленой бусиной, которую Сенка Златович потеряла во время купания, и монета в пятьдесят сатангов, оброненная Куртом Миттельбаумом в грязную уличную жижу, и ключик, которым Лея в детстве запирала розовую шкатулку с секретиками. Посторонним это, конечно, было неизвестно. Бирманка перекладывала вещицы то так, то эдак, шепча над ними что-то на своем родном языке. При появлении гостей она сощурилась.

Чон почтительно поклонился, Марина тоже.

Бутракхам заговорила первая:

– Это ты, долгожданная морская женщина.

– Я хотела узнать у вас кое-что. Можно?

– Можно, почему же нельзя. Кто не спрашивает, тот не получает ответов. Он спросил тебя, станешь ли ты его женой?

Марина была поражена. Значит, не зря она сюда явилась.

– Спросил.

– А ты знаешь ответ, но не говоришь. Нехорошо! – Старуха неизвестно отчего развеселилась и стала хлопать кончиками пальцев по колену. Петух истошно закукарекал.

– Но я не знаю! – возразила Марина.

– Шесть лет назад твой мужчина приехал сюда. И здесь ему приснился сон. Женщина с волосами, как перья черного грифа, вышла из моря и села с ним рядом. И он понял, что ему дороже этой женщины нет никого на земле. Он проснулся утром и не мог дышать, так его снедала тоска по ней. И тогда он пришел ко мне и пересказал сон. Я велела ждать…

Она сверкнула желтыми глазами:

– А ждать твой мужчина умеет. Без ропота, без сомнений. Он никуда больше не уезжал, все ждал и дождался. Пришло время, и явилась ты, женщина с волосами, как перья черного грифа. Он узнал тебя. И я тебя узнала, как только увидела. А эти волосы, что у тебя сейчас, красные, – они не твои. Они принадлежат другой. Вчера я сказала ему, что его ожидание окончено и больше его тут ничто не держит. Держишь только ты, куда бы ни пошла.

Словно ветер подхватил Марину на крылья, такая легкость возникла вдруг во всем теле. Старуха Бутракхам усмехнулась и махнула рукой, видя ее нетерпение. Марина уже собиралась броситься бежать, но тут снова обратила внимание на Чона, с любопытством поглядывающего на старуху и на нее. Она вспомнила про Лею и Мики и про разбитую голову. Может ли так быть, что она помогла Чону только затем, чтобы сегодня, сейчас, он помог ей понять старую бирманку?

Марина склонилась к парню и зашептала:

– Чон, спроси у нее совета для себя. Спроси. Этой женщине ведомо все тайное…

…или она просто старая мошенница. Но эту часть фразы Марина оставила при себе.

Она вышла из моря и встряхнула волосы. В нос ударил резкий запах аммиака и бальзама от только что выкрашенных темных прядей. Но даже это доставило Марине удовольствие. Впервые за многие годы она чувствовала себя абсолютно живой. Она видела, слышала и осязала мир вокруг себя.

Под пятками звенели и повизгивали песчинки.

Торговец гамаками шел вдоль моря, твердя одну-единственную фразу с той же периодичностью и интонацией, с какой кричит одинокая лягушка из вечернего болота.

Над остывающим песком плыл аромат горячей кукурузы.

Неохватных размеров таец медленно брел, держа за стропы огромный бело-голубой парашют. Бриз наполнял его купол, трепал и норовил унести вместе с хозяином.

Юная девушка вскрикивала от умиления, фотографируясь с глазастым лемуром лори, которого носили здесь каждый день.

А тем временем главное событие этого дня происходило так глубоко, было так сокрыто, что никто со стороны о нем даже не подозревал…

Марина еще из воды увидела Павла. Он присел на плотный влажный склон берега и поминутно оглядывался, нервничая в неведении. Сердце щемило от этой картины, она хотела бы бежать к нему со всех ног. Но удержалась. И шла неспешно, с улыбкой и сияющими глазами. Невозможно было даже представить, чтобы вся ее жизнь сложилась как-то иначе. Она была благодарна – за эту минуту и за викинга, в нетерпении треплющего свои светлые с проседью кудри, снова в ожидании ее.

Когда Павел увидел ее, в его глазах воцарилась безмятежность.

Марина присела рядом с ним, так близко, что ее покрытое капельками воды бедро прислонилось к его бронзовой горячей ноге, поросшей светлыми волосками, и склонила голову ему на плечо. Пальцы их рук сплелись.

Ни проронив не слова, они смотрели, как красный диск солнца уходит в ночь и, словно в слив, утягивает за собой минуту за минутой.

Макашницы – передвижные уличные тележки-жаровни, на которых в Юго-Восточной Азии готовят разнообразную еду и тут же продают. ( Здесь и далее примеч. авт. )

Тук-тук – вид тайского такси.

Танака – косметическая паста растительного происхождения, которую используют бирманцы как охлаждающее, солнцезащитное, успокаивающее и лечебное средство.

«7-Eleven» – сетевые супермаркеты.

Фарангами в Королевстве Таиланд называют иностранцев.

Трамадол – сильное опиоидное болеутоляющее.

Лимож – город во Франции, столица региона Лимузен.

– Анна, дорогая, мы искали тебя! – Мы идем! ( англ .)

Шиптер – грязь, мусор ( серб .).

«Chang» – марка пива, произведенного в Таиланде.

Жарками в Сибири называют цветок купальницы азиатской.

Лионель Месси – аргентинский футболист, выступающий за футбольный клуб «Барселона».

Названия клубов в Санкт-Петербурге 1990-х годов.

Кассия – род полукустарников семейства бобовых.