Дарья Волкова - Падение Рыжего Орка

Он не дрогнул. Ни лицом, ни рукой, ни голосом. Стеной встал. И повторял только. «Все. Будет. Хорошо. Вот увидишь — все будет хорошо».

«Хорошо» случилось. Но далеко не сразу. Непросто было и когда их с Марфой все-таки выписали домой. И неврология вследствие серьезной внутриутробной гипоксии, и проблемы с животом из-за антибиотиков. Варин мир сузился до размеров одного единственного существа — ее дочери. Все было подчинено ей.

А Тин все время был рядом. Вышагивал с капризничающей Марфой по спальне, когда она маялась животом, а Варя уже падала от усталости. Договаривался по рекомендации Глеба Николаевича с врачами о консультациях, привозил массажиста, строил дом, работал, нанял приходящую домработницу. Между прочим, врачи, которые их консультировали, равно как и словоохотливая и очень опытная массажистка, которая работала с Марфой, все как один принимали Тихона за врача — так легко он оперировал всякими медицинскими терминами. На что Тин иногда отшучивался: «Я не гинеколог, но посмотреть могу».

Сложности понемногу исчезали. Марфа подрастала. И — так уж устроены маленькие дети — при своевременно принятых мерах многие проблемы со здоровьем проходят без следа так же быстро, как появляются. К пяти месяцам Марфа Тихоновна Тихая подошла здоровым жизнерадостным ребенком, с полностью соответствующим своему возрасту развитием. Но Варю все никак не отпускало состояние тревожной усталости.

А вот уже и полгода. В виде исключения без каких-либо капризов Марфа подарила родителям на свои полгода удивительный подарок. Варя просто глазам своим не поверила, когда сегодня утром дочь ей лучезарно улыбнулась, сверкнув парой аккуратных жемчужных зубиков.

А вечером были гости, вся семья. И все большое семейство Тихих, и Нина с Антоном и малюткой Машенькой, которая будет праздновать свои полгода через неделю после старшей кузины. И родители, и Колька с женой и дочерью, который подарил-таки племяннице барабан, и все, разумеется, дружно хохотали. И поздравляли их с днем рождения дочери — полгода, важная дата! И с новосельем, хотя дома еще кучу всего делать и делать. Но сидя за столом среди большой семьи, в роли хозяйки собственного дома Варя вдруг поняла — отпустило. Разорвался круг проблем. Они выстояли. И все стало хорошо. Как он и обещал.

Варя наклонилась и легко коснулась его плеча кончиками пальцев.

Сначала дрогнула рука, прижимая крепче дочь к груди — чтобы убедиться, что самое дорогое тут, у сердца. И только потом дрогнули ресницы, и он открыл глаза. Моргнул несколько раз растерянно.

— Ой… — спросонья голос его звучит еще ниже обычного. — Заснул, что ли? А мы это… качались-качались…

— И укачались, — улыбнулась Варя. — Я так и поняла.

— Что так тихо? — сообразил Тин. — Посмотрел на часы на стене. — Ооох…

— Да, гости все разъехались.

— Блин… — он вздохнул, потерся щекой о макушку дочери. — Неудобно получилось.

— Да ладно, все нормально, — Варя протянула мужу руку. — Давай, помогу встать.

— Перестань, — негромко фыркнул он. — Поможешь, ага. Я тебя в два раза тяжелее. Отойди лучше. Мы сами встанем.

Прижав перекладину кресла ногой к полу, он аккуратно встал, прижимая теперь Марфу двумя руками к себе. Судя по тому, как безвольно свисали ручки и ножки, облаченные в розовый комбинезончик, укачалась Марфа в компании папеньки качественно.

Тихон бережно переложил дочь в кроватку, укрыл пестрым лоскутным одеялом. И остался стоять около кроватки, положив обе руки на ее бортик.

Варя встала рядом, посмотрела искоса ни лицо мужа. На обосновавшуюся между русых бровей косую морщинку. На постоянно в последнее время упрямо поджатые губы. И вспомнила вдруг, как давно они не были близки. Очень давно. Последние месяцы беременности было не до того. После родов — тоже. Как-то, когда Марфуше было около трех месяцев, они попробовали. Но мысли у Вари были все равно с дочерью, и сама себе она казалась жутко непривлекательной, и тело реагировало как-то иначе. И в самый неподходящий момент проснулась Марфа. Больше попыток они не предпринимали. Да и без того хлопот была куча — маленький ребенок, переезд, новый дом. А вот теперь…

Она положила руки рядом, на бортик кроватки. Двинула мизинцем и коснулась им его мизинца.

— Трудно было, Тиша? — спросила шепотом.

Это был вопрос на собственные мысли, а не на то, о чем они беспечно говорили до этого. Но Варя была уверена, что он поймет.

Он молчал какое-то время, глядел, наклонив голову, на спящую дочь. На круглой румяной щеке у Марфы отчетливо отпечатался маленький круг — след от пуговицы. Его Тин и рассматривал, будто что-то важное. Наконец упрямо поджатые губы дрогнули.

— Трудно было без тебя, Варя. А это так… решаемо.

Она едва слышно выдохнула и шагнула ему за спину. Прижалась щекой между лопаток, обняла, засунула ладонь в ворот рубашки. Теплый и родной. Ее Тишка.

Он понимал ее. Слишком хорошо знал и понимал. И все ее слова, и жесты, и все-все — даже то, как она чай пьет — он понимал все. Что и зачем. И сейчас ее прижавшееся тело говорило ему ясно и точно о том, чего она хочет. И то, как она прижималась, и как легла ее ладонь ему на грудь, и как грело ее дыхание между лопаток. Но сейчас поверить почему-то не мог этому откровенному языку ее тела. Слишком долго ждал, наверное.

В последнее время ему выть хотелось. Именно сейчас, когда все самое трудное осталось позади. Теперь, когда у них есть здоровый жизнерадостный ребенок, собственный дом и вообще — все, чего можно только пожелать — ему хотелось выть. Один из трех ресторанов бы отдал, чтобы вернуть ту его Варежку. Хотя бы на час. Чтобы один час она была его и только его. Чтобы любила и видела только его.

Нет, он не ревновал жену к дочери. Марфута — его свет и солнце, и он ее обожает. И готов горы сметать и мир наизнанку выворачивать ради ее благополучия и здоровья. Но ведь все уже хорошо. Уже пару месяцев как хорошо. Неужели и ему теперь нельзя хотя бы немного любви и ласки? Он понимал, что Варе пришлось стократ труднее, чем ему. Знал это просто интуитивно — что матери всегда в такой ситуации труднее, чем отцу. Но все же уже хорошо. А ему — хоть волком вой.

— Тиша… — она потерлась щекой о его спину. — Пригласи меня в ресторан, а?

Вот тут он чуть и в самом деле не завыл. Нет, все-таки показалось, и не так он все понял. Грудь под ее ладонью мерно поднялась и опала.

— В ресторан? Давай. Я тут один неплохой ресторан знаю. Кормят вроде бы сносно. Кухня русская, антураж соответствующий.

— Да? И как он называется? — поддержала его игру Варя.

— «ТинЪ». У меня даже пара флаеров туда есть, — не поверил себе, что еще умудряется шутить.

— Флаеры… — хихикнула она за его спиной. — Это здорово. Надо воспользоваться. Завтра сходим?