Юлия Чеснокова - Тигриный лог (СИ)

Завершив всё, что было мне поручено и предписано, я вышла из прогретого зала, по сравнению с температурой которого на дворе оказалось более чем прохладно. Зябко потерев плечи, я оглядела округу, где не горел ни один фонарь. Только далекая лампочка в каком-то окне, неподалеку от стены. Дежурный свет или комната стража? Нужно было бы идти к себе и, позанимавшись по учебникам, ложиться спать, но любопытство повело меня к краю этого уровня высоты, с которого открывался вид на нижние. Удивительная тишина стояла во всём монастыре, и только отдаленное журчание воды, такое мелодичное, что по одному звуку представлялась её кристальность, мягко звенело со стороны возвышающейся Каясан. Днём я его не слышала, несмотря на цельный покой, царящий тут, но, недаром говорится, что ночью даже природа засыпает, а когда она спит, то можно услышать вкрадчивое дыхание неба — так когда-то говорила моя бабушка. Я подошла к перегородке и, несмотря на то, что чернота поглотила все раскинувшиеся дорожки и площадки, сровняв по темноте с обрывом вдалеке, я почувствовала шевеление людей внизу. Но никаких подробностей разобрать было невозможно. Спуститься на одну лестницу и приглядеться? Я отправилась было к ней, но вдруг столкнулась с Хенсоком.

— Не стоит, — выставил он руку передо мной, всё ещё улыбаясь.

— Я заварила чай, как вы и просили. Он остывает, — поклонилась я, отчитываясь.

— Горячие напитки, как и горячительные, вредны для желудка и характера, — доверительно изрек настоятель.

— Они что, занимаются в полной темноте? — не выдержала я, не пытаясь больше тонко намекать, что надо бы позвать ребят на чаепитие, чтобы поболтать, отдохнуть и прийти в состояние нирваны перед сном.

— Да, это важная часть обучения в Тигрином логе, — Хенсок развернулся к перилам и встал рядом со мной. Я, конечно, вернулась в прежнее положение, но лучше видеть не стала. Ощущение, что тех, внизу, накрыли черным колпаком. А он-то, старик, будто в телевизор глядел. — Хищники видят ночью, как и днем. Настоящий воин — хищник. Он должен различить врага везде, всегда, а вот враг его видеть не должен. Мальчикам необходимо познать в совершенстве бой в ночи, погружаться во тьму, чтобы подружиться с ней, изучить её и приноровиться к ней. Кроме того, глаза их станут более зрячими…

— Разве это не глупо? — пожала я плечами, развивая мысль: — Я прочла, что раньше вот таких «тигров» призывал король для защиты государства, но если сейчас нет войн и они тут навечно — для чего это всё?

— Нет ничего более постоянного, чем временное. Нет ничего более проходящего, чем вечное, — Хенсок, мне показалось, был в очень хорошем расположении духа. Впрочем, в плохом я его пока не видела. — Войны были и есть всегда, как всегда было и будет добро и зло. Войны, пускай невидимые, идут повсюду.

— Невидимые войны? — опустила я брови, нагнав морщин на переносицу. Либо он слишком мудр, либо я тупа. Рассматривается одновременная верность обоих вариантов.

— Хо, тебе надо выспаться, потому что завтра день будет более тяжелым, ведь работать придется с самого утра, — посоветовал Хенсок, не придав значения моему вопросительному возгласу.

— Да, вы правы… — я не уставала кланяться при каждой встречи с ним и прощании и, уже дошагав до лестницы вверх, оглянулась. — А сколько здесь лет живет Лео?

— Одиннадцать. Он приехал сюда из другого монастыря совсем юным подростком.

— То есть, он не знает другой жизни, кроме подобной? И это ведь псевдоним, верно?

— Никто не имеет права лезть в жизнь брата, которая была у него до ухода в монастырь, — посуровел Хенсок, отбив желание спрашивать о чем-то ещё. — Прошлое стерто, и не все любят его. Кто-то приходит сам, отрекаясь от прежнего. Добрых снов, Хо!

— Доброй ночи, учитель Хенсок! — пожелала я тоже и, задумчивая, побрела к себе. Я пережила первый, неполный день в Тигрином логе, и это уже было за гранью моих возможностей. Так я думала раньше. Но это случилось! Меня не разоблачили, никто не распознал во мне девушки. Видно, мои угловатость и неотесанность замечательно прятали половые признаки, так что никто из парней не задал и вопроса. Да и откуда бы им быть такими опытными, чтобы сразу догадываться? В самом деле, были ли среди них опытные? Осталась ли у кого-то за стеной девушка, любовь, интересная история? Я вспомнила, что Джей-Хоуп не дорассказал о том, почему мог не приходить сюда. Завтра обязательно попрошу о продолжении.

Горный будильник ввёл меня в прострацию не во время пробуждения, а минуты две спустя, после осмысления, что я услышала. Кукареканье петуха. Осознав присутствие неподалёку деревенской атрибутики, я села и потерла глаза. В окно уже заворачивало, паркуя не разогретые лучи, солнце. Сколько же времени? Телефон у меня забрали, наручных часов не было. Оставалось надеяться, что я не проспала, а потому поспешила подняться и одеться. На выходе из своей кельи я увидела идущего в сторону грубого бельведера, служившего проходом к лестнице, Хенсока. Заметив меня, он остановился и стал ждать. Я спустилась до него и пожелала доброго дня.

— Я рад, Хо, что ты реагируешь на позывные природы. А я уж было хотел будить тебя.

— Значит, я вовремя? А вы давно поднялись? — У меня закралась мысль, что он вообще не ложился. Кто его знает, этого прожженного воина и отшельника?

— Нет, тоже только что. Я всю жизнь сплю не больше четырех-пяти часов, мне хватает, — улыбнувшись, он пошагал в том же направлении, куда и мне надо было. — У нас здесь небольшое хозяйство… козы, две коровы. Птицы. За ними ухаживаю исключительно я, а для этого надо жить по их ритму.

— Вы сами?!

— А кому же ещё? — настоятель добродушно хохотнул. — Не думаешь же ты, что существует какая-то надменность или недостойность для монахов? А я ведь тоже всего лишь монах, пусть и получивший какие-то степени и заслуги. Нет, всю работу необходимо делать самому, ведь без труда человек впадает в леность и болеет душой и телом, — мы шли ниже и ниже, от пласта к пласту, пока не остановились на распутье, где мне было направо, к кухне, а Хенсоку налево, к живности, которую следовало накормить и оприходовать. — Жаль, что ты пришёл к нам осенью, когда предстоит лишь собирать урожай. Летом и весной было очень тяжело управляться вчетвером с нашим садом и посадками, как мы мечтали о помощнике! — Я возликовала, что не притащилась сюда парой месяцев раньше. Собирать не так уж накладно, в отличие от прополки, обкапывания, полива и кто знает чего ещё! — Ну, ступай!

Я поморосила к очагу, как настоящая женщина, исполняющая своё предназначение и, подумав об этом, одернула себя. Я мужик! Лучшие повара — мужчины, поэтому я и готовлю. Застав меня в разгар творческого экстаза — я варила пустую овсяную кашу на воде, как и положено, сама грызя яблоко, — вошёл Лео с ведром парного молока. Памятуя о том, что он способен рефлексировать, я перестала хрустеть и улыбнулась ему. Он тут же стал смотреть в какие угодно стороны, кроме моей, пока не подошёл и не положил на стол очередную записку. Я как-то с первого раза усвоила, что он не только не болтун, но и не графоман, так что всего лишь работает голубем любви — между мной и учителем Хенсоком. Прелесть. Я развернула бумажку и ознакомилась с очередными инструкциями: молоко для изготовления творога, парням не давать, если хочу — могу полакомиться сама, а так же лук с чесноком в пищу не совать — негативно влияет на дух, сии амариллисовые* про запас, для лекарств и настоек, если вдруг что. Постскриптумом рецепт цампы — ячменного подобия хлеба (так вот, чем я вчера давилась?). Пеки, учись, развлекайся! В самом деле, вчерашнее предупреждение было не лишним. Сегодня я, как белка в колесе, свалюсь от усталости ещё до обеда.