Джетти Вудрафф - Черный Дождь

— Что случилось? – Спросил мистер Коуст.

— Я раньше никогда не летала на самолетах.

— Шутишь? Я думал в наши дни каждый летал на самолете хотя бы раз, независимо от возраста.

— Но не я. Я никогда не уезжала из этого города.

— Никогда?

Мой речевой фильтр перестал работать в согласии с фильтром в голове. – Нет…Ой, черт.

— Ага, черт. Итак, Флорида, а? Пошли, — сказал мистер Коуст, ведя меня обратно к выходу. Я не могла вернуться обратно тем же путем. Тот мост разрушился еще до того, как я покинула больницу. Тот мост рушился, пока я держала руку своей матери и плакала, всего несколько часов назад. Он распался на множество маленьких кусочков, когда грудь моей матери поднималась все медленнее, вплоть до последнего вдоха. Я проглотила слезы и взмолилась.

— Хорошо, я солгала об этом. И что? Вы все равно туда едете, по крайней мере позвольте мне доехать с Вами. Пожалуйста?

— И зачем мне это? Возможно ты только что ограбила банк или что-то в этом роде. Я не верю ни единому слову, вылетающему из твоего рта, и я не хочу, чтобы ты влияла на мою дочь, — завопил он, повышая голос. Он прошелся по моему телу взглядом, полным отвращения. Да пошел он. Мне не нужна его снисходительная эгоистичная задница. Мне нужно, чтобы меня подвезли. И это все.

— Послушайте, мистер Коуст.

— Перестань называть меня так, я не такой старый.

— Я не плохой человек, клянусь. Я просто девушка, от которой отвернулась удача, и я умоляю Вас хотя бы просто подвезти меня до Нью Йорка, — попросила я, тихим, умоляющим тоном. Я увидела, что он сдался по расслабившемуся выражению.

— Больше никакой лжи. И лучше бы тебе не быть замешанной в каких-либо неприятностях.

— Клянусь Богом, никаких неприятностей.

Фу. Пронесло. Я тоже расслабилась и села на кожаный диван. Ух ты! Это безумие.

— Вы выглядите слишком молодым, чтобы быть генеральным директором чего-либо. – Спросила я, выглядывая в иллюминатор.

— Владелец и сам достаточно молод. Сорок лет?

— Да, этот парень ненормальный. Кто меняет свое имя на то, которым называется его бизнес?

— Миллионеры как Зазен. Ты его знаешь?

— Лично нет. Он разрушил благотворительную столовую. Я видела его в новостях.

— Он ничего не разрушил. Он отреставрировал старое здание.

— Да без разницы.

— Да что ты вообще знаешь? Зазен самый умный человек, которого я знаю. Он взял одно старое здание в центре города и превратил его в компанию на миллион долларов, когда ему еще не было и сорока.

— А как Вы получили эту должность? – Спросила я больше для себя, чем для него. Возможно я пару раз вышла за рамки, но он отвечал, и он уже достаточно хорошо понимал, как работает моя система фильтрации. Никак.

— Я много работал, чтобы попасть туда. К тому же я знаю владельца. Это помогает, — ответил Блейк, наливая нам обоим вино. Еще одно впервые. Единственный алкогольный напиток, который я когда-либо пробовала, это отвратительное теплое пиво моей мамы однажды ночью. Я не была, как вы бы назвали слишком оберегаемой, просто я была занята. Я понимала все, что происходило на улицах, но это не значит, что я тоже этим занималась. Моя мама находила для нас занятия, а потом я была занята ее болезнью. У меня никогда не было возможности быть такой, как большинство девочек подростков.

— Итак, расскажите мне о Лондон, — попросила я, вцепившись в кресло, когда самолет мчался все быстрее и быстрее по взлетной полосе. О, черт. О, черт. О, черт.

— Зачем? Я только что сказал тебе, что не нуждаюсь в тебе.

— Аааа, он и должен так шуметь? – Спросила я. Возможно я увижу свою маму раньше, чем предполагала.

— Расслабься. Мы не разобьемся.

— Обещаете? – Умоляюще спросила я, уставившись на удалявшуюся все дальше и дальше землю. Вскоре я уже не могла разглядеть город. Подумав о том, что я оставила ее, мое сердце накрыла внезапная волна вины. Я была в крутом самолете, а она в морге. И приз дочь года вручается кому, мне?

— Да, обещаю, — засмеялся он.

Я очень старалась не думать о моей матери, я сказала себе, что это больше не она. Что от нее ничего не осталось кроме разлагающегося тела. У нее больше ничего не болело, и это больше была не она. Моя мама была ангелом в прекрасном месте, в котором она наконец-то стала свободной. – Вы собирались рассказать мне о Лондон? – упрашивала я.

— Нет, не собирался. Я тебя уже уволил.

— Нет, не уволили. Вы знаете, так же точно, как сейчас летите в небе, что я Вам нужна, возможно даже больше, чем Вы мне.

— Сомневаюсь. Нью Йорк не место для хорошеньких бездомных девушек. Тебе не надо будет беспокоиться, как прожить на улице. Какой-нибудь злодей мигом воспользуется тобой для извращенных удовольствий. Могу поспорить, ты сможешь заработать кучу денег какому-нибудь стильному сутенеру.

— Я справлюсь. Скорее ад замерзнет, чем я когда-либо буду отсасывать за деньги. Черт. То есть, блин. Извините, — повторила я. Черт побери, Микки, соберись.

Блейк рывком открыл газету и уставился на меня поверх нее. Давай, Микки. Не вздумай все испортить. Я особо не рассчитывала найти безопасное место для ночлега в чужом городе, в котором проживали восемь миллионов человек.

— Лондон нет еще и трех лет. Так что не о чем особо рассказывать.

— Сколько часов в неделю Вы работаете?

— Восемьдесят, девяносто, зависит от обстоятельств. Мне нужен кто-то, кто мог бы находится с ней двадцать четыре часа. Семь дней в неделю. Я никогда не знаю, когда или где я буду. Моя помощница замечательно справляется, поддерживая меня в рамках моего расписания, составляемого примерно на две недели. Так что тебе придется подстраиваться под меня, если понадобятся день или два выходных. Я не подстраиваюсь под тебя. – Заверил он меня поверх газеты.

Да! Сказала я, победоносно махнув кулаком в уме. Я знала, что нужна ему больше, чем он мне.

— Все что у меня есть, это время. – Улыбнулась я ему победно. – И как долго Вы работаете по столько часов?

— С колледжа.

— Это было?

— Шесть лет назад.

— Итак, Вы говорите мне, что не знаете, что любит Ваш ребенок, потому что в действительности почти не проводите с ней время, правильно?

— Мне не нужны советы, как заботиться о своей дочери. Нам стоит установить несколько основных правил. Если продержишься следующие три дня, я составлю договор.

— Как угодно, — я пожала плечами. Я просто констатировала факты. Парень ничего не знал о своей дочери, потому что его никогда не было рядом. Насколько трудно это будет? Я смогу справиться с одним ребенком.