Маргарет Макхейзер - Почти что сломанная жизнь

Не осуждая.

- Когда?

- Три года назад. Этот день изменил всю мою жизнь. Он также стал днем, когда моя жизнь перестала быть нормальной.

- Норма - понятие субъективное, Эйлин. Для всех оно разное, - говорит он, продолжая смотреть на меня.

- Хотите начать записывать? - Спрашиваю я, медля, пытаясь избежать перечисления полных ужаса подробностей, которые, как я знаю, мне придется рассказать ему.

- Если вы хотите, чтобы я вел записи, я могу, но сам я на данном этапе предпочитаю слушать.

Я просто киваю и ставлю свою чашку кофе на кухонный стол. Не говоря ни слова, я поднимаюсь и пересаживаюсь на место, где я провожу большинство своих дней. Я залажу на кухонную столешницу, смотрю на улицу, на мир, быть частью которого я не могу.

Облака сегодня опять темные, глубоко серые, будто обещают пролиться сильным дождем. Они собираются вместе и зловеще нависают над моим домом, предрекая свою власть.

Неужели эти тяжелые штормовые облака означают предзнаменование о том, что моя жизнь измениться после сегодняшнего дня? Или они предупреждают меня о том, чтобы я держала свой рот на замке? Говорят мне, чтобы я даже не пыталась прорваться сквозь это существование и попробовать новую жизнь? Я не могу думать об этом сейчас. Доминик ждет.

- Тот день был другой. Когда я проснулась и включила радио, в новостях говорили о Трише Маккензи, молоденькой девочке-старшекласснице, пропавшей по дороге из школы домой, и о том, как было обнаружено ее тело, - я продолжаю смотреть на мрачные темные облака за окном.

- Я работала в магазине в торговом центре. В тот день девушка, которая обычно со мной работала, позвонила и сказала, что заболела и не может прийти. Это было как раз в то время, когда весь город был за двадцать четыре часа сражен повальным вирусом.

Если бы я только заболела в тот день.

- Я позвонила своему боссу сказать ему о том, что придется работать одной и попросить помощь, но в других его магазинах было то же самое. - Делаю глоток своего кофе, и мои глаза наполняются слезами.

- Я была так занята, но меня все время преследовало досадное чувство, что вот-вот случится что-то плохое. Оно было там весь день, сосало под ложечкой. Я просто знала, грядет что-то ужасное. Оглядываясь назад, я понимаю, что мне следовало запереть магазин и никого не пускать внутрь.

Не уверена, что Доминик слушает. Я не смотрю на него. Я настолько сосредоточена на воспоминаниях и попытке найти слова о случившемся, что даже не могу посмотреть.

- Я была очень занята прибывшими стеллажами с новой одеждой, магазин все время был полон посетителей. Поэтому, когда в середине дня мне позвонил директор, чтобы сказать, что он очень занят и не сможет приехать в магазин раньше четырех, я подумала, что раз я уже проработала одна половину рабочего дня, то оставшиеся несколько часов меня не убьют.

Первые большущие капли дождя по пути к земле ударяют в окно, пугая меня, и тихо скатываются вниз к подоконнику.

- Около половины четвертого в магазин зашел парень, спрашивая о платье, которое его девушка видела в другом нашем магазине, но там не оказалось ее размера. Теперь я знаю, что это была всего лишь уловка, чтобы заманить меня внутрь, подальше от входной двери в магазин, чтобы никто не заметил меня сопротивляющуюся или не услышал мои крики. Какой же я была дурой? Почему я поверила, что его девушка послала его за платьем? Почему она сама не захотела прийти примерить платье? Вероятно, потому что вообще никакой девушки не было, и все это было придумано, чтобы подобраться ко мне.

Я запускаю дрожащие руки в свои длинные, безжизненные волосы, и вытираю слезу катящуюся по вниз щеке.

- Я пошла в подсобку поискать то платье на стеллажах с новой одеждой. Видимо, остальные поджидали поблизости, потому что я не была… - Слезы уже ручьем падают вниз, и мое тело вспоминает. Каждый звук, запах, каждую маленькую деталь.

Свист воздуха, когда рука быстро закрыла мне рот.

Сладкий запах, пропитанной хлороформом тряпки, которую они крепко прижали мне к лицу.

Большое, твердое тело, крепко прижимающее меня к себе, его руки полностью обездвижили меня.

Глубокий смех другого мужчины, стоящего на расстоянии в несколько футах, смотрящего на других и радостно подбадривающего их.

Помню, как всем своим существом знала, что мне не выжить.

То, как мой мозг отключился и сдался.

То, как мой рассудок отключился, потому что знал, что меня несут умирать.

- Я была недостаточно умна, чтобы распознать, что это была уловка. Они хотели меня, и они знали, что делали.

Глядя на грозные облака, я вижу их сквозь кричащие на меня голоса. Они не желают, чтобы я рассказывала Доминику свою историю. Они свирепо ревут, и вспышки молний, словно предупреждают меня закрыть рот и держать правду спрятанной внутри.

- Очнулась я с привязанными над моей головой руками и широко расставленными ногами, которые тоже были к чему-то привязаны. Мои глаза были такими опухшими, почти полностью закрывшимися, поэтому я не могла их видеть, но могла слышать их. Могла чувствовать все, что они со мной делали.

Вспышки молний яростно рассекают небо.

- Они трахали меня, разрывая.

Яростный раскат грома проносится по всему дому.

- Мое тело отключалось.

Хлопок - еще одно громовое предупреждение.

- Они по очереди менялись, трахая меня и испражняясь на меня.

Треск - яркая, чистая молния.

- Они резали меня.

Мои слезы не кончаются.

- Использовали всю.

Все мое тело непроизвольно дрожит.

- Они смеялись.

«Заткни уже эту суку, Мик».

- Они сломали меня.

Сердце колотится.

- Им следовало убить меня.

Я чувствую, как мой кофе просится наружу.

- Жаль, что я не умерла.

Хлопок.

Треск.

Бум.

Треск.

Теперь дождь льет как из ведра, тучи кричат на меня. Раскаты грома грохочут теперь чаще, и небо освещается электричеством. Жестокость снаружи напоминает мне об их насилии надо мной.

- К черту все! - ору я бушующему дню.

- К черту!

Спрыгнув со столешницы, я бегу к черному ходу.

Отключаю сигнализацию и уверенно отпираю дверь.

Я, черт возьми, не мешкаю. Не могу остановиться. Этот шторм хочет моей смерти.

Я выбегаю на задний двор и стою с широко раскинутыми руками.

- Идите к черту! - Ору я тучам. Им нужна я? Они меня получат. - Я здесь! Берите меня. Забирайте. Убейте меня, как в тот день вы и хотели.

Я чувствую приближающегося Доминика.

- Я вас ненавижу, - кричу я. - Возьмите меня, к чертовой матери. - Мои слезы смешались с холодным, злым дождем, колотящим мое тело.

- Я больше не могу выносить это. Меня уже достаточно наказали. - Я падаю на колени и, вцепившись в свои волосы, тяну их, пытаясь почувствовать хоть что-то помимо горя.

- Мне следовало умереть! - Кричу я монстрам на небе.