Юлия Кузьминых - Безудержная страсть

– А что же было потом? Как вы помирились?

Не заметив ее внутреннего противоборства, сероглазый брюнет протяжно вздохнул, вновь окунаясь в далекие воспоминания.

– Однажды отца навестил его дальний друг Роберт, приехавший к нему из Швейцарии. С ним был его сын – мой ровесник. Мне только исполнилось восемь, но я уже прекрасно понимал, что значит ревностно смотреть на других сыновей, чьи отцы открыто гордились своими отпрысками. Мой отец же как и всегда меня не замечал. Когда Роберт уезжал обратно, он пригласил отца к себе на охоту. Отец с охотой принял это предложение, но тут взгляд друга внезапно упал на меня, и он тут же предложил взять меня с собой, чтобы его сыну было не так скучно. Нехотя мой отец все же согласился. Итак, мы поехали в Швейцарию – молчаливый отец, чей взгляд всегда становился чернее тучи, стоило ему только посмотреть в мою сторону и я, детская душа которого уже изрядно ненавидела его за это. Охота была всего лишь очередным мужским развлечением. Нас было шестеро: четверо взрослых мужчин и двое восьмилетних детей. А ещё много собак. Мы слонялись по лесу уже не один час, заглядывая в самые непроходимые дебри, чтобы выманить из своих скрытных убежищ диких кабанов. Собаки метались из стороны в сторону. Наконец одна из них учуяла след и повела за собой всех остальных. Я не помню, как именно оказался один посреди широкой поляны. Разгоряченные скорой добычей охотники скрылись в плотной растительности деревьев, и я не знал, куда идти. Выбрав наугад дальнейшее направление, я пошел веред, выходя на небольшую лужайку. Внезапно позади послышалось грозное урчание и скрежет земли, разрываемой копытом животного. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что сзади стоит разъяренный кабан, который вот-вот бросится на меня. Я приготовился к самому худшему. Прикрыв глаза, я ждал атаки дикого зверя. И вот кабан побежал. Я слышал грохот его копыт по влажной земле и знал, что он уже совсем близко – всего лишь в нескольких шагах от моей смерти. – Мануэль на мгновение остановился, чтобы перевести дыхание. – Внезапно в воздухе прогремел выстрел. Должно быть, отец каким-то образом заметил мое отсутствие и пошел назад. К счастью он пришел вовремя. Он убил кабана всего одним патроном. Это был меткий выстрел, но тогда я не оценил этого. Открыв глаза, я изумленно посмотрел на него. Я ожидал увидеть кого угодно, но только не его. Я стоял там и не мог поверить, что это он. И все же, встретившись с его взглядом, меня словно пронзило молнией. В этом взгляде было все то, о чем я и мечтать не смел: боль, обида, испуг, сожаление и любовь. Огромная любовь. Такой, которой я никогда в нем не видел. После всего этого, я не мог оставаться со своим отчуждением, подпитанным лишь своей слепой ненавистью за его прошлые поступки. Прошлое вмиг отступило. Осталось лишь настоящее, в котором мой отец только что спас жизнь своему ребенку – мою жизнь… – Сделав глубокий вздох, брюнет вновь на секунду прервался и лицо его озарилось приятной улыбкой. – Не договариваясь, мы бросились друг к другу. Тогда впервые я увидел слезы на лице отца. Это были слезы сожаления за свои прошлые проступки. С тех пор наши отношения в корень изменились. Мы оба нашли в себе силы простить друг друга, о чем никогда не сожалели. Мы создали с ним наш маленький мир любви и гармонии, в котором мы всегда были вместе… так было вплоть до прошлого лета, когда мой отец умер от рака. Но даже тогда он был счастлив, так как уходил от любящего сына к своей любимой жене…

Наконец, мужчина закончил повествование, и вновь взяв со столика свой полупустой фужер, залпом осушил его до дна.

Выслушав столь душещипательную историю, Шеннон непроизвольно углубилась в себя. Она была рада, что отношения отца и сына так хорошо закончились, но все же никак не могла поставить себя на место Мануэля. Она бы не простила. Уличная жизнь сделала из нее грубую, жесткую, беспощадную женщину, которая привыкла отвечать по справедливости, следуя лишь одному простому принципу: «Как вы со мной – так и я с вами!«. Хотя, отец Мануэля все же не вышвырнул сына на произвол судьбы. Мануэль вырос в богатом доме, он не голодал, ему не приходилась воровать, ради куска хлеба.

Что не говори – их судьбы слишком разные, хоть у каждого из них они были и не самыми сахарными в детстве.

– Я рада, что вы помирились. – Вслух произнесла она, взяв в руки свой фужер. Отпив пару больших глотков, которые немедля обожгли ее горло, она сокрушенно договорила. – Но наши отцы слишком разные. Ты любил своего, а я – ненавижу, и так будет всегда.

– Но если…

Не желая и дальше продолжать их бессмысленные распри, Шеннон мгновенно приподняла ладонь вверх и угрюмо покачала головой.

– Никаких «если». Не хочу думать и говорить о нем дальше, испортив остатки этого вечера. Прошу, давай закроем тему.

Понимая, что спорить бесполезно, Мануэль вынужденно отступил и медленно кивнул головой. Ожидая того, что за его откровенность, Шеннон расплатится с ним той же монетой, он и не думал, что ее ледяную броню не возможно будет растопить даже сейчас. Но упрямство Шеннон было сравнимо разве что с его собственным. Поэтому, не желая отступать, темноволосый мужчина вновь перевел тему беседы в удобную для него позицию.

– Хорошо. Тогда давай рассмотрим план «Б».

– План «Б»? – Выгнув правую бровь, заинтригованно переспросила девушка. – И в чем же он заключается?

Смело взглянув в ее лицо, Мануэль четко выговорил:

– В том, чтобы объяснить Леонардо Пасквитти твое материальное положение и надавить на его жалость.

Едва не поперхнувшись выпитым вином, девушка громко закашлялась.

Нет, он что – издевается? Она же попросила прекратить эту тему! Однако тут же сообразив, что ее отец и синьор Пасквитти для Мануэля – это два абсолютно разных человека, все же покорно опустила голову и глубоко вздохнула.

И почему ее раньше не предупредили, что сегодняшний вечер в этой стране посвящен ненавистным отцам?

– У Леонардо Пасквитти нет жалости. – Едва сдерживая нотки праведного гнева, тихо выпалила она. – Я проработала у него целый день и поверь, знаю, о чем говорю.

– Да, неужели? – Казалось, искренне удивился собеседник. – Это странно, потому что за те долгие годы, что мы с ним знакомы, он показался мне вполне дружелюбным и понимающим человеком.

– Вот именно, тебе «показалось». – Все ещё не решаясь поднять голову, чтобы Мануэль не заметил полыхающего яростного пламени в потемневших глазах, сквозь зубы прошипела она.

– Не думаю. – Спокойно подложил брюнет. – Леонардо Пасквитти всегда отличался своим чувством справедливости и чести. Недаром он столько лет провел в сенате.

Не сдержавшись от изумления, глаза брюнетки слегка расширились и недоуменно уставились на спокойное лицо собеседника.