Valery Angulys - Последний дубль

— Из них только двенадцать официально подтверждены.

— Остальные тоже признаю, хоть сейчас.

— Ты убил Веронику.

— Нет.

— Ты патологический лжец.

— Я ее не убивал. Ты сама это понимаешь. Я люблю развлечься. Там подделка. Не оригинал.

Четыре — к барьеру.

Выстрел прямо в цель.

Пять.

— Я расскажу о своих преступлениях. Мне нечего скрывать.

— Неужели?

— Пиши.

Пять — хочу размазать тебя.

Скупые детали, сухие описания.

Жертва за жертвой, в хронологическом порядке.

Шесть.

— Полегчало? Ты удовлетворена?

— Посмотрим, необходимо все проверить.

— Все?

— Все твои сто девятнадцать убийств.

— Почему ты думаешь, что это все?

— А сколько их?

— У Жени или у меня?

— У вас обоих.

— Так сразу и не посчитаешь.

— Бред, ты не…

— Я больше не могу сдерживаться.

Лязг наручников. Рывок вперед.

Он тянется к ней, но не достает.

— Я хочу вгрызаться в твое горло. Зубами. Я хочу рвать тебя. Пить. Я хочу снова почуять твой вкус. Нутром. Я хочу тебя на своем языке.

Мечтательный вздох.

Она нервно закашливается и после паузы бросает:

— Надеюсь, у нас вернут смертную казнь.

Шесть — даже не подозреваешь, что у меня есть.

Козырный туз в рукаве.

Семь.

— Я бы не стал убивать Веронику. Она слишком дорога для тебя. Близкая подруга.

— Ты меня даже не знал тогда! Что за ерунда?

— Женю наняли. Из-за компромата.

— Откуда бы у нее взялся компромат? На кого? На Артура?

— На его семью, на кого угодно. Не знаю. Это они собирались ее устранить. Но кто поймет, чью еще дорогу она перешла.

— Чушь, полный идиотизм.

— Я к ней не прикасался.

— А твой нож? Твое чокнутое альтер эго?

— Я не виновен.

— Серьезно?

— Это сделал оборотень.

— Оборотень? Супер. Чудненько. Почему не вампир? Не черный маг?

— Я не сразу понял, в чем дело. Я видел тело. Но потом все встало на свои места. Мне показали фотографии. Один удар забрал ее жизнь, а остальные — маскировка.

— Я должна поверить?

— Это просто прикрытие. В ранениях нет неуверенности, свойственной новичкам. В них также нет ни жажды познания, ни исследовательского интереса. В них нет и моей страсти. В них нет ничего. Пусто. Никакого удовольствия.

— У нас появился новый подозреваемый. Крутой ход.

— Я советую тебе проявлять осторожность. Если выйдешь на его след, то беды не миновать. Он не чувствует ничего, он тебя не пожалеет.

— «Его» — нет.

— Я бы хотел начать сначала. С чистого листа. Я бы убивал только плохих людей.

— Ты… ты…

— Ради тебя. Я бы смог. Я смотрел такой сериал.

— Обалдеть.

— Я не шучу.

— Я ухожу.

— Мы скоро встретимся с тобой.

— Нет, ни хрена подобного.

— Вот увидишь, я держу обещания.

Звук резко отодвигаемого стула.

— Ничего не скажешь на прощание? Даже не поцелуешь?

— Сдохни.

— Для тебя? С радостью.

Семь — падает занавес.

Спектакль обрывается.

Отыграли, расходимся.

Я слушаю запись. Опять и опять, безостановочно. Я понимаю, что иного пути не существует. Не сегодня, так завтра. Выбор очевиден.

Я закрываю глаза.

Я не хочу ничего видеть.

Нет. Иначе.

Я не хочу видеть мир.

Без нее.

Но разве есть другой выход?

Я понимаю все отчетливо. С первого раза. Как с Вероникой. Я осознаю грядущую неизбежность.

Этот гад заронил зерно сомнения на благодатную почву.

Слава начнет копать. Убийство Ники и раньше для нее выбивалось. А теперь возник повод прояснить обстоятельства.

Хотя… как она догадается? Компромат уничтожен, свидетелей нет.

Я понимаю, что это глупо, но я надеюсь. И буду надеяться до последнего. Это так по-человечески.

А он сдохнет.

Надо было давно его нейтрализовать. Принять превентивные меры.

Я найду способ поквитаться.

***

Очередное солнечное утро, стерильно-идеальное.

Выходной день. Мы на кухне. Завтракаем.

— Что ты сделал с игрушкой? — спрашивает она.

— С какой игрушкой? — демонстрирую легкое недоумение.

— С тем плюшевым мишкой, — поджимает губы. — Помнишь? Ника купила подарок.

— Я отдал его брату, — отвечаю ровно.

— Блин, странно, — хмурится. — День рождения Артура зимой. Я недавно выяснила.

Выжидаю молча.

— Понимаешь, я все чаще возвращаюсь к этому моменту.

Она вздыхает.

— Я о компромате.

Массирует виски.

— Просто такое совпадение. Маньяк опять сообщает про тот заказ, мол, Артур собирался убить Нику. А потом… сердечный приступ. Ну как ублюдок мог умереть от сердечного приступа?

— Видимо, здоровье подкачало.

— Но он умер сразу после допроса. Почти сразу. На следующий день.

— Случайность.

Действительно случайность.

Я не успел до него добраться.

— Очень подозрительно, — качает головой. — Что, если он говорил правду? Что, если убийца Вероники до сих пор на свободе? Он признался в ста девятнадцати убийствах. Так зачем отрицать причастность к данному преступлению.

— Он хотел тебя зацепить, и ему удалось, — констатирую факт.

— Да, но вдруг там реально был компромат? Давай проверим. Давай поедем и посмотрим.

— Собираешься разрезать игрушку? Что можно скрыть в том медведе?

— Карту памяти. Флешку. Я не знаю. Сама мысль сводит с ума. Понимаю, жесть. Только это реально не дает мне покоя.

— Хорошо, — киваю. — Я приму душ и отправимся.

Поднимаюсь, направляюсь в ванную комнату. Открываю горячую воду, затыкаю сливное отверстие. Склоняюсь над раковиной.

Я могу купить похожего медведя. Или даже подобрать идентичного. Я могу наплести брату всякой чепухи. После гибели Ники он пьет не просыхая, едва соображает. Будет легко представить все так, будто игрушка потерялась. Пропала.

Я много чего могу.

Но кого я пытаюсь обмануть?

Я смотрю прямо в свое отражение.

Существует только один способ все исправить. Раз и навсегда. Вернуть прежний порядок вещей.

Я не хочу.

Но я должен вернуть контроль.

Видит бог, я пытался держаться от нее подальше. Я предоставил шефу разгромную характеристику, уверял, Святослава не годится для работы в прокуратуре. Однако ее родители дали взятку, и шеф наплевал на мое мнение.

Я не могу позволить себе такую слабость.

Я обязан ее устранить.

Сейчас.

Я продумал план до мелочей. Никто ничего не заподозрит. Все будет выглядеть вполне логично. Закономерный исход.

Я улыбаюсь и ощущаю некоторое облегчение. Эмоциональный морок рассеивается, постепенно покидает мысли.

Нет худа без добра.

Я открою свою душу. Или что там у меня внутри?

Я отпускаю любимую женщину. К свету.

Дубль 6. Слава

— Я всегда любил тебя.

— Всегда и никогда.

«Город грехов»

Я действительно обезумела, превратилась в истеричку. Не удается спокойно сомкнуть глаза, забыться. Постоянно вижу его.