Ольга Дервиш - Положительная нота

Речинский встал и, выключив большой свет, направился наверх.

Глава 46 Вверх-вниз-вверх

Стук в дверь не был для Ксюши неожиданным. Что-то такое она предполагала, разве что, странно, что он постучал, а не открыл с ноги. Она не ответила.

Стук повторился, и ручка повернулась, но… попытка не удалась. Да. Она подготовилась и заперлась!

– Что ты хочешь, – отозвалась на этот раз она.

– Я замерз… – послышалось почти жалобно из-за дверей.

– Оденься!

– Моя одежда осталась у тебя в комнате.

Ксю нецензурно выругалась и поднялась с кровати. Парень за дверью не выглядел замерзшим, вполне себе бодр.

– Ты специально, да? – она подбоченилась, не уступая места в проеме, чтобы он не вошел.

– Оставил одежду? Нет. Пришел? Может быть. Ксюш… ну что мы как дети малые?

– Илья! Ты обещал ночевать в гостиной!

– Может, пересмотрим?

– Нет!

– Ну, мы же уже спали вместе. И не только спали…

– Вот именно! А теперь я…

Вот блин! Она чуть не проговорилась!

– Что? Беременна?

Заметил…

– Нет. Просто… Забирай одежду и вали!

Но Речинский не собирался уступать. Он посильнее толкнул дверь, беря Ксю за руку, чтобы отодвинуть, вошел и захлопнул за собой створку.

– Ты обнаглел!

– Ага! Я всегда такой.

Парень подошел к кровати, отвернулся от нее, сбросил полотенце, сверкнув голым задом, и забрался под одеяло. Послышался блаженный вздох. Ксю оторопело пронаблюдала всё это и решила:

– Тогда внизу посплю я!

– Ты опять споришь… – он отвернулся и еще плотнее укутался в одеяло. – Иди. Но там холодно. Я приду попозже, погрею.

– Кобель!

– Не заставляй проводить аналогии…

– Почему я должна мерзнуть из-за твоей наглости?

– Не мерзни. Иди сюда. – Помолчал. – Да не буду я тебя трогать! – он сел и хлопнул руками по одеялу. – Я же не насильник! Не валяй дурочку, ложись и спи. Что ты строишь из себя тут…

Ксю не знала, что на такое сказать. Он ее одновременно оскорблял и соблазнял. Только он так умеет!

– Лучше бы ты уехал работать! – она шагнула в сторону кровати.

– Завтра наработаюсь, не переживай, – снова лег и отвернулся он.

– Ты работаешь в новогоднюю ночь?

– Да. Без вариантов.

– А как же праздник?

– С такой работой праздников не бывает.

Ксю, подумав, не стоит ли достать еще одно одеяло, все-таки решилась и легла. Если что, потом встанет. А это большое, двуспальное. Может и обойдется. Да и теплее, действительно под одним. Она нерешительно положила голову на подушку с другого края и прикрылась уголком. Выключила свет на прикроватной тумбочке и закрыла глаза. Парень молчал, видимо, он тоже устал разговаривать и вообще. Может, ему, и правда, там холодно было?

Тут она вспомнила, что ему не просто было холодно. Он был без одежды. И таким лег в ее постель! Вот черт!

Ксю подорвалась, словно ужаленная, и встала с кровати.

– В чем дело? – послышалось лениво с другой стороны кровати.

– Ты голый.

– Ну… давай и ты раздевайся, чтобы уравняться.

– Может, лучше ты оденешься?

– Мне и так хорошо. Не дрейфь! Я уже говорил, что не насильник.

– Илья! – Обреченно вскрикнула Ксю.

Тут Речинский откинул одеяло и, как был, встал с кровати. В комнате хоть и было темно, но глаза уже привыкли, и некоторые детали можно было различить в свете уличных фонарей. Парень нашел кучу со своей одеждой около трельяжа, выудил из нее предмет нижнего белья, надел, подошел к шарахнувшейся, было, от него Лесиной и слегка подтолкнул в кровать.

– Ложись. Я оделся.

– Таким тоном, будто сделал мне одолжение, – пробормотала Ксю, снова опускаясь на простыню.

– Так и есть.

Они снова лежали каждый со своего края и молча попытались заснуть.

– Что ты чувствуешь? – спросил Речь в темноту через некоторое время.

Ксю будто вздрогнула, или ему показалось. Может, уже уснула, а он ее разбудил?

– Ты о чем? – послышался шепот с другой стороны кровати.

Не спит, значит. Илья расценил это как некое приглашение для себя: могла бы сделать вид, что спит, но не стала. Он развернулся, придвинулся к Ксюше и правой рукой обвил ее талию. Ладонь легла на живот.

Ксю напряглась, но не вырывалась. Странно и… здорово!

– Об этом.

– Илья, убери руку… и отодвинься.

– Ответь.

Ксю поелозила, просунула свою ладонь под его, словно ставя барьер, но ответила:

– Чувствую, что там кто-то есть.

Что там кто-то есть, сомнений не вызывало даже у Ильи.

– Тяжело?

– Нет.

– А когда будет большой живот?

– Я не знаю. С… Евой тяжело не было. Илья, убери руку с живота. Мне некомфортно.

Речинский сдвинул руку с живота… на грудь. На этот раз Ксю вздрогнула ощутимее.

– А так?

– Ты обещал меня не насиловать.

– Я в трусах, помнишь? А ты вообще одета. – Он чуть сжал ладонь и почувствовал напрягшийся сосок сквозь ткань пижамы. Черт! Зря он это сделал. Трусы могут и не спасти…

– Илья! Не заставляй меня идти вниз и мерзнуть!

– Да брось, – он придвинулся вплотную к ее попке. – Мы это уже делали. Скажи, это ведь мой ребенок? – он снова спустил руку к животу, но лишь слегка провел, не задерживаясь. Затем обвил ее тело под грудью.

– Нет.

– Тогда скажи – чей.

– Мой.

– Значит, всё-таки, мой…

– Не вижу логики. – Ксюша лежала неподвижно.

– Ты бы уже сказала, от кого, если бы это был кто-то еще. А раз не говоришь, значит от меня. Но ты не хочешь, чтобы я знал, так?

Ксю молчала.

– Хотела съехать отсюда хрен-знает-куда, чтобы я вообще не узнал об этом, да?

Илья начинал злиться. Когда думал, что с ним могли вот так поступить. Мелькала мысль, что так было бы лучше для него, возможно. Но теперь, когда он знает, это приводило его в ярость. Ксю по-прежнему хранила молчание.

– Скажи! – он слегка встряхнул ее.

– Что тебе сказать?

– Правду, блин! Ксень, не зли меня!

Тут она вырвалась и снова вскочила с кровати.

– Знаешь что, это ты меня не зли! Мало того, что завалился без приглашения в мой дом, улегся в моей кровати голый, облапал, так теперь еще и ультиматумы ставишь! Иди ты в ж…!

Она стряхнула одеяло с кровати, скомкала в руках, как могла, и направилась к выходу из спальни.

– Ты куда? – без одеяла кровать казалась огромной и холодной.

Ксю не ответила. Обиделась… Ну, он тоже не святой! Сколько можно терпеть эти ее выкрутасы! Все равно ведь всё узнается рано или поздно! Не она, так анализ крови скажет, что к чему! Вот коза! Зла на нее не хватает!

Речинский встал и направился за ней. Не торчать же одному на этом траходроме!

Кения негодовала! Нет, ну вы посмотрите на него! Он лезет везде, где надо и где не надо, а она его, видите ли, злит! Пипец-припипец! Цензурные слова кончились!

С трудом спустившись с комом одеяла вниз, не включая свет, она плюхнулась на диван и попыталась закуклиться. Сверху послышались босые шлепки. Второй час ночи, а они ходят туда-сюда! Выгнать надо было его взашей! А она всё почему-то спорить с ним боится.