Анастасия Слугина - Над нами общее небо

- В отличие от тебя, я не упрекаю тебя в связи с другой женщиной, я все понимаю, и ты пойми, прошло много времени, наша жизнь не стоит на месте.

- У меня не было связей ни с одной женщиной с того самого момента, как я встретил тебя, - он стоял спиной и тихо говорил, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. – Как я мог изменить тебе, если в моей голове ты всегда была рядом. Твой образ был со мной всюду, твои глаза неустанно смотрели на меня через расстояния, а губы шептали: «Над нами общее небо, а значит, я рядом, где бы ты ни был», - он повернулся, и она увидела слезы на его прикрытых глазах. Он подошел ближе и тихо продолжил. - Что тебе мешает протянуть мне руку и сказать ДА? - она смотрела на него сквозь застилающие глаза слезы.

- Джон, ты не понимаешь, о чем говоришь, неужели ты готов оставить собственно ребенка ради меня?

- Мои сыновья уже взрослые, они все поймут.

- Я не про них, а о вашем пополнении с Амандой. Там в галерее ты сказал, что она теперь член семьи, - по его лицу скользнула растерянная улыбка.

- Лера, ты газет совсем не читаешь?

- Последние полгода я перестала интересоваться твоей личной жизнью, - он глубоко вздохнул.

- Ты отвергаешь меня только из-за нее?

- Джон, почему ты лишаешь ее того счастья, которое просишь у меня? - он сел на стул и уверенно ответил.

- Потому, что я не люблю ее. Потому, что нас ничего не объединяет, потому, что она замужем за моим лучшим другом, потому, что это не мой ребенок. Я не лишаю ее счастья, поверь мне, она очень счастлива и благодарна мне за то, что я, оттолкнув ее от себя, сам того не зная, подтолкнул ее к Марку, - он встал и прошел к окну, давая ей возможность понять смысл сказанных им слов. Она лежала, не имея ни малейшей возможности пошевелиться от боли внутри, как физической, так и душевной. В мозгу что-то ярко вспыхнуло, то ли от просветления, то ли от боли, пронизывающей все части тела. Злость на саму себя начала зарождаться где-то глубоко внутри, злость на Джона за то, что он так долго мучил ее. От своего бессилия она не знала, что сказать и что предпринять, гнев закипал все сильней, и она, схватив пустой стакан с тумбочки, запустила в Джона, который, как оказалось, ожидал подобной реакции и легко увернулся. Она громко выругалась.

- Я ненавижу тебя, убирайся ко всем чертям.

- Малыш, опять стакан? Ты становишься предсказуемой. Хотелось бы знать, за что же ты меня так неистово ненавидишь? За то, что я вопреки всем твоим ожиданиям не поддался соблазнам, как ты?

- Нет! - она хотела продолжить, но в палату зашла женщина средних лет, улыбаясь, поприветствовала и представилась детским врачом.

- Здравствуйте, - Джон отступил и присел в кресло, внимательно наблюдая за врачом.

- Валерия, вчера у нас с вами, к сожалению, не было возможности пообщаться, – она открыла папку с бумагами и начала читать. - Двадцать четвертого декабря на тридцать шестой неделе у вас родилась дочь весом два килограмма четыреста пятьдесят грамм и длиной сорок девять сантиметров, в ходе естественных родов возникли осложнения, и врачами было принято решение об экстренном кесаревом сечении. Девочка абсолютно здорова, все жизненные показатели в норме. Дочь к вам переведут сразу, как только вы будете себя лучше чувствовать, и вам перестанут колоть обезболивающие. Вам нужно дать письменное разрешение на ряд прививок.

- Да, конечно, - женщина протянула ей папку, указывая, где и что нужно писать. Потом, широко улыбнувшись, добавила.

- Вам будут приносить малышку в течение дня несколько раз.

- Хорошо. Спасибо.

- Если возникнут вопросы, обратитесь к медсестре, она вызовет меня. Поздравляю вас с рождением дочери и Рождеством, - Лера понимающе кивнула, женщина вежливо попрощалась и покинула палату. Джон встал, подходя, тихо заговорил.

- Ты ничего не хочешь мне сказать?

- Я уже все сказала, что ты еще от меня хочешь?

- Отец этой девочки - Роберт?

- Ты сам ответил на свой вопрос, - Она закрыла глаза. Он развернулся и пошел к окну.

- Лера, я умею считать, - она молчала, не зная, что сказать. - Ты по-прежнему хочешь, чтобы я ушел? - она молчала, копаясь в себе, ища причину для его ухода, но не находила. Он о чем-то думал, перебирая ногами по палате. Подойдя медленно к ней, он приподнял ее голову за подбородок и всмотрелся в глубину ее глаз. После он нежно коснулся ее губ, оставляя на них привкус прощального поцелуя, длительного и сладкого. В уголках его глаз опять сверкнули слезы. Лера отдалась во власть его страстных губ, моля господа дать ей сил, но понимала, что сейчас, она как никогда уязвима. Она любила его и хотела быть для него тем небом, о котором когда-то сама написала. Он резко отстранился и прошептал:

- Прощай, малыш, над нами общее небо, а значит, я рядом, где бы ты ни была, - он рванулся к двери, и едва коснувшись ручки, почувствовал легкий удар в спину. На этот раз она кинула в него яблоко, лежащее на тумбочке.

- Почему ты все время в меня что-то кидаешь?

- Потому, что ты еще больший кретин, чем кажешься. Как ты мог хоть на секунду усомниться во мне? - он перевел на нее удивленный взгляд.

- Ты была замужем, у тебя двое детей, столько вопиющих фактов на лицо.

- Да, я была замужем, да, мы жили вместе, но не более того, я никогда не принадлежала ему, то же самое сейчас происходит с Робертом, он влюблён и готов на отчаянные поступки, так же, как и Макс когда-то, - Джон вернулся в центр палаты и внимательно смотрел на говорящую девушку. - Между нами никогда ничего не было, и ты действительно кретин, если так и не понял этого до сих пор. Не понял того, что у меня никогда не было мужчин до тебя и после тебя тоже. Я всегда принадлежала только тебе, никто и никогда, даже на самую малую частичку, не мог занять твоего места. Никто и никогда не касался моего сердца, так как это сделал ты, я подарила тебе себя, подарила тебе все, что у меня было, подарила жизнь... - он быстро преодолел небольшое расстояние и жадно впился в ее губы, нежно перебирая пряди ее волос. Его дыхание сбивалось, руки трепетали, касаясь ее кожи, она оттолкнула его и ойкнула.

- Джон, не забывай, что у меня в животе дырка, - он широко улыбнулся и поцеловал ее руку.

- Извини, малыш, я не хотел. Почему ты мне сказала об этом раньше? Почему ты лишила меня возможности видеть, как растет моя дочь? - она сглотнула и ответила.

- Потому, что мне было семнадцать, ты уехал, не простившись, и я не знала, что мне делать, сначала я пыталась наладить связь с тобой, но безрезультатно. Потом я рассказала обо всем Максу, он сразу же сделал предложение. Я согласилась, потому что другого выхода у меня не было. Именно поэтому Макс скрывал твои письма, он всячески оберегал меня. Моя беременность протекала очень тяжело, была постоянная угроза выкидыша. Чтоб обезопасить меня от лишних нервных потрясений, ему пришлось перехватывать твои письма и отправлять их обратно.