Эми Роджерс - Верни меня

- Нравится то, что ты видишь?

Она проигнорировала его намек, предпочитая переключиться на более важную проблему.

- Что ты здесь делаешь?

- Иду за тем, что принадлежит мне, - он опустился в сиденье рядом с ней. Он не отводил от нее взгляда, быстро пристегнувшись. Напряженность в его глазах была почти невыносимой, и Алли пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не вывалить на него все, что случилось за последние два дня. Желание броситься в его объятия было почти непреодолимым. Она отдала бы все, чтобы он просто держал ее, чтобы его руки гладили ее по волосам, чтобы его голос шептал, что они смогут справиться со всем, пока они вместе. Но Джулиан заверил, что это больше не вариант, и чтобы защитить Хадсона, она сделает все, как сказано. Так что вместо того, чтобы сказать, как она рада его видеть, Алли накинулась на него за отбирание билета у ее подруги.

- Где Харпер? - спросила она, когда самолет вышел из ворот.

- Думаю, сейчас она где-то над Атлантикой, наслаждается чудесным обедом на кожаном диване, который, должен сказать, намного больше наших нынешних удобств.

Решив, что лучшая защита - это нападение, она выпалила:

- Никто не заставлял тебя лететь этим рейсом.

- Ты правда думаешь, что я вернулся бы в Чикаго, не разобравшись, какого черта тут происходит? Ты же знаешь меня, Алессандра.

- Я сказала тебе по телефону.

- Не начинай. Нихрена ты мне не сказала по телефону.

- Я сказала тебе, что все кончено, Хадсон, - от этих слов в горле встал ком. - И действительно имела это в виду.

- Все было хорошо, даже лучше чем хорошо, - он помедлил, мускул на подбородке напрягся. - До звонка этого ублюдка.

Самолет ускорился, стремительно проносясь по взлетной полосе. Живот Алли сделал бешеный кульбит, когда колеса оторвались от земли, но это ощущение не имело ничего общего с гравитацией. Оно было вызвано страдающим выражением на лице Хадсона.

- На самом деле, я могу определить день и время, когда он позвонил. Потому что в тот момент я почувствовал, как ты начинаешь ускользать сквозь мои пальцы.

Ну конечно же он ощутил изменения. И он был прав. Все было абсолютно идеально до того утра, когда Джулиан прислал ей тот черно-белый снимок. Каким-то образом она должна была убедить Хадсона, что между этим не было никакой связи.

- Джулиан позвонил лишь потому, что хотел вернуть свое кольцо.

- Да, Харпер просветила меня, что привело ее в Париж. Но дело было не в чертовом кольце, не так ли?

- Это две разные вещи, Хадсон. Мое решение положить конец связано лишь с нами. Это не имеет отношения к Джулиану.

- Черта с два, - он буквально выкрикнул эти слова.

Алли обернулась. Освещение салона приглушили, пассажиры спали или смотрели фильмы на мониторах, расположенных в сиденьях перед ними. Некоторые погрузились в электронные книги или журналы, а женщина, сидевшая через проход, играла в солитер на планшете. И все же кое-кто обернулся на крик Хадсона.

- Говори тише, пожалуйста, - прошептала она.

Хадсон оперся локтем на подлокотник между их сиденьями и склонился ближе. Когда он заговорил, голос его был тихим и грубым, и в нем звучала безошибочно узнаваемая решительность.

- Джулиан из тех людей, которые всегда играют тылами. И я знаю, что ты ни при каких обстоятельствах не ответила бы на его звонок и тем более не стала бы с ним встречаться, если бы тебя не вынудили. И что хуже всего, ты солгала мне. Ты не дала мне возможности помочь тебе разобраться с этим. Так что завязывай и расскажи мне, какого черта здесь происходит.

Он не отводил взгляда, но она оставалась непреклонной. С тяжелым вздохом Хадсон откинулся на своем сиденье.

- Ладно. Я подожду. У нас есть девять часов до того, как мы приземлимся в Чикаго, так что рано или поздно ты заговоришь. И заметь, Алли, в этом предложении нет гребаного слова 'если'.

'Леди и джентльмены, наш пилот только что отключил сигнал о необходимости пристегнуться. Вы можете свободно перемещаться по салону'.

Слава Богу. Алли отстегнула ремень и метнулась к ванным комнатам в центральной части самолета. Но как только она попыталась закрыть дверь, ей помешала рука. Хадсон вошел в крошечную уборную и запер за собой дверь. Пространство было очень узким и тесным, оставляя между ними считанные дюймы.

- Ты не можешь сюда входить.

Он усмехнулся.

- Кажется, я только что это сделал.

- Что если кто-то тебя увидел?

- Половина самолета слышала, как мы спорили, Алессандра. Они решат, что нам понадобилось немного уединения для примирительного секса.

- Этого-то я и боюсь.

- Нет, не этого, - он навис над ней в тесной комнатушке, окутывая своим мужественным запахом. Она чувствовала жар, исходящий от его тела, темное желание, пылавшее во взгляде.

Алли отступила, налетев на маленькую раковину. Бежать некуда. Никуда не деться от мужчины, который был ее искушением и ее пыткой.

- Прошу прощения?

- Ты беспокоишься не о том, что подумают лишь. Ты беспокоишься о том, что заставляет твой пульс ускоряться, - его голос понизился до хриплого тягучего шепота. - Потому что, несмотря на всю ту хрень, которую ты пытаешься мне скормить, в данный момент тебе больше всего хочется ощутить в себе мой член.

Его грубые слова заставили ее резко тянуть воздух, но отрицать их эффект было бессмысленно. Ее естество пульсировало жаром, соски напряглись под кружевом белья.

- Не надо.

- Невозмутимое лицо никогда тебе не удавалось, - его глаза блуждали по ее телу. - Я читаю тебя как открытую книгу, Алессандра, и сейчас у тебя тот самый трахни-меня взгляд. Скажи это. Скажи, что ты хочешь, чтобы мой член сделал тебя моей.

- Хадсон...

Его губы зависли в считанных сантиметрах от ее рта.

- Позволь мне взять тебя, Алли. Скажи, что хочешь меня.

- Да, - выдохнула она.

В то же мгновение его губы обрушились на ее рот. Ощущение его губ, жестко и настойчиво двигающихся на ее губах, окончательно сломило ее последний барьер. С головокружительным облегчением она застонала, сдаваясь. Он воспользовался этим, чтобы углубить поцелуй, и начал ласкать ее жадными ударами языка.

- Ты готова для меня? Потому что я не могу ждать. Я должен почувствовать тебя вокруг моего члена. Сейчас же.

Его необузданное желание послала волны чистой похоти по ее венам. Она потянулась между ними и принялась расстегивать его ремень.

- Нас могут услышать, - выдохнула она, хотя протест прозвучал неубедительно, особенно учитывая, что делали ее торопливые пальцы.

- Никого больше нет, Алли. Только мы.

И в тот момент это было правдой. Не было сотен людей прямо за этой дверью, не было угрозы, повисшей над их головами. Не существовало ничего, кроме их двоих и безумной нужды слиться на самом интимном уровне.

Его руки скользнули вниз, к подолу юбки, задирая ткань, ладони коснулись обнаженной кожи. Одним движением Хадсон поднял ее на край маленькой раковины, располагая под идеальным углом. Он раздвинул ее ноги, поглаживая внутреннюю поверхность бедер, кончиками пальцев находя промокший атлас трусиков. С шипением выдохнув, он крепче сжал нежную ткань. Алли почувствовала, как материал разорвался от резкого рывка, и затем ее естество омыло прохладным воздухом.