Р.Дж. Льюис - Борден

образов. Я представляла, как он поднимает меня и распластывает на столе. Думала о том,

как хорошо будет ощущать его внутри, когда он погрузится в меня, заполняя мою пустоту

миллиметр за миллиметром. Мне было удивительно хорошо в этой фантазии. Это все

оттого, что я чертовски возбуждена.

Мне было стыдно, что я не могла этого контролировать, но мои губы умоляли его

не останавливаться. Господи, не останавливайся! Я стонала в его руках — блядь, я

реально стонала — его ласки подводили меня к оргазму.

А потом так же резко он оторвался от моего рта, и я чуть не застонала снова — на

этот раз от сожаления. Моргнув, я открыла глаза и встретилась с его озадаченным

взглядом. Его грудь вздымалась вверх-вниз. Он убрал от меня руки и сделал шаг назад.

Глаза все еще прикованы к моим с выражением «какого хрена только что произошло» на

лице. Я была уверена, что выгляжу так же.

Я не могла вымолвить ни слова.

А что тут скажешь? Типа, эй, почему ты целуешь меня после того, как я влепила

тебе пощечину? Почему мне это тоже понравилось? Минуточку, есть более важный

вопрос: почему тебе это понравилось? Пожалуйста, просвети меня, и, может, мы

сможем продолжить то, что делали: пощечины и объятия, и поцелуи — все остальное!

Конечно, нет. Возбужденную Эмму надо утихомирить и запереть в клетку.

Маленькая распутница. Постыдилась бы!

Собравшись, он откашлялся.

— Считай, теперь мы квиты, — сказал он опасно низким голосом.

В его голосе сквозило возбуждение, я поняла это. И, мой Бог, это было горячо.

— Все должно остаться здесь, — грубо продолжил он, его тяжелый взгляд

остановился на моих глазах. — Я не хочу, чтобы что-то всплыло снова только потому, что

ты снова откроешь свой симпатичный гребаный ротик. Иначе мне придется вернуться и

использовать этот маленький гребаный рот снова. Поняла?

Он не стал дожидаться моего ответа. Резко развернулся и вышел, не удосужившись

даже попрощаться, потому что когда это такие люди говорили « до свидания» , правда?

Это был просто поцелуй, выброси этого парня из головы, Эмма.

Мои ноги ощущались, как желе, когда я медленно последовала за ним. Практически

задыхаясь, я вышла из офиса и посмотрела ему вслед. Сильный, высокий, уверенный в

себе, но даже я заметила, что он сам был не готов к тому, что произошло. Я удивила его, и

не знала, как теперь себя вести.

Потому что я и сама была удивлена.

Когда он исчез из вида, я провела пальцем по своим губам, ощущая их

припухлость. Я протяжно вздохнула, напряжение медленно покидало мое тело. Его

прикосновения все еще ощущались, я старалась игнорировать странную тяжесть в груди.

Блядь, его рот целовал меня. Эти гребаные погибельные губы оправдывают свое название.

Он завелся от пощечины, но… почему ?

Чувствуя любопытные взгляды практически каждого посетителя забегаловки, я

развернулась и поспешила прочь. Выйдя через заднюю дверь, я остановилась на дорожке,

лениво уставившись на граффити на стене, слушая щебет птиц над головой и ожидая,

когда охладится моя кожа и восстановится дыхание.

«Только мертвые рыбы плывут по течению» — перечитывала я снова и снова, пока

мое сердце грохотало в груди.

Глава 10

Борден

Блядь, что только что произошло?

Нет, действительно, ему нужно было понять. Он просто собирался докопаться до

причины, почему она ничего не рассказала полиции. Это вызывало в нем новые

незнакомые эмоции.

Это был шок.

«Вежлив» — она сказала полиции, когда офицер спросил ее.

Вежлив.

Да, такой же вежливый, как лев, загоняющий газель и вскрывающий ей зубами

горло.

У Бордена были в прошлом похожие проблемы. Эти ублюдки всегда все

выбалтывали полиции, когда он отпускал их. Почему она этого не сделала? Когда он узнал

об этом, то решил приехать в эту дыру и выяснить.

Но сейчас он запутался даже еще больше.

Выйдя из закусочной, он резко остановился у ряда магазинов.

Он… Он что, похож на человека, с которым можно так разговаривать? И он… он

просто, блядь, поцеловал эту девку, после того как она влепила ему пощечину?

Какого хуя?

Шок усиливался.

Он мысленно оглянулся назад, с ужасом вспоминая, как выстраивал этот гребаный

бизнес и какой ценой достались ему все эти деньги. Запах этого выворачивал его

внутренности наизнанку.

Он нахмурился.

Никто не смел разговаривать с ним так. Кто бы это ни был — будь он, блядь, вдвое

выше и крупнее — никто не позволял себе так разговаривать с ним в течение последних

четырех лет. И что бы кто-то ни сделал — даже если бы, блядь, просто подумал сделать —

ничего никогда не сходило никому с рук.

Он облизал губы — они все еще хранили ее вкус. Девчонка бьет его, а он за это ее

целует. И не просто целует, а практически берет силой . Какой, блядь, в этом смысл? И

почему, святое дерьмо, это еще сильнее его разжигает?

Женщина только что поставила тебя на колени, Маркус. Именно так.

Его кровь закипела.

Как будто злость бурлила в каждой его вене. Она вихрем промчалась через его тело.

Вечная злость. Злость всегда была единственным спасением в самых безвыходных

ситуациях. Сейчас она толкала его на то, чтобы ворваться обратно, скрутить ее маленькие

худые руки и потребовать извинений.

Нет.

Нет.

Он хотел ворваться обратно, сгрести ее гребаные волосы, нагнуть над тем

дерьмовым столом и трахать глубоко и жестко, чтобы она умоляла дать ей еще больше.

Она боялась его! Он видел, как она дрожала, прятала свои светло-карие глаза и

еще… и еще она совершенно бесстрашно наорала на него. И она ответила на его поцелуй

так искренне, так горячо. Он знал — в тот момент она действовала безрассудно, как и он.

И просто воспоминание о том, что произошло несколько минут назад, мгновенно

вытеснило всю злость и заменило ее… странным возбуждением. Как ебаный

наркотический кайф.

Эти ощущения были настолько непривычными, он давно похоронил их внутри

себя. А сейчас он практически ощутил цвета вокруг. Они были блеклые, но пытались

прорваться наружу. Он чувствовал, как что-то пробуждается внутри, что-то… волнующее.

— Хули пялишься? — рявкнул Борден на случайного прохожего, замедлившего

шаги и смотревшего на него.

Глаза того округлились, и он убежал. Да, это та реакция, к которой Борден привык.

До того момента, как его отчитала девчонка вдвое меньше, с печальными глазами,

сливочной кожей и маленьким ядовитым ротиком...

Его член неожиданно дернулся. Ебаный предатель.

Она была такой же дикой, как в четырнадцать лет, и это заводило его и, блядь, не