Луиза Розетт - Признания разгневанной девушки

Не могу пошевелить ногой.

— Роуз, я возьму твою ногу и положу на подставку, хорошо? — Я чувствую, как ее рука поднимает мою ногу в воздух. Жду холодного прикосновения металла к коже, но понимаю, что не сняла носки. Похоже, я и блузку не сняла. Интересно, это неправильно — разве я должна была снимать эти вещи? Не помню.

Чувствую, как ее рука кладет мою вторую ногу на распорку. Потом замечаю странную тишину в кабинете, будто она ждет чего-то еще.

— Мне нужно, чтобы ты чуть-чуть раздвинула колени, — тихо говорит Бетти, словно боится, что я стану невменяемой, если она заговорит слишком громко. Я понимаю, что у меня заболели колени от того, что они крепко сжаты вместе, несмотря на широко растопыренные на распорках ноги.

Я, правда, не хочу раздвигать ноги.

— Говоришь, ты собираешься на отбор в команду по легкой атлетике, да? — Не могу представить, с чего она вдруг заговорила о легкой атлетике, когда ее руки лежат у меня на коленях, осторожно пытаясь их развести. Хочет меня отвлечь.

Холодный воздух проникает между ног, и мне приходится бороться с желанием снова сжать колени.

— Да, — говорю я, стараясь, чтобы это звучало нормально. — Отбор на следующей неделе.

— Ты почувствуешь легкое давление и холод, когда я введу зеркало. — Она берет нечто, еще больше, чем распорки, похожее на пыточный инструмент. — И что надо будет делать на отборе?

Я с трудом могу ответить, потому что ощущение от вставленной в меня штуки, похожей на гигантские щипчики для ресниц, слишком странное, чтобы говорить. Это не больно, но она должна была сказать «сильное давление», а не «легкое». Как будто хочется в туалет.

— Мм, придется пробежать несколько коротких дистанций… Ой…

— Извини, я сейчас открываю зеркало внутри тебя, чтобы посмотреть шейку матки. Что ты говоришь?

— Думаю, мне, хм, мне придется пробежать несколько коротких дистанций на время, — затаив дыхание, говорю я.

— Понятно. И те, кто покажет лучшее время, войдут в команду, так?

— Угу, — говорю я, думая, как долго мне придется терпеть внутри себя эту штуку.

Бетти больше ничего не спрашивает. Более того, она молчит целых двадцать секунд. Я уже начинаю паниковать, когда она говорит:

— Роуз, ты уверена, что у тебя еще не было секса?

Если бы меня так не ошарашило то, что заставило ее задать этот вопрос, я бы засмеялась. Потому что — да, я совершенно уверена, что у меня еще не было секса. Разве можно не быть уверенным в этом?

— Мм, да, я только целовалась — меня целовали — неважно, как сказать.

Она смотрит на меня из-за моих ног — очень странное зрелище — с серьезным выражением лица:

— Кто-нибудь трогал тебя там, внутри? Вообще, кто-нибудь?

— Нет. Клянусь, — добавляю я. Не знаю, зачем, но мне кажется, важно убедить ее, что я говорю правду. — А что? Что-то не так?

— Нет, нет, все в порядке. Роуз, ты знаешь, что такое девственная плева?

— Угу, — отвечаю я, вспоминая схему женских половых органов, которую однажды показала мисс Масо на уроке здоровья, когда кто-то спросил ее, откуда пошла фраза «раздавить вишенку». Мисс Масо может ответить на любой вопрос, если она уверена, что он задан искренне.

— Ну, у девушек, не занимавшихся сексом, как правило, есть девственная плева, но у тебя ее нет.

— Это… плохо? — спрашиваю я, не совсем понимая, стоит ли расстраиваться из-за этого. То есть, я знаю, что она должна у меня быть, но не уверена, имеет ли значение то, что у меня нет.

— Нет, не обязательно. Некоторые девочки теряют ее, если очень активно занимаются спортом, — говорит она, тянется к лотку и берет огромную ватную палочку. — Возможно, у тебя как раз такой случай, раз ты спортсменка. Но теперь я бы хотела взять мазок, хорошо? — Я не успеваю ничего сказать, а противная ватная палочка уже исчезает у меня между ног.

— Теперь я соберу на тампон образцы клеток с шейки матки, и мы отправим их в лабораторию, чтобы убедиться, что все нормальное, и я уверена — так и будет. — Чувствую, как она передвигает ватную палочку, а потом вытаскивает ее, кладет тампон в контейнер и что-то на нем пишет.

— Следующий шаг — ручной осмотр, — говорит она, наконец, вытаскивая из меня гигантские щипцы для ресниц. Мне становится легче, пока она берет тюбик и мажет руки в перчатках каким-то прозрачным гелем. — Я введу пальцы внутрь и надавлю на живот. Если будет больно, ты мне скажешь. — Пальцы проскальзывают внутрь, и она начинает нажимать на мой живот.

Интересно, я почувствую то же самое, если парень будет трогать меня внутри? Потом пытаюсь перестать об этом думать, потому что это, наверно, плохая тема для размышления, когда тебя осматривает гинеколог. Поднимаю взгляд на стены и стараюсь сосредоточиться на висящем там черно-белом постере с изображением нижней части Эйфелевой Башни. На черной пластиковой рамке лежит слой пыли. На фотографии голуби ищут крошки на асфальте. Люди идут, держась за руки, а одна пара целуется. Только я успеваю подумать, что успешно перенеслась в Париж, я обнаруживаю, что увернулась от нее и привстала.

— Очень странное чувство, — говорю я, и мне вдруг хочется, чтобы она прекратила меня трогать.

— Странно нехорошее или просто странное?

— Думаю, просто странное.

— Это нормально, — говорит Бетти, кладет одну руку мне на плечо и мягко заставляет меня лечь, а ее другая рука все еще находится внутри меня. — Ощущение странное, потому что я проверяю матку и яичники, чтобы убедиться…

— Вы еще не закончили? — громко перебиваю я. С меня хватит.

— Почти. С тобой все в порядке?

— Мне нужно… в туалет, — вру я, называя единственное, что смогла придумать, чтобы заставить ее прекратить.

— Хорошо, — говорит она, вытаскивая руку и снимая резиновые перчатки. — Это все. Мы закончили. — Ее взгляд падает на мою блузку, которую, как я теперь вспомнила, нужно было снять. — Обычно на ежегодном осмотре я проверяю грудь, но я думаю, мы сделаем это в следующий раз. Я бы хотела, чтобы ты вернулась, если начнешь жить половой жизнью — если ты и твой друг зайдете дальше поцелуев, хорошо? Мы сможем поговорить о том, что будет вас защищать. И еще, ты можешь звонить мне, если решишь что-то рассказать — возможно, то, что не захотела рассказывать сегодня. Вот моя визитка.

Бетти думает, что я о чем-то солгала. Может, ей кажется, что меня изнасиловали, и поэтому девственная плева порвалась или исчезла, или еще что-то?

Все это делает меня полным параноиком. Нужно убираться отсюда.

Бетти пристально смотрит на меня, пока я пытаюсь сообразить, что, по ее мнению, я не рассказала, понимает, что я не собираюсь ничего говорить.

— Можешь сесть и одеться, а когда будешь готова, встретишься со своей подругой в коридоре. Было приятно познакомиться, Роуз. Я позвоню, если будут какие-то проблемы, но их не должно быть. — Она смотрит в карточку. — Это номер твоего сотового?